В состав сегодняшней индивидуальной гонки на этапе Кубка мира в Швеции 28-летняя биатлонистка пробилась не благодаря, а вопреки. Когда сборная раздробила состав на тренировочные группы, выяснилось: Юрловой не нашлось места ни в одной. И тогда гонщица из Санкт-Петербурга, заручившись поддержкой СБР, стала готовиться к сезону самостоятельно. Итог этой подготовки: второе место в предсезонном контрольном спринте и пятое – в отборочной индивидуальной гонке.
– А еще вы на тренировочном сборе в якутском Алдане обогнали всех лыжников. Причем как в спринте, так и в преследовании…
– Ну, не всех, а только тех, с которыми стартовала. И было их не так много. Непременно выиграть – такой цели не ставила, отработала, как на тренировке. Да и девочки из лыжной команды, наверное, не стремились показать максимум.
– В Остерсунде уже успели почувствовать погоду и опробовать трассу. Какие впечатления?
– Ветер – вот главное впечатление. Он здесь дует не временами, а постоянно. Пробовала и мушку под мишень подводить, и установки менять – бесполезно. Пережидать нет никакого смысла, нужно стрелять при ветре. И учитывать потепление, которое обещают в среду.
– Вы рассказывали, как после прошлого сезона отдыхали в Испании, отключили телефон, не заходили в интернет. А когда вернулись, узнали: ни в группе Вольфганга Пихлера, ни в команде Владимира Королькевича вас нет. Помните свое состояние в тот момент?
– Испытала что-то вроде растерянности. Закончив сезон пятой в российском рейтинге, даже мысли не допускала, что не попаду ни в одну из групп. Да, у нас с Пихлером были разногласия по поводу подготовительного процесса. Хотела попробовать себя не в его команде. А когда туда не попала, ситуацию, честно говоря, не поняла. Почему так случилось, не могу сказать. У меня самой до сих пор нет ответа. Но проблему надо было решать.
– Каким образом?
– Спасибо министерству спорта и СБР, где меня поддержали. Создали условия, которые позволили полноценно тренироваться. Лишней себя благодаря такой поддержке не чувствовала.
– Речь, как я понимаю, о финансировании?
– Да. На первый тренировочный сбор в эстонский Отепя поехали с отцом, который является моим личным тренером, за свой счет. Там как раз наши мужчины работали. Позанималась немного вместе с ребятами, понаблюдала за их ходом, за техникой на рубеже. Мне понравилось. И Николай Лопухов был не против. Сказал: если решите вопрос с финансированием, ездите с нами, мешать не будете. Вот мы и ездили. Мне утвердили индивидуальный план подготовки, а по медицине, массажу и частично логистике я была прикреплена к команде Лопухова. Не в составе его команды, конечно. Я даже жила в отдельной гостинице. Просто тренировалась рядом.
– В чем отличие вашего индивидуального плана от того, по которому вы работали у Пихлера?
– Нюансов много. Основные отличия в технике, работе над стрелковой частью, чего, быть может, раньше не хватало, в варьировании объемов. Я стала чередовать интенсивные и слабоинтенсивные тренировки, разнообразить в этом смысле подготовительный процесс.
– Не раз слышал мнение, что Пихлер вас перегружал. Давал объемы, с которыми вы не справлялись.
– Не могу сказать, что я исключила из процесса тяжелые нагрузки. Поменялась, скорее, направленность тренировок, но легче они не стали. Возможно, то, чем занималась раньше, не очень подходило к биатлонной специфике лыжного хода. Поэтому добавились какие-то специальные моменты.
– Вам обидно было читать высказывания Пихлера: «Юрлова достигла потолка, прогрессировать ей не дано»?
– Никакой неприязни или злости у меня к Пихлеру нет. На мой взгляд, у нас с ним не получилось потому, что не было диалога. Все-таки спортсмен достаточно высокого уровня хорошо знает свой организм и прислушивается к нему. А тренер, даже очень квалифицированный, не может влезть в шкуру другого человека. В этом случае всегда выручает диалог, которого у нас с Вольфгангом не получилось. Думаю, в этом есть как моя вина, так и его. Пусть Пихлер считает, что я достигла потолка, меня это не обижает. Буду доказывать самой себе, что способна добиваться какого-то результата.
– Можете сказать: «Я готова к сезону!»? Или первая гонка для вас такая же загадка, как и для нас?
– Результат предсказать невозможно, но если сравнивать мое нынешнее состояние с началом предыдущих сезонов, то мне кажется, что сейчас я готова лучше.
– Перед удачными для вас контрольными стартами ваши планы тоже проверялись тренерским штабом, запретившим специальное форсирование формы?
– Могу сказать, что с 10 ноября, когда я приехала в Остерсунд, мои занятия ничем не отличались от тренировок обеих женских групп. Ни «скоростила», ни форсировала. Продолжала работать по индивидуальному плану, акклиматизировалась, привыкала к 9-часовой разнице во времени после перелета из Якутии.
– У вас есть трассы, которые вы не любите или побаиваетесь?
– Зимой ни одна трасса отторжения не вызывает. На лыжах мне комфортнее, чем бегом или на лыжероллерах. Рельеф, погода, спуски, повороты, рыхлый снег или твердый, холодно или тепло – в этом для меня нет особых предпочтений. Единственное, чего не хотелось бы, – бегать по льду. Скользко, непредсказуемо.
– В Сочи из-за рельефа, как показалось, у Светланы Слепцовой и Тимофея Лапшина были проблемы со здоровьем.
– Я такого там не испытывала. Изменился рельеф, значит, надо поменять технику бега. Климат в Сочи специфический, море близко – вот это чувствуется. И заставляет сохранять концентрацию на трассе.
– Работа по индивидуальному плану оставляла вам время для занятий поэзией?
– Нет, в последнее время было не до стихов. Просто читала.
– Что именно?
– Сейчас мне почему-то нравятся книжки философского характера. Дочитываю, например, «Пространство вариантов» Вадима Зеланда.
– Когда поняли, что вас не видят ни в одной из российских команд, не возникало мысли сменить спортивное гражданство?
– Ни разу. Да и предложений таких, если честно, не поступало.
Евгений Дзичковский,
«Спорт-Экспресс»
