Возвращение Дмитрия Ярошенко в большой спорт получилось неоднозначным. Яркое выступление в отдельных стартах затмили неудачи в определяющих соревнованиях: Кубке мира в Рупольдинге и чемпионате России в Увате. Отсутствие места в сборных и туманные перспективы в спорте не сломили спортсмена, который уже с лета готовит себе плацдарм для борьбы за место под солнцем.
Двойная победа в Острове гарантировала Ярошенко попадание на чемпионат мира по летнему биатлону в Нове Место. В интервью «Чемпионат.com» биатлонист согласился откровенно поговорить о прошлом, настоящем и будущем.
— Когда мы с вами беседовали на Камчатке, вы серьёзно раздумывали о продолжении карьеры и говорили, что есть неплохие варианты трудоустройства вне спорта. Что склонило чашу весов в сторону биатлона?
— Когда я говорил, что хочу завязать, немного лукавил. В глубине души я не хотел завязывать, просто у меня было апатичное настроение из-за того, что не всё сложилось в сезоне. За карьеру у меня было несколько таких сезонов, когда хотелось закончить. Во-вторых, суперинтересных предложений у меня и не было. Может быть, они бы и появились, если бы я заявил об уходе из спорта официально. Есть одно предложение от моего друга, но он поддержал моё решение: «Бегай, пока есть силы, а заняться этой работой ты всегда успеешь».
— Я прочитал ваше трогательное поздравление с юбилеем Владимиру Брагину, тренеру, с которым вы работаете всего второй сезон. Что он смог дать вам как уже состоявшемуся спортсмену?
— Мы с ним сотрудничали ещё раньше, когда он работал в молодёжной сборной, в том числе проводили сборы здесь, в Острове. С этим человеком я испытываю полный комфорт. Есть тренеры, которые психологически напрягают спортсмена одним своим присутствием.
— В чём это проявляется?
— Ты постоянно испытываешь психологическое напряжение, дискомфорт, даже если у тренера нет такой мысли. С Брагиным же у нас полная гармония. Самостоятельно мне было бы тренироваться очень тяжело, потому что пришлось бы изучать много информации, методики иностранных спортсменов, что отнимало бы уйму времени. Мой тренер изучает литературу по биохимии, биомеханике, стрелковой подготовке, на что у спортсмена физически не хватает времени. У него очень разнообразные и неординарные планы, в то время как у некоторых тренеров десятилетиями одни и те же циклы, стандартные тренировки, и иной раз ты сам не понимаешь, какой эффект даёт то или иное упражнение. Иногда лучше его заменить другим, которое и эффект дало бы больший и было бы легче психологически. При этом по часовым тренировочным объемам мы делаем серьёзную работу, сопоставимую с первой сборной, при этом психологическая загрузка гораздо меньше. Брагин постоянно старается разгрузить нас эмоционально, например, организовать баню на берегу озера, сводить на рыбалку.
— При таком подходе вы своих партнёров по команде воспринимаете как друзей или всё-таки ощущаете соперничество, так как шанс попасть в сборную может быть только у одного из вас?
— У нас доброжелательная атмосфера, но, как и в любом виде спорта, где присутствует конкуренция и тяжёлые нагрузки, мелкие конфликты неизбежны. Но они гасятся так же быстро, как возникают. Никаких группировок и внутренней вражды у нас нет. Мы все уже состоявшиеся личности и вряд ли сможем друг друга обидеть. Что касается отборов, то у нас никто не будет обижаться, если кто-то из нас попадёт, а кто-то нет. Да, это всегда обидно, но переносить эту обиду на личности было бы глупо. Для меня сейчас реализация тренером своего труда во мне или другом спортсмене не менее важна, чем мой собственный результат. Я вижу, насколько Владимир Владимирович вкладывается в нашу работу, и хочется сполна ему компенсировать эти потери своим результатом. Мне кажется, что те тренеры, которые полностью вкладывают себя в работу, а не отбывают номер, достойны вознаграждения результатом, а иначе это будет просто самосожжение.
— В этом году с вами тренируется бывший лыжник из Ханты-Мансийска Михаил Белов. Насколько сложно новому человеку влиться в ваш коллектив?
— Он быстро нашёл с нами общий язык уже на первом сборе, несмотря на некоторую разницу в возрасте. Мне нравится, с каким упорством он набирается опыта в биатлоне, как у него всё получается. При этом помню по своему опыту, насколько сложно было адаптироваться к стрельбе, сколько в меня вдалбливали тренеры. Миша ещё не готов к тому, чтобы стрелять идеально, но он много делает для своего совершенства. Он очень скромный парень, поэтому иногда нам кажется, что он грустит, и все начинают спрашивать о его самочувствии. Это лишний раз подтверждает, что у нас в команде никто не останется равнодушным к чужим проблемам.
— В отдельных стартах прошлого сезона вы напоминали себя прежнего, а в других у вас откровенно не получалось. Такие перепады в форме связываете с последствиями пропуска двух лет или с просчётами в подготовке?
— Когда ты выпадаешь из колеи, исчезает целеустремлённость. Ты не можешь целиком настроиться на какие-то старты. Вроде и самочувствие неплохое, но не чувствуешь ни мандража, ни волнения – отбыл свой номер и всё. Так бывает, когда ты не видишь перед собой цели. Вроде начинаешь отбираться, что-то получается, но не попадаешь в обойму, а после этого сложно мобилизоваться. К тому же на Кубке мира ты привык выступать каждую неделю, а в России где то старты отменили из-за мороза, то просто дырка в календаре, а то забрали винтовку и продержали около месяца, сложно держать себя в тонусе. Стрелять из чужой винтовки, которая к тому же не похожа на твою, сомнительное удовольствие. Так весь сезон и прошёл через одно место.
Ряд ошибок я допустил сам. Например, перед чемпионатом России у меня заболела жена, и я не мог приехать пораньше в Уват, а был вынужден готовиться в Красноярске. Большую часть времени я был должен следить за ребёнком, а на тренировку мог поехать раз в день на пару часов. Тем не менее я полностью выполнил тренерскую установку, но успел подхватить грипп, и эта инфекция дала о себе знать в Увате, где я еле доехал финишный круг в спринте. Когда попадаешь в такую яму, быстро из неё не выберешься. Я питал иллюзии, что смогу набрать форму к Камчатке, но ничего не вышло. В дальнейшем такие вещи надо исключать, и к чемпионату России нельзя готовиться в домашних условиях без зарядки, режима, двух тренировок и полной изоляции.
— Как вы заметили, некоторые тренеры годами ничего не меняют в подготовке. С другой стороны, в нынешней сборной России уже не первый год наблюдается повальное увлечение экспериментами. Через команду прошли учителя английского, тренеры по фитнесу, психологи, постоянно меняются врачи. Где, по-вашему, баланс между самосовершенствованием и хаотичностью?
— Я не был в этот период в сборной и не работал ни с кем из этих специалистов, поэтому судить об их работе не могу. Мне кажется, это может быть интересно, но должно быть очень дозировано. Специалист по физической подготовке никогда не заменит тренера, который видит весь подготовительный процесс, как единое целое. Что касается психолога, я считаю, что он необходим. Я бы с удовольствием поработал с профессиональным психологом. Иногда наступают моменты на сборе, когда эмоциональное состояние приближается к нулю. Другое дело, что с психологом как с массажистом: чтобы выбрать одного, нужно перепробовать десять. Главная его задача – не разговор общими фразами, а поиск причины апатии, и её снятие.
— Есть мнение, что спортсменки сборной сами не хотели раскрываться психологам, а из-за отсутствия плотного контакта не было и результата. Вы готовы полностью довериться психологу?
— Готов. Но при этом я должен понимать, что психолог глубокий, а не поверхностный человек. Сложно разговаривать с пустым сосудом, но если бы была возможность, я бы возил личного массажиста, психолога и специалиста по стрейчингу. Эти упражнения могут быть очень полезны, но заниматься самостоятельно и контролировать время очень сложно. Сейчас я доволен тем, что тренер на каждый сбор нам находит массажиста, за что ему огромное спасибо.
— Сейчас ещё не известен состав участников чемпионата мира, но может оказаться так, что никто из основной сборной туда не поедет. Не станет ли стратегическим просчетом ваша поездка на чемпионат мира, вместо прямых спаррингов с основой сборной на чемпионате России в Уфе?
— В любом случае, я надеюсь, что туда поедут одни из сильнейших спортсменов, иначе, зачем освобождать от отбора заведомо слабых. Может быть, это и будет просчётом, но и в случае успеха на чемпионате России мне никто ничего не гарантирует. В моей ситуации нужно выходить и рвать всех на любом из этих соревнований, а если мой тренер решил, что это лучше делать на чемпионате мира, то я готов ему верить.
— Соревнования в Острове продемонстрировали колоссальное преимущество возрастных спортсменов над молодёжью. Недостаток конкуренции со стороны молодых вас не расстраивает?
— Пусть это звучит эгоистично, но абсолютно не огорчает. Может быть, некоторые горлопаны, наконец, замолчат, забудут про возраст и начнут реально оценивать результаты спортсменов. Я не понимаю, для чего искусственно спортсменов записывать в старики. Многие юниоры, перейдя во взрослый спорт, выступают ярко только первое время, а потом быстро гаснут. Наверное, эта проблема должна заботить их тренеров, заставлять задуматься о своих просчетах. Мне же это просто неинтересно. В спорте как в джунглях: либо я, либо меня.
— Не кажется ли вам, что летний биатлон не развивается и абсолютно неинтересен IBU? На чемпионате мира по лыжероллерам выступали Петтер Нуртуг и Марит Бьорген, гран-при в прыжках с трамплина собирает всех сильнейших и имеет неплохие телевизионные рейтинги. Почему же по летнему биатлону на виду только пара коммерческих гонок?
— Меня это тоже удивляет. На сборах в Эстонии мы как раз смотрели гран-при по прыжкам с трамплина. Летние старты – неотъемлемая часть подготовки и все иностранцы соревнуются то в гонках на маунтинбайке, то в восхождении на гору, и мы с удовольствием бы участвовали в летних кубках.
— Мне кажется, с конца августа по конец сентября было бы реально провести три полноценных кубковых этапа с трансляциями и призовыми сопоставимыми с зимними.
— Конечно. Можно уже с конца июля, когда начинаются контрольные тренировки, раз в две недели проводить соревнования, пусть с укороченной программой. Летний биатлон – колоссально привлекательный коммерческий продукт, который никто не развивает. Можно привлечь на летние старты даже больше зрителей, что подтверждает популярность коммерческих гонок. К тому же борьба здесь более честная: не надо мазать лыжи, напрягаться круглые сутки сервисёрам. Александр Иванович Тихонов это сразу почувствовал, но с его уходом из IBU никто не проявляет интереса в развитии летнего биатлона.
— Как вы относитесь к расширению программы летнего чемпионата России до десяти дней?
— Мне было бы удобнее, если бы эти соревнования начинались не с 20, а с 10 сентября, чтобы было больше времени на восстановление после летней подготовки перед сборами на глетчере.
— Будут ли результаты предстоящего сезона иметь для вас первостепенное значение в плане дальнейшего продолжения карьеры?
— Конечно. Хотелось бы почувствовать элементарную востребованность. Если ее нет, то сложно искать стимулы для движения вперед. В глубине души я жду решения по делу Меррита. Было бы интересно знать, чем всё закончится.
— Сейчас в мужской сборной спортсменам разрешили брать на сборы жён и детей. Вы не думали о том, чтобы попросить своего тренера чаще видеться с семьей?
— Нужны такие условия, чтобы маленькие дети не мешали тренировочному процессу. Если для меня это будет большая радость, то для соседа по комнате – головная боль. Я бы с удовольствием возил с собой сына, но понимаю, что он еще маленький и будет требовать слишком много внимания. У нас на сборах не всегда идеально комфортные условия, поэтому мама с сыном могут затосковать, а у меня не будет достаточного времени, чтобы уделять им внимание. Можно было бы взять семью, но не на весь сбор, а максимум на неделю, а на заключительной стадии подготовки это и вовсе исключено.
Александр Круглов,
«Чемпионат.com»
