Даниил Серохвостов считает себя невезучим. В прошлом сезоне он много болел и мало бегал, в межсезонье снова болеет.
— На сборах в Белоруссии я наступил на гвоздь, мне сделали прививку от столбняка. Через три дня меня укусил клещ. Что тут поделать? Юрий Михайлович Каминский так и сказал: «Человек‑беда», — рассказывал Даниил, опасавшийся, что заболеет боррелиозом.
Боррелиозом он в итоге не заболел, зато заболел ковидом. И в сентябре в Красноярске пробежал всего одну гонку.
В беседе с корреспондентом «Советского спорта» Даниил назвал главную мотивацию, которая заставляет его продолжать тренироваться. Сюрприз (нет) — эта мотивация — Олимпийские игры.
– В принципе, я себя чувствую неплохо, восстанавливаюсь после ковида. Настрой тренировочный, охота уже побегать.
– После острой фазы ковида начал потихоньку и сейчас почти в полном объёме тренируюсь, только какие-то интенсивные работы пропускаю.
– Думаю, первая цель – это нормализовать вес к сезону. А вторая – всё-таки подойти к началу сезона в хорошей готовности: для этого надо делать какие-то развивающие тренировки, чтобы уже с начала первых соревнований выступать хорошо и занимать высокие позиции.
– Даже не знаю… Думаю, мы больше руководствовались тем, что я поеду не на Кубок Содружества, а в Красноярск, скорее, чтобы потренироваться и выступить на чемпионате России. Но решили проверить мою готовность, как я восстановился, и стартануть на Кубке Содружества. Как показала единственная гонка – я абсолютно не восстановился.
– Обидно не было, это всё-таки летние старты, которые не так важны, как зимние. После Кубка Содружества было понятно, что нет никакого смысла выступать, и я со спокойной душой поехал домой отдыхать.
– Отчасти, наверное. Трансляцию я только одну смотрел, в остальном – только результаты.
– Да, это скорее подготовительный этап, потому что это первые большие работы, первые старты, где ты именно в соревновательном режиме стреляешь, бежишь. Как контрольная тренировка, можно сказать, перед зимним сезоном.
– Я не думаю. Не знаю, как другие спортсмены, но летом я абсолютно каждый год, каждый старт, когда я бегаю, стараюсь экспериментировать, а не работать в том же режиме, что обычно. Допустим, на Кубке Содружества я старался стрелять очень быстро и лёжа, и стоя, насколько это возможно для меня. Некоторые спортсмены из моей команды, я знаю, ставили себе аналогичную установку, хотя они не быстрые стрелки, и поэтому могли быть промахи. Не думаю, что это какая-то деградация в стрельбе и изготовке, потому что топовые спортсмены России довольно быстро стреляют: лёжа 28 секунд, стоя 26 секунд в среднем. А если брать Кубок мира, то там, по-моему, 30 секунд лёжа и где-то так же 24-26 секунд стоя. То есть, если сравнивать с Кубком мира, думаю, по времени стрельбы мы не особо уступаем, а то, что на фоне белорусов так плохо выступали… Не знаю, как остальные, но наша группа абсолютно не готовилась к этим стартам, важнее было проделать специальную техническую, скоростную, силовую работу, чтобы зимой показывать лучше результаты, чем сейчас.
– Я с Игорем Юрьевичем работал ещё в юношах. Поэтому для меня это не ново. Да, летом мы работали, когда я поменял свою винтовку. В основном, кому требовалась помощь, он со всеми работал. В этом году мне, наверное, не так сильно нужна была помощь, только с тем, чтобы правильно что-то отпилить на винтовке. Поэтому я не особо много с ним работал, но видел, как другие спортсмены к нему обращались.
– В прошлом сезоне я, наверное, больше работал над качеством стрельбы, а в этом сезоне – над скорострельностью. Игорь Юрьевич нам сказал, что надо быстрее стрелять, и поэтому мы всё лето работали над этим. То есть сама по себе подготовка изменилась.
– На эту тему я особо ни с кем не общался, только со старой командой своей. На самом деле, мне кажется, что это такая старая концепция – собирать всех сильных в одну группу. Если даже взять наших лыжников: есть несколько групп, где есть свои лидеры, и, даже не тренируясь вместе, самые сильные спортсмены всё равно прогрессируют. Это было всегда у лыжников. Не знаю, зачем нам такая система: допустим, если хотели запихать меня и Латыпова в одну команду, то мы с Эдуардом практически всю работу делаем раздельно, потому что у нас интенсивность разная, то есть какого-то спарринга нет.
– Я бы так не сказал. Просто мне было комфортнее работать именно с Каримом Халили как со спарринг-партнёром, потому что у нас и пульсовые зоны схожие, и по лактату мы работали одинаково, то есть не было такого, чтобы кто-то от кого-то уезжал, вся работа была вместе – и на рубеже, и на трассе. А тут такое тяжело сделать, потому что у всех разная интенсивность, и, допустим, если кто-то будет со мной работать, он вылетает по лактату. Иногда с Эдиком тяжело работу делать, потому что он более мышечный, ему проще, например, те же баллоны тягать. Именно с точки зрения спарринга в прошлой команде мне было лучше.
– Спокойно. Думаю, это правильный вариант был для него.
– Да, мы виделись на Кубке Содружества в Мурманске и после этого – только на этапе Кубка Содружества в Красноярске, то есть полгода прошло. Но мы созванивались, общались, переписывались, естественно.
– Частенько. Особенно когда кто-то из нас заболеет, чтобы похвастаться, что он ничего не делает (смеётся). Да, часто общаемся.
– Наверное, когда-нибудь в будущем.
– Ну, в этом году нет.
– Отчасти проблема в том, что у меня всё-таки не такой богатый регион, который смог бы оплатить все мои летние сборы именно с Артёмом Истоминым. С другой стороны, мы поговорили с Юрием Михайловичем Каминским про старые проблемы, про подготовку к Олимпиаде, и я решил пойти в сборную, потому что больше плюсов, чем минусов.
– Да, мы с ним больше стали контактировать, созваниваться, разговаривать, но это, наверное, по большей части из-за моего иммунитета, из-за болезней – над этим мы и правда начали вплотную работать вместе, постоянно на контакте. А что насчёт тренировок, то помощь на них, конечно, есть, но всё-таки те же интервальные работы каждый сам делает, и тренер ничего особо не подскажет, кроме как по технике.
– Постараемся (смеётся). Антон очень сильно выглядел летом, но абсолютно весь сезон тяжело – мне кажется, даже невозможно – держать такую форму. Мы должны на каких-то стартах обыгрывать их на том фоне, что у нас чуть другая подготовка. Судя по прошлым годам, белорусы готовятся именно к определённым стартам, а потом у них идёт спад, а мы больше находимся на плато по форме. Думаю, зимой, когда будет очень много гонок, нам будет проще. Но, конечно, они могут пропускать Кубок России и готовиться только к Кубку Содружества, и это уже будет тяжелее, потому что мы так не можем делать, нам надо и там, и там бегать. Но, думаю, мы составим конкуренцию, это точно, а насчёт того, выиграем или не выиграем, уже посмотрим зимой.
– Я из женской команды особо ни с кем не разговаривал, кроме как с Истоминым. Насколько я знаю, его группа тоже не особо готовилась к этим стартам, но выглядела она очень хорошо и достойно. Настя Гореева (Халили) – в принципе одна из сильнейших биатлонисток России, поэтому почему бы она не могла бы составить конкуренцию Динаре? А группа Шашилова, насколько я понимаю из интервью спортсменок, готовилась к этим стартам, поэтому, думаю, у них такой хороший результат.
– Прикольно, да. У меня похожий был, но я в итоге не смог выйти по некоторым причинам на старт с розовой головой. А так – круто, мне нравится такое.
– Мы после Олимпиады приехали на чемпионат России в Тюмень, и я там был розовый, но перед гонкой экстренно покрасился в чёрный.
– Бабикова было бы интересно увидеть с розовыми волосами. Прямо очень интересно посмотреть. Наверное, и всё.
– Там изначально было написано «выиграть хотя бы одну гонку у Карима», но я тогда ещё не знал, что он травмировался: мы то ли в этот день, то ли на следующий уже созвонились, не помню. В общем, я поменял подпись, чтобы это не выглядело так, будто я глумлюсь над ним (смеётся), что он травмировался, и поэтому я его обыграю. Изначально это должно было так быть.
– Мне кажется, больше и не надо целей (смеётся). Естественно, для себя я уже выделил важные старты, важные гонки, и буду ориентироваться на них. Это, естественно, МЛКБ (Международная лига клубного биатлона), что может быть ещё важнее гонки в ноябре-декабре? Потом февральские старты в Сочи – и, в принципе, всё. Два главных старта у меня в этом сезоне, и на них я буду ориентироваться.
– Думаю, да, это интересно. С другой стороны, там именно по стартам довольно плотный график, и хотелось бы подольше посидеть в горах, чтобы подготовиться к Дёминским стартам в Рыбинске. Но охота и побегать там, если пригласят, естественно. Хотя я думаю, что меня не пригласят, потому что я был очень далеко в прошлом сезоне в общем зачёте, а там по общему зачёту формировались списки.
– А, да? Но это точно не я (смеётся).
– Думаю, всё-таки да, что тут скрывать? Но уже всех пригласили, кого хотели.
– Конечно, это Савелий Коростелёв. В одной команде. А против него я не хочу соревноваться – какой смысл?
– А, ещё же Большунов… Но, наверное, всё-таки больше Савелий.
– Ну, он классный (смеётся), он молодой, весёлый. Мы с ним знакомы, наверное, поэтому я его и выбираю.
– У меня даже мысли такой нет.
– Абсолютно. Мне кажется, что это так резко не произойдёт. Если бы было какое-то потепление, были какие-то разговоры, то да, ещё бы верилось, а абсолютное молчание от IBU и от СБР… Видимо, они не общаются, а если общаются, то ничего не рассказывают. Поэтому я не верю в это.
– Допускаю. Мой дедлайн – это Олимпиада. Если она будет, то прекрасно. Я очень хочу съездить на Олимпийские игры, выступить и, естественно, заработать золотую медаль, но, если их не будет, скорее всего, и смысла нет больше выступать. Если брать этот цикл от Олимпиады до Олимпиады, получается, что в первый год, в 2022-м, я ещё верил, что нас допустят через сезон, а потом перестал в это верить. И эти два года, и следующий я просто тренируюсь, ориентируясь на Олимпиаду. Это одна-единственная мотивация, которая осталась.
– Если нам в 2026 году скажут, что на следующий год нас пустят на Кубок мира, то я останусь, скорее всего. А если опять то же самое будет, ничего не скажут и эта ситуация будет продолжаться, то, наверное, смысла нет никакого бегать в России. Ну, только ради МЛКБ (смеётся).
– Да, это очень интересный старт. Не потому, что там большие призовые, а потому что это клубы, потому что можно выступить эстафетной командой, можно делать какую-то тактику: мы с Каримом в одной команде, и мы можем по очереди протягивать пелотон на первых двух кругах или придумать что-то в духе «один блокирует – второй убегает». Тут столько возможностей, и это реально круто и весело, поэтому мне формат МЛКБ очень нравится. Особенно эстафетная гонка, потому что там много очень сильных эстафетных команд, а не так, как это обычно происходит на Кубке России или на чемпионате России, где только Ханты-Мансийск и Тюмень могут каждый год в каждой эстафете конкурировать.
– Я надеюсь. Клубный формат в любом спорте – это в принципе интереснее, чем формат регионов или стран, потому что, как мне кажется, клубы будут в более одинаковых условиях, чем, допустим, регионы. Всё-таки каждый клуб себе находит спонсоров, и спонсоры выделяют бюджет, а не так, как, допустим, сейчас: я из Алтайского края, и мне надо конкурировать с каким-нибудь большим регионом типа Тюмени. Я это физически не смогу сделать. Да, в Алтайском крае есть сервисмены, но там нет взрослых спортсменов, то есть у меня бы не было ни сервисменов, ни тренера, ни тем более массажистов. А клубная система закрывает все эти потребности: спонсоры всё это дают, и ты можешь выступать. Клубный формат в марафонах у лыжников, в велоспорте всё уравнивает. Понятно, разные бюджеты, но у каждой команды есть то же самое, что у других команд, нежели чем ты бегаешь за один регион, а другой в тысячу раз богаче твоего.
– За «Сибирь», наверное.
– Да, это новосибирский клуб, «Сибирь», а так как я выступаю за Новосибирск, он мне больше всего импонирует. В Алтайском крае я просто не знаю никаких клубов (смеётся). Там вообще есть что-то?
– У меня не особо много битв было именно с ними, но, когда выпадала возможность бок о бок в контактных гонках с ними проехаться, посоперничать, это всегда очень сильно взбудораживало. Это очень круто, это незабываемые эмоции, когда ты бежишь с тем человеком, который уже миллион раз выигрывал гонки, а ты только в первый раз здесь бегаешь. Да, конечно, хотелось бы побегать, этого очень не хватает как в плане мотивации, так и в плане того, чтобы прогрессировать всё больше и больше как профессиональный спортсмен.
– Карим Халили. Вот сейчас без шуток: в прошлом сезоне я много болел, он много болел, мы практически вместе не тренировались, а если и тренировались, то кое-как. Зимой мы заболели с ним вместе в одно время, и то, что после этой болезни он очень быстро восстановился и начал показывать такой высокий уровень… Я был в шоке, приятном шоке. Как он закончил сезон, последние старты в марте-апреле, да и гонки в феврале, – это очень сильно. На такого спортсмена я хотел бы ориентироваться. В наших кругах, в прошлой команде, говорилось, что какой бы Карим ни был «тёпленький», он всё равно заезжает в шестёрку. Он в любой форме, даже когда ему очень плохо, когда он вообще не на ноге или больной, всё равно заезжает в топ-6. Как по мне, это очень сильно. Когда мне плохо, для меня топ-20 – это уже радость, а когда ему плохо – он стабильно в топ-6.
– Про историю тяжело, наверное, сказать, потому что в разные годы, в разные периоды времени бегали разные спортсмены, и никто не знает, как выступали бы звёзды нулевых годов сейчас. Но, наверное, с того периода, когда он начал выступать на Кубке мира и по сегодняшний день, он самый сильный биатлонист.
– Определённо, 100%.
– Это всё-таки какая-то непонятная ситуация, в которой я абсолютно ничьей стороны не придерживаюсь. Думаю, один-единственный урок: допинг – это плохо, и всё. Какой бы он ни был: его присутствие, допинговый скандал, какое-то обвинение – это всё очень плохо, некрасиво и только вредит спорту.
– Да. У нас спортсмены ездили на Олимпийские и Паралимпийские игры, и их много людей поддерживало. Это круто, что они получили допуск и поехали туда выступать, потому что спортсмен всю жизнь работает только ради того, чтобы выиграть олимпийское золото, и если отказываться от такого, то какой смысл в том, что я тренировался 14 лет? Я просто угробил своё здоровье и ничего больше не умею. Я бы точно не отказался.
– Независимо от того, есть поддержка или нет, моё мнение не меняется: даже если бы критиковали, я всё равно хотел бы поехать. Но, допустим, если бы я был больной или занимал 60-е места на Кубке России, естественно, зачем мне было бы получать допуск? Зачем ехать – чтобы позориться? Деньги тратить? Но если я буду в момент допуска одним из лидеров сборной, то, конечно, поеду. А Олимпиада в Париже меня, наверное, приободрила больше, потому что всё-таки очень много людей поддерживало спортсменов, которым, скорее всего, там очень тяжело было. Такая поддержка была, чем я, на самом деле, был удивлён. И это круто.
