Бывший исполнительный директор Союза биатлонистов России Елена Аникина в эксклюзивном интервью Sports.ru – об уходе из ОНЭКСИМа, новой должности в ОКР, допинговом скандале, своем преемнике Сергее Кущенко, работе IBU и WADA и любви к биатлону.
– Елена Романовна, с чем связано то, что вы покинули пост исполнительного директора СБР? Это был заранее оговоренный шаг или он возник спонтанно?
– Я приняла решение уйти из компании «ОНЭКСИМ». Как следствие, покинула должность в СБР. Уход из «ОНЭКСИМа» никак не связан с работой в СБР. Работа в биатлоне была только одним из моих проектов.
– На ваш уход были причины?
– Да, конечно. Нужно понимать, что из такой компании, как «ОНЭКСИМ», без причин не уходят. Скажем так, возникли определенные противоречия по проектам, которые подтолкнули меня к принятию такого решения. Но еще раз подчеркиваю, что это никакого отношения к биатлону не имело.
– Что можете сказать о своем преемнике Сергее Кущенко?
– Я знаю его очень давно, передаю его команде все дела. Очень рада, что назначили именно Кущенко. Я очень высокого о мнения о нем, как о спортивном менеджере и человеке. Уверена, что он достигнет успехов в этой деятельности. Скажу больше: для потенциала Сергея это даже не достаточно высокая должность, он способен реализовать и возглавлять значительно более глобальные проекты. Сейчас работаю с его заместителями, они мне периодически звонят по разным вопросам. Это очень глубокие и умные ребята.
– Вы уже полностью передали свои дела?
– Передала, конечно, все, но если возникают какие-то вопросы, то мне звонит или сам Кущенко, или два его заместителя. В этом плане у нас с ним абсолютно полный тандем. Всем привлеченным международным экспертам и юристам по разным вопросам я лично сообщила, что исполнительным директором СБР будет господин Кущенко.
Объяснила, что мы с ним по основным вопросам являемся единомышленниками, что все будет, как и раньше, и мой уход не приведет к глобальным изменениям в работе. Во-первых, потому что все основные решения принимает президент федерации, а также потому, что основная стратегия работы в биатлоне не меняется.
– В интервью Sports.ru после своего назначения Кущенко сказал, что хотел бы видеть вас и дальше в СБР. Ваше возвращение возможно?
– Да, я читала это, и мне было очень приятно. На общественных началах и чисто по-дружески для меня честь считать себя членом его высокопрофессиональной команды. Ни о каком практическом возвращении на данном этапе речь идти не может.
– Можете сказать: сделали все, что могли в должности исполнительного директора?
– Конечно, нет. Ведь я даже года не проработала. Со всей командой успели сделать много, даже фантастически много. Мы были на всех этапах Кубка мира, на чемпионате мира, на сборах. Познакомились с огромным количеством людей, компаний, имеющих отношение к биатлону, изучили много документов, привели в порядок договорную базу, провели две конференции, отрегулировали работу со спонсорами, составили бюджет и много-много другого, что не очень заметно, но, поверьте, затратно по времени и важно для построения всей работы. Мне очень нравилась эта работа, было познавательно и интересно.
Хотелось бы поблагодарить всех сотрудников федерации, которые доброжелательно и терпеливо помогали нам войти в этот мир. Я многому у них научилась, надеюсь, что чему-то они научились и у нас. Жаль, что не довела до конца дело по допингу, но судя по тому, как развиваются события, оно может завершиться еще не скоро.
Обидно, что также дело «Чудова – Бьорндалена» пока не завершено. Но это не наша вина, так объективно складываются обстоятельства, что на закрытие этих вопросов потребуется больше времени, так как это юридические, а не договорные процедуры. Уверяю, что у Сергея Кущенко есть понимание всего, что происходило, и его команда будет продолжать работу по этим вопросам.
Невзирая на короткий временной срок, для меня это огромный этап в жизни. Биатлон многое мне дал, многому научил, этот опыт огромен, ценен и пригодится в дальнейшей деятельности, с чем бы она не была связана.
– Вы будете скучать по биатлону?
– Безусловно. Я уже сейчас скучаю. Слежу за новостями, созваниваюсь с ребятами, тренерами. Слежу за тем, как спортсмены тренируются, учат английский язык. На человеческом уровне дала всем понять, что я друг и большой поклонник биатлона.
– До сих пор нет решения IBU по допинговому делу наших биатлонистов. Можете охарактеризовать ситуацию?
– Это полное безобразие, охарактеризовать иначе никак нельзя. Официальные оценки давать не вправе. Но мое мнение, как уже человека со стороны, что борьба с допингом в IBU превратилась в борьбу административных ресурсов. У нас непростые отношения с международной федерацией. Считаю, что нам просто демонстрируют какую-то недоброжелательность. Все это выглядит очень некрасиво по отношению к СБР, спортсменам, даже к стране.
Но причина более глубокая. Дело не только в IBU. Правила, которые применяют в допинговых делах, на мой взгляд, несовершенны, над ними надо очень серьезно работать. В частности, там нет никаких регламентов вынесения решений. Получается какое-то крепостное право – одни обязаны жестко выполнять все процедуры, а другие могут делать все что угодно. Это неправильно.
Считаю, что в этом направлении нужно вести серьезную работу – не только на уровне СБР, но и на уровне государственных структур. И господин Мутко уже не раз пытался привлечь внимание руководителей WADA к проблемам, которые существуют. Надо вносить предложения и серьезно обсуждать внесение изменений в правила. Я каждый день читаю обзоры по допинговым скандалам во всем мире, и, если честно, поражаюсь, как такое правильное и великое дело, как борьба с допингом, порой превращается в субъективную борьбу в неравных условиях по недостаточно четко прописанным критериям и правилам.
– Есть мнение, что IBU мстит за то, что СБР не вынес решения по допинговому делу самостоятельно, никого не наказал.
– Это неправда. Во-первых, дело в том, что в обязанности СБР вообще не входит вынесение решений. Создание комиссии и попытка разобраться в том, что произошло, было нашей инициативой. Могло вообще не быть нашей комиссии. Поймите, пробы взяли у спортсменов через месяц после прихода команды господина Прохорова в биатлон.
Мы в тот момент даже договоров со спортсменами не подписали. Проще всего было произнести правильные слова о том, что наша команда осуждает применение допинга и что это ответственность спортсменов. Кто бы в тот момент нас мог осудить? Это то, что нам досталось по наследству. Но путь, на который мы встали, был более глубокий и честный по отношению ко всем.
– Но СБР мог вынести некое рекомендательное решение, наказав виновных именно по своей части.
– Мы наказали тех, кого посчитали виновными за несоблюдение дисциплины и нечеткое выполнение своих профессиональных обязанностей. Мы уволили врачей. Объяснили, почему не можем вынести решения по спортсменам. Нельзя выносить такие решения, если есть хоть какие-то сомнения. Это же судьба людей. Для объективной картины нам потребовалась дополнительная информация, были нужны ответы на наши вопросы.
Нам их никто не дал. С нами просто не захотели общаться, даже формально. Это, кстати, еще один вопрос к работе антидопинговых структур. Это неправильно, что люди, которые возглавляют лаборатории, берут пробы, проводят анализы и принимают судьбоносные решения, бывают столь недосягаемы, имеют право не давать ответы на абсолютно нейтральные и объективные вопросы. Это уже не борьба с допингом, а анархия какая-то.
– На вопросы, которые вы уточняли у лаборатории WADA, также не получили ответа?
– Нет. Последний раз нам сказали, что они не обязаны давать ответы на наши вопросы.
– У вас были вопросы с учетом уже исправленных графиков?
– Да, поверьте, в документах есть много противоречий. С учетом всего – графиков, правил, показаний спортсменов и врачей – там есть спорные моменты. В наших вопросах не было ничего, на что нельзя было дать ответы. Нас же сразу поставили в ранг каких-то оппонентов, которые не имеют права даже ничего уточнить. А, между прочим, я считаю, что благодаря нашим вопросам, Лозаннская лаборатория обнаружила ошибки в своих бумагах. Мы старались задавать общие вопросы, некоторые задали более конкретно. Хотя они нам и не отвечали, но, видимо, читали наши письма. Тут и нашли ошибки в, как они говорят, распечатывании бумаг.
А если лаборатория может бумаги неправильно печатать, значит, могут быть и другие ошибки. Всегда присутствует человеческий фактор. Значит, работу лабораторий надо тоже контролировать, они должны быть более доступны хотя бы для официальных структур. И сроки рассмотрения дел и принятия решений должны быть четко прописаны.
Это же невозможно даже читать без грустной улыбки про то, как кто-то сначала заболел, потом все были очень заняты, а еще все живут в разных странах, а международная федерация, ну, никак не может повлиять на ускорение процесса, так как все структуры такие независимые! Даже несолидно как-то! Может быть, не стоит в такие комиссии выбирать таких занятых людей, даже, если они хорошие специалисты. Все должны рассчитывать свои временные и другие возможности.
– Такое может быть, что задержка связана с внедрением новой методики нахождения запрещенных препаратов?
– Все может быть. Методики постоянно меняются, а список запрещенных препаратов постоянно расширяется, и за этим невозможно уследить. Не удивлюсь, что за это время была открыта новая методика. Уже по своим источникам выяснила, что в разных лабораториях аккредитованы разные методы. И мы же не видим этих документов, ничего не знаем. Только не понимаю – почему? Когда кто-то что-то скрывает и не желает отвечать ни на какие вопросы, то первая мысль – здесь что-то не так. Если все правильно и честно, то зачем такая таинственность?
– На днях стало известно о вашем назначении на пост в ОКР.
– Я уже третий год работаю на общественных началах советником Леонида Тягачева – еще с момента победы заявки Сочи-2014.
– Так понимаю, что это связано, что вы хорошо владеете иностранным языками.
– Знаете, скорее это связано с моей давней дружбой с ОКР и его сотрудниками. И уж точно моя деятельность никакого отношения не имеет к каким-то переводам документов, как написал «Весь спорт». Недавно была у господина Тягачева и сказала, что сейчас больше свободного времени, и меня можно чаще привлекать к различным международным проектам.
Также работаю в Экспертной рабочей группе Совета при Президенте России по развитию физической культуры и спорта, спорта высших достижений, подготовке и проведению XXII зимних Олимпийских игр и XI зимних Паралимпийских игр в Сочи, состою в ряде структур, которые к спорту не имеют отношения.
Спорт, Олимпийские игры – все это очень публичные проекты, благодаря которым тебя начинают узнавать, но, поверьте, это направление появилось в моей жизни недавно. Изначально я занималась серьезной административной деятельностью в крупных иностранных и российских структурах и в этой сфере являюсь неплохим профессионалом широкого профиля. А спорт – это теперь уже мое любимое и, пожалуй, самое серьезное увлечение. И я благодарна всем, кто открыл этот удивительный мир для меня и позволил мне занять в нем какое-то место.
www.sports.ru
