В конце весны женская сборная России по биатлону пережила очередную реформу. Сменился старший тренер: вместо молодого Сергея Коновалова, который не смог стать вожаком, назначили олимпийского чемпиона Валерия Медведцева.
Структура команды тоже поменялась: теперь 16 девушек разделены на две группы – то же самое проделывали три года назад, готовясь к Олимпиаде в Сочи.
1) Группа Медведцева, Коновалова и Александра Дегтярева: Дарья Виролайнен, Светлана Слепцова, Анна Никулина, Галина Нечкасова, Светлана Миронова, Ульяна Кайшева, Ольга Шестерикова, Диана Якимец.
2) Группа Виталия Норицына и Павла Ланцова: Ольга Подчуфарова, Анастасия Загоруйко, Виктория Сливко, Ирина Услугина, Татьяна Акимова, Екатерина Глазырина, Валентина Телицина, Екатерина Шумилова.
Одна из самых опытных русских биатлонисток, призер этапов Кубка мира Дарья Виролайнен дала интервью Sports.ru о том, почему мы так часто обращали на нее внимание в прошлом сезоне.
– Пока что главное впечатление от тренировок – методика поменялась кардинально. Если упрощать, то увеличилось количество развивающих, скоростных тренировок, а объемные делаем меньше. Сами занятия стали короче. Все это связано с приходом Валерия Медведцева – мне его взгляд кажется верным.
Понятно, что в предыдущие сезоны проигрыш по скорости был огромный – стараемся сократить разрыв именно за счет развивающей работы.
— Чисто по ощущениям тренироваться легче, чем год назад?
– Эмоционально – да. Мы экономим время, делаем меньше лишних движений. Год назад собрали большую команду, где все работали по одному плану – теперь знаем, к чему это может привести.
Сейчас эффект точно будет – две группы идут разными путями. Тренерам тоже проще: можно проследить за самочувствием, за изменениями в стрельбе, более индивидуально подойти к каждой.
— Правда, что ваш личный тренер Леонид Мякишев был среди тех, кто весной просил руководство СБР за Медведцева?
– Правда. Но сама я никого об этом не просила – мне с Медведцевым никогда не приходилось работать, его концепцию не знала вообще. Общались несколько раз, но не более того. Подкупает, что он всегда мотивирован, есть блеск в глазах – ему хочется довериться. Плюс у Мякишева с Медведцевым хороший контакт, это тоже важно.
— До середины мая не было ясности по тренерам и составу – это напрягало?
– Честно говоря, напрягало. Мне кажется, это напрягало всех – и тренеров, и спортсменов. Неизвестность – худшее, что есть.
– После предыдущего сезона рассматривали вариант с самоподготовкой?
– Мысли об этом были, потому что результат не пришел. Я понимаю, что мы всех разочаровали: катастрофа, печаль, ужас. Но и для нас это тоже расстройство: отдали много времени и здоровья, не получив ничего взамен.
Дальше мыслей дело не зашло – советовалась с личным тренером, родителями, мужем. На этом остановилась. Задавать вопросы той же Кате Юрловой смысла не было – у нее годами наработана схема, там все совсем по-другому. Она привыкла работать в таком ключе, ей комфортно. А переходить одной куда-то к кому-то – нужна решительность.
В принципе, я даже возможных кандидатов в уме не перебирала. Думала, что, может быть, останусь просто с личным тренером. Но вариант с Медведцевым меня устроил.
Валерий Медведцев за работой
— Всю прошлую зиму вы выступали с травмами – нет ощущения, что зря?
– Слухов было много: у нее столько болячек, как она с ними бегает? На самом деле болячка была всего одна – мышечные боли в задней поверхности бедра. Да, это мешало.
Думаю, что причина в спине. Постоянно консультировалась с врачами, с остеопатом – все говорили: спина ни при чем, как таковой травмы нет – есть мышечный перегруз. Первые боли почувствовала еще на вкатывании. Нужно растягивать мышцы, закачивать спину. Ничего катастрофичного, но такие вещи не искоренить за неделю или две – нужно просто терпеть.
В прошлом году я сменила марку лыж – это могло сыграть свою роль, по работе новые лыжи сильно отличаются. Еще возможная причина: лечила спину перед самым вкатыванием – может быть, не прошло достаточно времени и пошли напряги.
— Разумно ли было четыре месяца бегать и терпеть? Может, стоило пропустить месяц и спокойно долечиться?
– Если бы это оказалась серьезная травма, которую нужно лечить в больнице, – да, я бы так и поступила. Но это всего лишь перегруз: если месяц вообще ничего не делать, последствия уйдут. Но где бы я была после месяца пропуска? Вываливаться из состава, из ритма не хотелось – поэтому терпела.
— В связи с перегрузом и вообще с результатами у вас были претензии к тренеру по функционалке?
– Вы про Сергея Ефимова, но он тут особо ни при чем. Мое мнение, почему сезон получился таким: мы тренировались по той же методике, что за год до этого с Королькевичем. Если два года подряд делать одно и то же – прогресса не будет.
Прогресс был в первый сезон – это логично. Потом работа повторилась – почти ничего не изменилось, не увеличилось, что-то даже уменьшилось. Если вы посмотрите на новичков, которые работали по этой программе впервые, то увидите рост: кто-то прибавил на Кубке мира, кто-то на Кубке IBU. А мы в лучшем случае потоптались на месте – для меня получилось так.
— В конце сезона терпение не лопнуло?
– Почти нет. Мы не ругались, не ссорились. Были, скажем так, подходы – разговоры наедине, собрания. Но я рассуждаю так: работали вместе, ошиблись вместе – виноваты вместе. Зимой пытались что-то менять, перед ЧМ пробовали составить программу под каждую спортсменку– но за такой короткий отрезок уже ничего не успеть, все заложено летом.
А летом ты не поймешь, хорошо все идет или плохо. Спортсмены отдаются одинаково, тренеры тоже стараются. Общий план на всех, как было в прошлом году, не принес пользы. Люди, которые несколько лет выступали на Кубке мира, и люди, которые не бегали еще даже на Кубке IBU, выполняли одну работу. Вот результат.
— Но вы же как-то показывали недовольство? Вспоминается сердитая и раздраженная Ольга Подчуфарова на ЧМ в Осло.
– Ее не хватило на конец сезона, толком не могла добежать гонку – понятное дело, тут начнешь сердиться. Мы терпели до последнего – нельзя всю вину сразу переложить на тренеров и не поддерживать друг друга.
Нас продолжает тренировать тот же Коновалов – у меня нет никаких проблем с ним, никакого недопонимания. Как я к нему относилась, так и отношусь. Ефимов? Он сейчас работает с юниорами.
***
— С какими ощущениями вы выходите на каждую новую эстафету? Ваши промахи бурно обсуждают в интернете.
– Боязни точно нет, даже на ЧМ я не боялась. Мандраж есть перед любой гонкой, а уже в процессе появляется страх – перед стартом ничего такого не чувствуется. Все происходит неосознанно. И тут вообще дело не в эстафете, а в стрельбе стоя.
Очень хороший пример – индивидуальная гонка на том же ЧМ в Осло: на первой стойке я промахнулась четыре, на второй ни разу – потому что страх уже ушел. Когда нет результата, нет уверенности – все это накапливается, еще больше развивается. Это не техническая проблема, а психологическая.
— Тот же Коновалов считает, что лучший психолог – тренер.
– Согласна. Но тренер должен уметь подбирать слова. Прошлый сезон получился критическим – сейчас есть взгляд Медведцева. Некоторые мысли он в мою голову уже добавил – может, что-то получится.
Были моменты, когда я специально занималась с психологом – в чем-то он помог, но большую проблему ты можешь переварить только сама, никого не впуская в голову. Сейчас я не ищу психолога, надо самой разобраться в себе.
— Как вы переварили инцидент в январе, когда тренеры отправили вас в резерв, а президент через сутки вернул в основу?
– Эта ситуация в чем-то встряхнула меня. Морально я была готова ехать на Кубок IBU. Был разговор с тренерами – они до меня свою точку зрения донесли. Их задумка была такой: я должна съездить на этапы, получить уверенность в себе и вернуться обратно. Они были уверены, что на IBU я пробегу хорошо.
— Как вы отреагировали на новость?
– Для меня это был шок. Но, наверное, лишь только из-за того, что я не была худшей в команде. Если бы была худшей, то все объяснимо, вопросов нет. А так перенесла ситуацию болезненно.
— Успели собрать вещи?
– Мы в этот день и так переезжали – вещи собирали все. Сначала должны были ехать на одном автобусе, а потом я должна была пересесть в другой. Вечером собрала сумки и переспала ночь с мыслью, что еду в резерв.
— Есть версия, что ваше возвращение произошло не без вмешательства мамы, трехкратной олимпийской чемпионки Анфисы Резцовой.
– Если люди так считают, то их не переубедить. Мама старалась никогда не касаться, как говорят болельщики, моего пребывания в команде; она считает, что место нужно заработать. Если всех переубеждать – получится, что оправдываюсь. Толку в этом нет.
— Обрадовались, когда вас вернули в основу?
– Да. Но с другой стороны, ответственности стало только больше. Пыталась себя успокоить – требовалось не подвести президента федерации.
— Правильно ли, что его решение вызвало такой резонанс?
– Не знаю, как ответить. Что было бы, если бы он так не решил? Думаю, глобально ничего бы не поменялось.
Дарья Виролайнен с сыном и мамой Анфисой Резцовой
— Отпуск вы провели в финском Леви и в Таиланде.
– Леви – это скорее двухнедельная закатка, чем отпуск. Там совмещала обычные лыжи с горными, съездили всей семьей.
А насчет Таиланда у меня третий год была мечта – не знаю, почему, но хотелось побывать, посмотреть. Муж не смог, не полетел. А брать сына побоялась – это не Египет и не Турция, где all inclusive и все под боком. Полетели три сестры.
Прикольно отдохнули, тренировки я не бросала: постоянно кроссы, ОФП, кросс-походы. Таиланд не разочаровал, но ожидала большего. Дикая страна, тяжелый климат, грязновато.
— Ваш английский улучшается?
– Потихоньку занимаюсь, как позволяет время. Иногда получается четыре раза в две недели, бывает месяц без занятий. Прозанималась год с репетитором по интернету, мне так удобно. Прогресс я вижу, с репетитором могу свободно разговаривать, но с другими людьми чуть сложнее. Надо учиться – вокруг много иностранцев, хочется общения, но преграда еще есть.
— Сын Даниэль тяжело переносит долгую разлуку с вами?
– Он достаточно взрослый, уже задает вопросы: мама, когда ты поменяешь работу? Тебя никогда не бывает дома. Зачем тебе Олимпиада? Ну возьмешь медаль, ну будет она в углу висеть – а время не вернешь.
Сейчас начал учиться, и все стало еще сложнее. Раньше его можно было легко выдернуть на сбор – теперь возможности нет. С одной стороны, тяжелее, с другой – он сам все прекрасно понимает.
— Как его проще всего утешить?
– Сказать, что это мамина работа. Он все мои цели переводит на деньги: сколько заплатят за медаль? Какую машину подарят? Сейчас такие избалованные дети пошли, я вообще в шоке. У Даниэля был день рожденья – нужно было подарить гироскутер.
Объясняю ему, что деньги – не самое важное. Самое важное – выступить за страну. Но он, наверное, еще не дорос до понимания.
— О чем обычно говорите с мамой?
– О биатлоне не так и много. Больше о семье, о взаимоотношениях между сестрами, о детях – на какие-то личные темы.
Да и разговоры о биатлоне – это только психологическая поддержка. Подсказывать может только папа – он тренер. Мама меня никогда не тренировала, она может успокоить, подбодрить – но не будет говорить, как правильно, а как нет.
— Мама довольно часто высказывается по поводу сборной и вас – пытались ее сдерживать?
– Бывало, просила о чем-то умалчивать, но давно – в прошлом сезоне уже не пришлось. Мне кажется, мама немножко изменилась, стала спокойнее. Она лучше промолчит, чем лишний раз что-то скажет. Я привыкла, что у мамы импульсивный характер. Она говорит то, что думает, а я иногда мирюсь с этим.
Вячеслав Самбур, Sports.ru
