Глава 48
50 км, Олимпиада, Ванкувер, 28 февраля 2010 года
Следующие четыре дня были тяжелыми. Вся Олимпиада грозила превратиться в огромное разочарование. Я закрылся в своей комнате.
Шведы обыграли нас в скиатлоне. Они «сделали» нас в эстафете. Все идет к тому, что Игры станут шведскими.
Я думал о чувствах, которые испытывал четыре года назад, когда меня не взяли в Турин. Сейчас у меня была возможность отыграться.
Но я облажался.
Остался лишь один шанс исправить положение.
Было влажно и стоял туман, когда мы стартовали в марафоне утром 28 февраля.
После пяти километров я шел пятым. Мы, трое норвежцев, держались вместе – Одд-Бьорн, Йенс Арне Свартедал и я. Мартин Йонсруд Сундбю был тоже где-то поблизости.
На Олимпиаде строгие правила, и зрителям не позволено стоять вдоль трассы. Поэтому на дистанции была полная тишина. Единственное, что ты мог слышать, как в лесу скользит лыжа, а также собственное дыхание. Затем ты въезжаешь на стадион, и все взрывается звуками. Крики, лица, флаги, комментатор на стадионе заглушают твое дыхание до тех пор, пока ты снова не уходишь в лес. Все стихает, и ты снова слышишь: вдох – выдох, вдох – выдох.
Пелотон был истерзан рывками.
Шведский специалист по марафонам Андерс Сёдергрен попытался убежать довольно рано, заработал отрыв, но Одд-Бьорн взял на себя ответственность и закрыл просвет. Несколько русских шли группой. Немцы тоже собрались вместе. И мы тоже.
Этому было несколько причин. Первая касалась сопротивления воздуха. Вторая была в том, что в укатанной лыжне скольжение лучше. Мы можем разговаривать, сменять друг друга впереди. Тормозить пелотон, если кто-то пытается уйти в отрыв. И немаловажно то, что тебе всегда уступят место.
Ты стараешься дать товарищам по команде все возможные преимущества, а соперники пусть сами делают свою работу.
После 30 километров я вышел на 13-е место, после смены лыж. Чуть не упал на выходе со стадиона. Но это все равно было не так уж драматично. Я без проблем держался, позиция была хорошей.
Несколько километров впереди шел Маркус Хельнер, затем немного потащил Дарио Колонья. По ходу было несколько маленьких ускорений, но в лидирующей группе было около 25 человек. Я по-прежнему держался в ней.
Когда после 45 км мы вышли на стадион и прозвенел колокольчик, сигнализирующий, что остался всего один круг, пелотон начал сокращаться. Нас оставалось около 15.
Я шел одним из последних в лидирующей группе. Легков прямо передо мной. Там же Дарио. Вылегжанин. Тобиас Ангерер, швед Даниэль Рикардссон, Лукаш Бауэр и Ди Чента.
Ну и, конечно же, Маркус Хельнер и Аксель Тайхман.
Шли плотно все вместе.
После 47-го километра я начал волноваться, что кто-то попробует убежать. Добрался до спины Дарио, который начал работать впереди довольно серьезно.
Меня это устраивало.
Сзади в пелотоне лыжники один за другим начали отставать. Лукаш Бауэр устал, но хуже всего чувствовал себя Хельнер. За пару километров до финиша отстал и он.
На подходе к стадиону темп увеличился. Юхан Олссон попытался рвануть, но скорость была слишком высока. Я выбрался вперед и встал рядом с Дарио и Тайхманом на лидирующей позиции, когда мы приближались к заключительному длинному подъему.
И тут пошел Тайхман.
За ним появился просвет, он выглядел бодрым, чуть ли не прыгал по склону. Я знал, что за вершиной подъема начинается длинный спуск, и думал лишь о том, что хочу занять там вторую позицию. Я выдал все, что мог, сменил лыжню, встал перед Дарио, и когда Тайхман присел на спуске, я заполучил именно то, чего желал.
Тайхман чуть-чуть оторвался, но, скользя за ним, я думал, что все может получиться. Позиция была идеальной.
Мы вышли на стадион в длинный правый поворот. Когда спуск закончился, я перешел на даблпоулинг. Юхан Олссон бежал по соседней лыжне, практически бок о бок со мной, до Тайхмана все еще был просвет. Я шел на какой-то метр впереди Юхана, и с каждым ударом палок мы отыгрывали сантиметры у Тайхмана. Перед финишной прямой, на входе в последний левый поворот, Олссон должен был пройди по внутреннему радиусу, но он самую малость просчитался, и я проскочил прямо перед ним. На выходе из поворота я уже за спиной Тайхмана.
Я вложил в отталкивания все силы, какие только были.
В голове стояла тишина.
Я не слышал собственное дыхание. Не слышал торжествующих криков. Двумя хорошими толчками я закрыл просвет между нами, а с каждым последующим начал по чуть-чуть уходить вперед. За десять метров до финиша я понял, что побеждаю.
Я выиграл олимпийское золото в марафоне.
Я лежал и пытался восстановить дыхание, когда ко мне первым подошел Одд-Бьорн. «Блин, как круто», – прокричал он. Я просто лежал. А затем услышал голос: «Петтер».
Я взглянул вверх.
Это был Тайхман.
Он протягивал руку. Я подал ему свою. Он схватился за нее, поднял меня на ноги, склонился вперед.
Мы обнялись.
Глава 78
50 км, классический стиль, чемпионат мира
Фалун, 1 марта 2015 года
Качество лыжни хуже не придумаешь. Идет снег. Гонка будет тяжелой и длинной.
Чтобы иметь шанс, мне нужно всю дорогу беречь силы. Нужно выжидать до последнего. Эта гонка станет испытанием моей дисциплинированности.
У меня было предчувствие насчет того, какой будет погода, и я отправил сообщение тренеру Стигу Рюне Квеену.
«Приготовь пару 157,5 с большими лапками, если будет каша.»
Палки длиннее, чем обычно, с большими кольцами. Под эти условия.
На старт марафона вышло 57 лыжников. Фаворитами считались Лукаш Бауэр, Максим Вылегжанин и Юхан Олссон.
Вдоль трассы стоял народ со шведскими флагами. Я расположился чуть позади за лидерами. После четверти часа гонки снег усилился. Лыжня все усложняла. На подъемах у меня простреливали лыжи, и когда мы подошли к так называемой горе-убийце «Mördarbacken» я вышел из лыжни и спокойно зашел в подъем, чтобы не тратить сил больше, чем это было необходимо.
«Если все пойдет так и дальше, это будет комедия», – сказал норвежский комментатор, увидев, как я преодолел подъем. Но он не понимал, что я делаю. Никто этого не понимал.
Речь шла не о том, чтобы просто экономить силы. Мне нужно было сберечь нужную мышечную группу. Я хотел дать отдых тем мышцам, от которых зависит мое состояние, если в конце гонки на самых крутых подъемах кто-то пойдет в отрыв.
У отсечки 10 км я бежал на 30-м месте, в 16 секундах от лидера.
Через полчаса Юхан Олссон взвинтил темп, и пелотон растянулся. Олссон защищал свой титул после выдающегося марафона на чемпионате мира в Валь-ди-Фьемме. Тогда он сумел и удержать преимущество до финиша.
Я не мог себе позволить реагировать на рывки. Не в такую погоду. Я должен быть дисциплинированным, чтобы сохранять спокойствие. Верить в то, что пелотон никого не отпустит.
Олссон и Вылегжанин заработали небольшой просвет. Мы держали ровный высокий темп. Спустя несколько километров все снова собрались в группу. Другие лыжники выходили вперед и тоже пытались убежать.
Снег продолжал идти. Олссон продолжал тянуть.
Теплая погода привела к тому, что лыжня поплыла. Трасса все больше превращалась в кашу, бежать было все труднее и труднее. Работники стадиона носились с лопатами, чтобы по возможности сохранить финишную прямую.
После половины дистанции я шел 16-м в группе из 25 человек. Восемь секунд отставания от Юхана Олссона.
Я по-прежнему выходил из лыжни и пешком забирался на самые крутые подъемы.
А Олссон силен. Через 10 км его преимущество возросло. Сейчас он опережал меня на 24 секунды. Я был на 27-м.
И тут в отрыв пошел Андрес Сёдергрен.
Никто не захотел догонять.
За ним появился просвет.
Бежать было тяжело. Несмотря на все попытки сберечь силы, я начал уставать. Голова повисла. Тело налилось тяжестью.
Комментаторы тоже это заметили. Что я выгляжу уставшим. «Для Нортуга все выглядит хуже», – сказал один из них.
Впереди догнали Сёдергрена.
Тепло настолько, что снег перешел в дождь. Единственным утешением было то, что не я один так устал. Оставалось еще пара километров.
«Петтер, вперед, закрой просвет!» – кричали мне секунданты. Но мне нужно сохранять спокойствие. Нужно беречь силы как можно дольше.
Лукаш Бауэр, Максим Вылегжанин, Юхан Оллсон и Дарио Колонья – главные фавориты бежали впереди.
Снег стекает по лыжам, когда гонщики переходят на елочку на подъемах. Лукаш Бауэр увеличивает скорость.
Он зарабатывает несколько метров. Пелотон держится, но Бауэр не сдается и снова поднимает темп.
Пелотон растягивается. Сейчас все бегут в одной лыжне, длинной цепочкой, один за другим.
Кто-то отстает, и я продвигаюсь на пару позиций вперед. «Где норвежцы?» – спрашивают норвежские комментаторы.
За Лукашем Бауэром следуют Юхан Олссон, Вылегжанин и Дарио Колонья, за ними образуется просвет.
Скоро мне придется что-то делать. Однако пелотон по-прежнему растянут, до лидеров слишком далеко, мне не хватит сил. Но сейчас мы приближаемся к заключительным подъемам. Они крутые. Там группа станет плотнее.
Я выхожу из поворота и в этот момент вижу, что Бауэр и остальные начинают взбираться в гору.
Я не могу больше ждать и начинаю бежать. Изо всех сил вверх, обхожу четверых, и когда переваливаюсь через вершину подъема, я уже номер пять.
Вопрос в том, не слишком ли долго я ждал.
«Все может получиться, но лыжня в ужасном состоянии», – говорят норвежские комментаторы.
Мы выходим на стадион, и я пытаюсь пройти Колонью, но он меня блокирует. Мы чуть не падаем, но мне удается проскочить по внутреннему радиусу.
Я на четвертом месте, в низкой посадке и с надеждой, что сумею «доскользить» до трио впереди.
С подножья крутой подковы я выкладываюсь полностью. Забегаю вверх с внешней стороны от Юхана Олссона, встаю за спину Вылегжанину, бегущему вплотную к Бауэру. Сил уже нет, но я третий перед последней горкой, переходящей в финишную прямую.
Проблема в том, что лыжни только две. Лукаш Бауэр занимает одну, Вылегжанин – другую. Они бегут рядом и блокируют меня, изо всех сил стремясь к финишу. Для меня нет лыжни, чтобы обойти их.
Что-то нужно делать, и я решаю пройти между ними. Стараюсь работать палками так плотно, как только возможно, чтобы меня не дисквалифицировали за то, что им помешал. Я выравниваюсь с ними, вкладываю в отталкивания все, что могу, и с каждым ударом палок убегаю от них к финишу.
Потом я стою в финишной зоне, снова пошел снег. И тут на меня накатило, десять последних месяцев лавиной прошли через голову, будто электрический разряд через все тело. И я не могу это объяснить, но в тот момент я испытал чувство, будто все это было предопределено заранее.
Перевод с норвежского
