Президент Федерации лыжных гонок России (ФЛГР) и главный тренер национальной команды Елена Вяльбе в большом интервью РИА Новости раскрыла секреты олимпийского успеха, отметила факторы роста Александра Большунова и Натальи Непряевой, поделилась мнением о санкциях в отношении отечественного спорта, а также призналась, почему не может просто так бросить свою любимую работу.
— Елена Валерьевна, хотел бы начать интервью с вопроса о Кристине Резцовой. Она заявила, что хотела принять участие в чемпионате России по лыжным гонкам, но ей не позволили этого сделать. Почему?
— К нам обращались из СБР (Союза биатлонистов России). У нее нет RUS-пунктов. Ей нужно все это активировать. В прошлом году один биатлонист тоже сильно хотел. Целый круг всего этого прошли, а в итоге он потом не приехал. Поэтому я сказала, что давайте не будем заморачиваться, у них есть свой чемпионат, пусть она там бегает. Пусть тем, кто это не разрешил, буду я (улыбается).
— Интересно было бы посмотреть на Кристину в Сыктывкаре?
— А есть ли у вас мысли провести вместе с СБР, например, совместные турниры? Что-то наподобие гонок в разных форматах.
— Нет, мы вообще об этом не думаем. Мы не имеем никакого отношения к этому виду спорта. На самом деле это утопия. Другое дело, если они хотят весной соревноваться, то не весной нужно об этом сообщать. Это достаточно долгий процесс. Конечно, пустить вне всякого конкурса человека, который не имеет RUS-пунктов, еще как-то можно. Но я не думаю, что это будет хорошая стартовая позиция или еще что-то. Мы, честно говоря, не думали об этом. У нас своих людей достаточно.
Твердая пятерка за сезон
— Елена Валерьевна, а можно ли было этот сезон пройти еще лучше? Или куда еще?
— И так планка задрана высоко (смеется). Как теперь дальше ее держать? Не знаю, не думаю, честно говоря. Конечно, когда есть одна десятая до третьего места, думаешь: «Блин, ну как так?» При этом я реально думаю, что оценка пять за весь сезон. Не пять с плюсом, но пять абсолютно твердая. Сто процентов.
— А где мы этот плюс недобрали?
— Думаю, если бы Сашка (Большунов) взял большой Хрустальный глобус, то это было бы пять с плюсом.
— Если бы не это скомканное межсезонье.
— И межсезонье скомканное, и сезон мы не закончили. Если бы он шел ноздря в ноздрю, все равно бы ничего не получилось. Все равно у нас очень достойный, лучший за все мои годы работы сезон. Это, конечно, очень твердая пятерка.
— К лыжам сейчас повышенный интерес, мягко говоря. Ажиотаж вокруг команды царит очень большой. Можно ли говорить, что лыжные гонки — зимний спорт номер один в России?
— Не знаю. Честно говоря, никогда об этом не задумывалась. Знаю, что и в советское время лыжи были очень популярны, и сейчас тоже, хоть мы и молодая страна, но все равно с определенным багажом. Кто-то как-то пытается это сравнивать, но мне, честно говоря, это не настолько важно, номер один мы, номер два или номер три. Главное, чтобы у меня дети записывались в спортивные школы. Конечно, нам приятно, что есть какая-то конкуренция между СМИ, желание телеканалов показывать лыжные гонки. Но все знают, что я противник того, чтобы федерации платили за трансляции. Весь мир живет за счет телевидения, федерации живут за счет телевидения, а у нас совсем другая история. Выступление на Олимпийских играх показало, что у нас есть очередной всплеск интереса среди детей, которые приходят в спортивные школы, для меня это самое главное. Если у нас будет результат, мы всегда будем интересны телевидению и журналистам.
— Но у нас всегда любят сравнивать результаты сборных, федераций.
— Да я не знаю, зачем это все сравнивать. У меня перед Олимпиадой спрашивали, мол, не обидно ли мне, что фигурное катание — номер один по заинтересованности болельщиков? Да мне вообще пофигу, честно! Особенно я не понимаю, зачем становиться номером один из-за скандалов? Это вообще… Считаю, что не нужно лишний раз выпускать куда-то это все, сор из избы выносить. Это нужно делать дозированно.
— На волне успеха не начинают лезть, что называется, под кожу лыжникам?
— Нет, у нас все спокойно. Тем более я уверена, что сейчас мы начнем тренироваться и со следующего года весь ажиотаж пропадет. О нас снова вспомнят исключительно за неделю-две до Олимпиады. Я на это не обижаюсь, но иногда бываю груба, так как это немного раздражает. Ведь незадолго до Игр в Пекине многие вдруг проснулись и им понадобились данные, фотографии, материалы, интервью. Я ругалась и кричала, а где вы были четыре года? Ну это же неправильно! Считаю, что такого не должно быть, но мы открыты, когда это необходимо. Приезжайте в мае, июне, июле, но дальше уже не надо. Потому что спортсмены должны знать и понимать, сколько они могут на это тратить сил и времени, потому что каждое интервью берет некую энергию. К тому же есть люди, с которыми ты нормально общаешься. А есть те, к которым ты идешь через не хочу. Отрицательная энергетика никогда не идет в плюс. Пускай ко мне по-разному относятся, но я оберегала и буду оберегать своих спортсменов.
Медальный план на Игры-2026 менять не буду
— Перед Играми вы много раз озвучивали медальный план: одна золотая медаль, одна-две серебряные, одна-две бронзовые. Получилось, как мы знаем, значительно лучше. Вы перестраховывались, когда этот план разрабатывали?
— Мы же выходили на этот медальный план после предыдущих Олимпийских игр. На тот момент я реально так думала. Сейчас мы будем писать такой же медальный план, это основной документ для любой федерации, которые получают финансирование от министерства спорта. И я могу сказать честно, что я, наверное, не смогу написать, что на следующей Олимпиаде мы сможем завоевать четыре золотые медали. Во-первых, Игры пройдут уже не в Пекине, а Европа — это совсем не Азия, где мы понимали, какие погодные условия будут. Все нужно сопоставлять. Но это не говорит о том, что если приедем в Италию суперотличной командой и завоюем золото, я буду говорить: «Все, ребят, у нас есть одно золото, больше брать не будем». Такого, безусловно, не будет. Наверное, лучше написать меньше, а получить больше. Тем более я через это прошла, когда перед Сочи-2014 мы написали четыре золота, а в итоге всякие неприятности и нюансы, которые случились, и не хватило каких-то слез до золотых медалей. Поэтому я поняла, что не надо этого. Думаю, что мы смело сможем обойтись тем же планом, который был перед этой Олимпиадой. Еще раз повторюсь — ту планку держать очень-очень сложно, и все это должны понимать. Есть ряд причин, которые нам благоволили. Та же погода, например. Для лыжников это очень-очень важно. То же скольжение лыж, не знаю, получится ли у нас иметь что-то отличное от конкурентов, чем мы пользовались в Пекине. Есть масса нюансов, и это не только физическая форма спортсменов. Надеюсь, что мы сможем достойно выступить и на следующих Олимпийских играх, но замахиваться на пять золотых медалей, честно, не буду.
— Получается, что случившаяся олимпийская сказка — это совпадение многих факторов?
— Да, так и есть. На Олимпийских играх к спортсменам нужно еще прибавить четыре-пять факторов, которые суперзамечательно должны сложиться, и тогда ты получишь золото. Понятно, что мы имеем на данный момент не просто конкурентоспособную, а суперскую мужскую команду, мы имеем сильную женскую команду, и мы с ними идем в следующее четырехлетие. Я думаю, что кого-то из мужчин и женщин уже будут «кусать» наши сегодняшние юниоры. Конечно, у нас есть какие-то глыбы. И я уверена, что они на следующие Игры поедут и будут там выступать, будут с медалями. В Пекине была, как я говорила, погода, тяжелая высота, своеобразный снег, часовой пояс. Слава богу, что вся команда, за исключением Саши Терентьева, приехала туда вовремя, в отличие от тех же норвежцев, которым пришлось в последний момент делать какие-то корректировки в тренировочном плане. Все эти факторы очень-очень важны. Должны в определенный день сойтись звезды, чтобы это все так случилось. Единственное, я убеждена, что если бы мужики бежали целый «полтинник», то Артем (Мальцев) был бы третьим, сто процентов.
— Теперь Италия на горизонте.
— Мы в Валь-ди-Фьемме бегаем часто и успешно. Иногда неуспешно, тоже по разным причинам. Значит, будем бегать следующие четыре года, будем работать с настроем после этой Олимпиады. Надеюсь, что все будет хорошо. Сейчас у нас хорошая команда, она была хорошей и четыре года назад. А мужская отдельно была хорошей и еще четыре года назад. Сейчас меня радует, что у нас есть женщины, очень конкурентоспособные. У нас есть вообще мировой лидер, чего тут греха таить? Наташка (Непряева) — победитель общего зачета Кубка мира, и теперь она должна тянуть лямку. Есть молодые девчонки, с которыми мы можем строить планы на очень-очень хорошие результаты. Это все очень важно. И тренеры тоже конкурируют, между ними здоровая конкуренция. Это все очень важно. Я могу сказать, что если бы мы четыре года назад смогли бы привезти в Корею штайншлифт-машину (станок для подготовки лыж), то кто знает, может быть, Саня (Большунов) уже бы там стал олимпийским чемпионом. Но как уж случилось. А сейчас мы ее привезли и пользовались каждый день. Ее отправка стоила бешеных денег, она работала и на нас, и на биатлон. Это реально такие маленькие тонкости, и уже нельзя было спортсменам и тренерам посетовать, что вот этого у нас нет, а у шведов и норвежцев есть. Всеми все возможное было сделано, и мы старались выступать по максимуму.
Большунов имеет право не показывать американскую улыбку
— Февраль стал самым крутым месяцем в вашей жизни?
— Думаю, да (улыбается). Это было очень круто. Конечно, жаль, что не было битком набитого стадиона, но, мне кажется, мы этого даже не замечали. Это была какая-то феерия. Я настолько благодарна своей команде, парням, девчонкам, тренерам, сервису, врачам, массажистам. И родителям спортсменов, конечно, это не обсуждается. Все спортсмены были настолько заряжены, даже если что-то не получалось, то не один Большунов расстраивался. Я видела, как другие так же расстраиваются и переживают. Обычно же у нас Саша расстраивается. Многие это как-то осуждают, но я считаю, что если человек заряжен на победу, на определенные результаты и не достигает их, то он имеет полное право быть расстроенным и не улыбаться «американской улыбкой», делая вид, что все у него хорошо, когда на душе совсем не так. Все же живые люди. Все очень круто было. Столько на соревнованиях я, наверное, никогда не танцевала, не пела и не кричала (смеется). Конечно, я переживала и каждый раз нервничала, но ради этого и стоит жить. Если я занимаюсь своим любимым делом, то я рада быть маленьким винтиком в большом механизме, который работает на команду.
— Говорят, что олимпийское золото меняет людей, и я не только про звездную болезнь. Поменялись ли ваши подопечные?
— Саша на самом деле очень сильно вырос не только физически, но и морально, умственно. Думаю, он уже больше чувствует свой организм. Потому что когда мы молодые, мы еще столько не чувствуем, нам кажется, что горы свернем. На самом деле с каждым днем, с каждым годом, с каждой тренировкой, с каждым соревнованием восстановление идет значительно дольше. А так, сейчас я не вижу в них никаких изменений. Не думаю, что кто-то может поменяться. Все такие же, как и раньше. Уверена, что такими же и будут. Они завтра выйдут и будут пахать, рыть землю, что называется, чтобы завтра у них был результат. Они будут целой иконой, за которой юниоры будут тянуться, будут расти. Я уважаю Сашу и других наших лыжников, которые часами стоят и раздают автографы простым людям. Для многих это высшее счастье. Я им говорю: «Вот он, ваш час славы». Конечно, они устают после гонок, после тренировок, но они уважают этих людей. Я уверена, что они все уже спустились, все уже заточены на новый сезон, думают о чемпионате мира, на который, я надеюсь, мы поедем. Некой звездной болезнью у нас болеет, наверное, только Вероника Степанова.
— Вы о ее медийной активности?
— Я ее не вижу даже. У меня периодически возникает желание позвонить ей, сказать, что вместо того, чтобы на телевизоре своим лицом, так сказать, торговать, может, лучше начать тренироваться? Все на чемпионате России бегают, что ты там делаешь, в Москве-то? Не могу понять, ты больна или ты не больна? Если больна, то тогда лечись, фиг ли ты там… А потом как-то сразу не наберу, а то начну орать на нее. А потом думаю — зачем? Она выбрала это. У меня просто люди спрашивают, она что, в депутаты собралась? Не знаю, что я могу ответить. Да, она девочка способная, но она не Наташа Непряева, это сто процентов. Она из кожи вон лезть не будет, чтобы пахать и тренироваться. Пока ей все легко далось. Посмотрим, я насильно никого тащить не буду. Я, конечно, понимаю, откуда ноги растут. Если они решили таким образом славу снискать, ну пусть.
— А если перевести ее в группу Юрия Бородавко?
— Он ее не возьмет, это абсолютно точно, это даже не обсуждается. А что, группе Юрия Викторовича какой-то исправительной колонией быть? Нет. У него в группе очень хорошая атмосфера, у него все друг друга уважают. Для меня это очень важно. К тому же Егор (Сорин) тоже не добрый, просто мы не можем ходить все время с плеткой за спортсменами. Это не нужно! Ты реально не в исправительную колонию попадаешь, ты в национальную сборную попадаешь. Если ты сразу не осознаешь, ради чего ты здесь находишься, то никто тебе точно не поможет. Я могу один раз сказать, два раза сказать, тренеры тоже могут сказать, поорать, ну а зачем, ради чего? Я считаю, что это не нужно. Каждый выбирает свою судьбу, свою дорогу, и я рада, что у меня все адекватные.
Связка Непряева-Ступак и будущее Устюгова
— Ушла эпоха Терезы Йохауг. Получается, наступает эпоха Непряевой?
— Не знаю, посмотрим. Я, конечно, верю, что сейчас она будет лидером. Наташке быть лидером проще, потому что она бегает и спринты, которые не бегала Йохауг. Да, Тереза — величайшая, уникальная лыжница. Хотелось бы хоть краем глаза ее данные по тестированию увидеть, потому что у нее, я думаю, какое-то суперсердце. Понятно, что она функциональная девчонка. Возвращаясь к Наталье, ей не будут давать спуску, потому что все видели, какие сейчас шведки. Ну и у нас есть девчонки, которые ее будут все равно «кусать». Если лежать на диване, у нее ничего не получится.
— Тем более в группу к Бородавко придет Юлия Ступак.
— У нас договоренность с Юрием Викторовичем есть, что мы сядем втроем вместе с Юлей, он скажет свое видение, но я абсолютно уверена, что она готова к этому. Она способная, Бородавко это прекрасно понимает. Когда в твоей команде есть сильный спортсмен, твой рост всегда идет. Я уверена, что в некоторых тренировках Юля посильнее, чем Наташа. И Наташке есть, как говорится, на что посмотреть, чему поучиться. Где-то Наталья посильнее и Юля будет за ней тянуться, поэтому эта связка будет хороша, ничего не могу сказать.
— Ситуация с Маркусом Крамером не внесет дисбаланса в сборную? Или сейчас мы можем поэкспериментировать чуть-чуть?
— Честно скажу, у меня очень хорошие отношения с Маркусом, и сейчас, наверное, у всех у нас головная боль, где и как будет тренироваться Сергей Устюгов. Мы все время с Маркусом на связи, даже сейчас вот переписывались, и он будет писать Сергею планы. Сам Сергей говорил раньше, что летом хочет тренироваться дома, а потом с командой. Ну, что делать. Такая жизнь, ничего не поделать. Надо что-то пересматривать, перестраивать. После президиума все все узнают, кто где тренируется, какие группы будут. Дадим возможность и молодым тренерам, которые уже готовы работать со своей группой.
— Об Устюгове. Он сейчас готовится второй раз стать папой. Не хочет ли он на фоне этого уйти в спокойную гавань?
— Я даже не знаю. Мы на тему следующего сезона еще не общались. Не хочется делать это по телефону, хочется увидеться, сесть, поговорить. Мы с ним все обсудим, договоримся. Сейчас на самом деле я приму любое его решение. Он уже взрослый, опытный, с кучей проблем, болячек, всего прочего.
— И своей особой ментальностью.
— Ну, к сожалению, дурная голова ногам покоя не дает. Но уже поздно об этом говорить.
Санкции? Все было предсказуемо
— Санкции и отстранение. Хоть что-то позитивное мы можем в этом найти?
— Из этой ситуации для спорта ничего положительного взять нельзя, абсолютно точно, на сто процентов. Если все это затянется, мы будем шагать в обратную сторону, падать вниз. Это для всех видов спорта, какими бы высокими мы не называли внутренние старты, даже если к нам приедут представители дружественных стран, то среди них нет лидеров в лыжных гонках. Поэтому это плохо. Единственное, сейчас еще больше будем изучать Россию, будем искать возможности для тренировок. Может быть, все-таки какие-то большие функционеры, руководители поймут, что нам нужна хорошая база на большой высоте.
— О чем вы говорите уже не один год.
— Я об этом говорю почти 12 лет. Уже третий министр пришел, все обещают, а воз и ныне там. Есть организация «Курорты Северного Кавказа», мы думаем, что там можно что-то найти. В общем, это единственная положительная тема, больше ничего.
— Как вам кажется, мог ли Томас Бах как-то избежать такого развития событий?
— В начале всей этой ситуации мы были на эмоциях, а потом, посмотрев, что происходит дальше, я могу сказать, что это все было предсказуемо. Кто бы там ни был — Бах, Иванов или Петров. Думаю, это все равно бы случилось. Извините, если уже отстраняют людей, которые играют на фортепьяно или поют в опере, а в некоторых странах даже призывают запретить Достоевского или Чайковского. Ну это уже настолько… Жаль, что люди это увидят не сразу после завершения всего происходящего, глаза откроются не через месяц, а через несколько лет. Сейчас мир все-таки связан крепко с интернетом, поэтому все придет к людям гораздо раньше. За это только обидно. Хочется, чтобы все открыли глаза. Хотя, с другой стороны, со многих людей сняты маски. Это тоже важно.
— Ведь и международный спорт страдает из-за этого. Была вывеска «Большунов против Йоханнеса Клебо». А теперь что?
— Ой, ребят, да и пофигу им. Не будет этой вывески — будет другое, с кем-то другим он будет соревноваться. Я, честно говоря, об этом не настолько думаю. Я думаю, что мировое спортивное сообщество все-таки быстрее снимет эти санкции, все-таки это не экономика. Хотя бьют со всех сторон, что уж тут говорить. Чем больше нас бьют, тем мы становимся крепче, это тоже мы знаем. Не хочется общаться на эти темы, потому что политика далека от спорта, но мы понимаем, что никакого спорта без политики не бывает. Все смешано.
— Кстати, никто из наших лыжников о смене спортивного гражданства не думает?
— Нет, это даже не обсуждается.
Я еще не пенсионерка, дайте поработать!
— Вы снова идете на выборы главы ФЛГР. Хотя вполне могли уйти на самой вершине, пике. Почему?
— Подождите-подождите, а кого вместо меня (смеется)? А что, я уже кого-то вырастила за собой. Кстати, это тоже очень важный вопрос. Когда ты уходишь, должен понимать, на кого ты все оставишь. Тут реально все как в семье. Это команда, в которую я вкладываю свою душу, свое сердце. Я не вижу столько своих детей и внуков, сколько живу этой работой. И мне хочется, чтобы когда я уйду, после меня пришел бы человек, который любил бы это, горел бы этим, отдавался полностью. Это первое. Второе: я говорила, не буду отрицать, что если женщины у нас будут олимпийскими чемпионками, я уйду. Но я нашла лазейку, это шутка, конечно, но все же — а ведь индивидуального золота нет, поэтому мне есть над чем работать. И третье — ну я еще даже не пенсионерка, дайте мне еще поработать (улыбается). Если будут достойные конкуренты и я проиграю, то я не обижусь абсолютно, это вполне нормально, это выборная должность. Будем работать, я готова. Я люблю команду, я люблю то, чем я занимаюсь. Я знаю, что не всем я нравлюсь и не все меня любят, но у меня есть кому меня любить. У меня есть родные, которые меня любят и поддерживают. Поэтому ближайшие четыре года я сто процентов отработаю.
