Известная лыжница и биатлонистка Вероника Тимофеева пережила допинговую дисквалификацию и уголовное преследование, а теперь уже третий год борется за жизнь и здоровье своего сына.
Вероника Тимофеева не была звездой, но на всем протяжении карьеры оставалась крепкой по российским меркам спортсменкой. Еще в лыжных гонках трижды выигрывала «Лыжню России» и входила во взрослую сборную страны. Потом перешла в биатлон, попала в экспериментальную группу «Сочи-2014» под руководством мэтра Николая Лопухова. В новом виде спорта быстро закрепилась, входила в десятку на чемпионате страны, но тут последовала допинговая дисквалификация. «Отсидев» два года, Тимофеева вернулась, чтобы еще через несколько лет родить сына Артема. Возможно, после его рождения выступала бы и дальше. Если бы только с Темочкой все случилось иначе…
На вопрос, что привезти ее почти трехлетнему ребенку, Вероника отвечает «погремушку». И вот в магазине я иду мимо машинок и конструкторов, от которых сходит с ума мой собственный сын — ровесник Артема, в отдел, где продаются игрушки для детей до года. И думаю, как же больно маме каждый день осознавать эту разницу.
В их квартире по-новогоднему уютно, а из телевизора раздается энергичный голос Дмитрия Губерниева. Только что Антон Бабиков выиграл первую в карьере гонку на Кубке мира. «Темочка, смотри, какой Антон молодец! Ты у меня тоже будешь биатлонистом, да?» Темочка с трудом держит голову и дышит через трахеостому. Но еле заметно мигает глазками в знак согласия.
ТЕМОЧКА
– Артем родился здоровым ребенком. Что случилось потом?
– В три месяца он заболел – температурил, отказывался кушать. Нас положили в больницу с диагнозом «бронхит». Так как ребенок отказывался есть, врачи приняли решение поставить зонд через нос. А потом, видимо, неаккуратно покормили, еда попала в легкие, развилась пневмония. Темочка попал в реанимацию, перенес клиническую смерть, был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ) и впал в кому. Я тогда была в полнейшем шоке. Ведь я отдала врачам практически здорового ребенка с одним только бронхитом…
– Как быстро Артем пришел в себя?
– Только спустя два с половиной месяца. Он начал узнавать близких, мы выписались, но я обратила внимание, что ребенок очень тяжело дышит. В больнице он хрипел так, что было слышно через три палаты. Но врачи от нас отмахивались, мол, подрастет и все пройдет. Мы объездили, наверное, всех специалистов Москвы и области, пока не выяснилось, что у Темы от долгого пребывания на ИВЛ сузилась гортань. Иными словами, ему приходилось бороться буквально за каждый вдох. После экстренной операции и установки трахеостомы Теме стало намного легче. Он начал хорошо кушать, улыбаться… Жизнь, наконец, перестала быть для него сплошным мучением.
– Вы не думали о том, чтобы подать в суд на врачей, если трагедия с ребенком действительно случилась по их вине?
– На тот момент мне было не до судов. А на все вопросы медики отвечали: «Скажите спасибо, что мы его вообще спасли».
– Вы ведь уже не впервые собираете деньги через соцсети и знакомых на реабилитацию ребенка?
– Да, недавно благодаря добрым людям мы съездили в Израиль. Там Тема перенес две операции, благодаря которым появилась надежда, что в ближайшее время нам снимут трубку и он сможет дышать самостоятельно. Потому что инородный предмет в горле это, конечно, страшно. Я вынуждена постоянно санировать, то есть отсасывать мокроту, мы даже летали в Израиль вместе со специальным аппаратом. И еще очень боюсь любой инфекции, не захожу с ним ни в метро, ни в магазины.
– Вам кто-то помогает в уходе за ребенком?
– Моя мама. С мужем мы развелись, он платит алименты. А мама работает и еще помогает с моей старшей шестилетней дочкой.
– Почему сейчас вы собираете деньги именно на реабилитацию в США? У вас есть уверенность, что она поможет?
– Мы попробовали практически все, что нам могли предложить в России: ЛФК, массажи, остеопатия, иглоукалывание и многое другое. К сожалению, видимого эффекта эти процедуры не дают. Неврологи и знакомые мамы больных детей рассказали мне про метод Анат Баниэль. Это американская методика, действующих практиков в России не существует. Смысл заключается в том, что идет работа над потенциалом мозга, с тем, чтобы сохранившиеся участки взяли на себя функцию поврежденных.
– Сколько именно денег вам нужно на поездку в США?
– Около 1 миллиона 300 тысяч рублей. Сюда входят билеты, траты на проживание, питание и лечение. Я провела все подсчеты, они есть на моей страничке в соцсети.
– Несмотря ни на что, вы верите, что Тема будет ходить?
– Конечно. Я верю, что он вырастет полноценным человеком. Сначала научится переворачиваться, потом ползать, сидеть, стоять и ходить – в общем, как все дети. Знаете, еще когда он лежал в реанимации, врачи говорили, что он даже никогда не задышит сам и будет зависеть от аппарата. Потом уверяли, что никогда не научится сам кушать. Я слушала эти страшные слова и думала: «Ну нет, мой ребенок будет жить!» И ведь жизнь показала, что была права я, а не врачи. Так же и сейчас: кто бы что ни говорил, я в него верю. А он, я точно знаю, это чувствует.
БИАТЛОН
– Вы были довольно успешной лыжницей. Зачем уже во взрослом возрасте решились на переход в биатлон?
– Биатлон нравился мне с детства, я всегда хотела заниматься именно им. В юниорках занималась обоими видами, причем получалось хорошо, я все выигрывала по своему возрасту. Тренеры в какой-то момент поставили меня перед выбором: идти во взрослую сборную по лыжам или в юниорскую по биатлону. Я выбрала лыжи, хотя душа к классическому стилю никогда не лежала.
– Почему, несмотря на локальные успехи, яркой карьеры в лыжах не сложилось?
– Я пришла в сборную еще юниоркой, была там самой маленькой. Тогда еще выступали опытнейшие Ольга Завьялова, Евгения Медведева, Наталья Баранова. На их фоне я потерялась. Тренеры внимания особо не обращали, в команде меня не поддерживали, за спиной тоже никто не стоял. Я пыталась пробиться сама, но не смогла. Два сезона готовилась в сборной, но отобраться на Кубки мира так и не сумела.
– В биатлоне вы попали к тренеру Николаю Лопухову по прозвищу «Лопес». О жесткости этого специалиста ходят легенды….
– Николай Петрович в жизни и в работе – это словно два разных человека. Если отвлечься от тренировок, он очень душевный, веселый, травил всякие байки. Но в спорте очень любил дисциплину, требовал исполнения своих указаний вплоть до мелочей. Лично мне было тяжело с ним работать. Потому что я не привыкла, первый тренер у меня, наоборот, был мягким. С ним можно было поговорить, пошутить, в общем, он был мне почти папой. После таких теплых отношений жесткость Лопухова стала для меня шоком.
– О переходе из лыжных гонок вы не пожалели?
– Нет, ни капли. Я и сейчас в глубине души хочу вернуться. До сих пор снится, как я бегу, стреляю, выступаю на соревнованиях…
– Давно не стояли на лыжах?
– С тех пор, как забеременела Темой. После его рождения стало совсем не до того. Хотя, если бы с сыном все было хорошо, оставила бы его маме и еще побегала. Амбиции, желание выступать были огромными. Но раз уж пришлось делать выбор между здоровьем ребенка и спортом, конечно, я выбираю ребенка.
– Как вы планировали зарабатывать на жизнь после ухода из спорта?
– У меня два высших образования – юридическое и спортивное. Изначально понимала, что спорт – это дело очень краткосрочное. Так и получилось: побегала, здоровье отдала, и очень быстро меня забыли, словно и не было. Поэтому работать в спортшколе я начала еще параллельно с собственной карьерой. Тем более, у меня дочка подрастает, на будущий год в школу пойдет. Если помечтать, было бы классно, если бы дочь стала биатлонисткой, а я бы ее тренировала.
– Словосочетание «биатлонная семья» уже стало штампом. Кто-то из известных биатлонистов сейчас помогает вам в беде?
– Да, мне помогают из сборной Даша Виролайнен, Катя Глазырина, Леша Слепов, Антон Бабиков, Алексей Волков, Даша Домрачева плюс телекомментатор Илья Трифанов. С Домрачевой лично мы не общались, но она услышала мою историю от общей знакомой и тоже решила помочь. Из лыжной команды тоже поддерживают – Саша Легков, Леша Петухов. Благодаря им нам удалось быстро собрать деньги для лечения в Израиле. Учитывая, что нас не показывали по телевидению и собирали только по знакомым, это настоящее чудо.
КВАРТИРА
– Что за история с квартирой, в результате которой вас хотели посадить в тюрьму за мошенничество?
– Дело в том, что я выступала за полицию, а параллельно работала тренером в поселке. Так поступают большинство спортсменов: числятся в нескольких местах, чтобы как-то обеспечить себя. И вот однажды мне предложили поучаствовать в жилищной программе для работающих в сельской местности. Я соответствовала всем трем условиям этой программы. Собрала документы, подала первоначальный взнос, получила жилищный сертификат и стала ждать. Пока не выяснилось про мою вторую работу в полиции и мне не предъявили обвинение в мошенничестве. Хотя, как вы понимаете, я в полиции практически не появлялась, просто выступала за них на соревнованиях и вполне могла претендовать на квартиру по своему основному месту работы.
– Как разрешилась эта ситуация?
– Районный суд я проиграла, меня осудили на два года условно. Но я подала апелляцию в областной суд и выиграла ее. Прокуратура принесла извинения за возбуждение этого уголовного дела, и мне потом даже выплатили компенсацию.
– Я правильно понимаю, что все эти события разворачивались на фоне болезни младшего ребенка?
– Да, конечно. Видимо, после ухода во второй декрет я перестала быть нужна полиции, они по формальным признакам не могли меня уволить, вот и придумали эту историю.
– Как вы это выдержали: сын на грани жизни и смерти, а параллельно вас еще грозят посадить в тюрьму?
– Даже вспоминать это не хочу. Ребенок в реанимации, где я сидела часами под дверью и сцеживала для него молоко. Муж ушел, с работы уволили, плюс еще постоянно звонили и угрожали, терроризировали меня. Наверное, если бы не мои золотые родители, я бы не справилась. И раз уж мы победили тогда, я уверена, вместе с Темой победим и сейчас.
Наталья Марьянчик, «Спорт Экспресс»
