В конце апреля я приехал на «Розу Хутор» в Сочи, чтобы поучаствовать в фестивале бега «Мир» Rosa Run.
Первый день – Rosa Peak. Это гонка в гору с набором высоты 1150 м и финишем в снегах. С учетом дождя, сильного ветра и того, что температура наверху сильно ниже, забег превратился в испытание. Я, например, финишировал с кусками льда на голове. Но это было интересно.
Вечером было награждение, пришел посмотреть на главных героев – в самой гонке-то можно увидеть только их спины.
Каково же было мое удивление, когда на сцену пригласили Антона Бабикова.
Чемпион мира-2017 в эстафете, полностью отбегавший биатлонный сезон, оказался одним из 2000 участников фестиваля. В Rosa Peak он финишировал 4-м, но первым в своей возрастной категории. А в последний день в трейле на 27 км забежал 3-м в абсолюте.
В перерыве между двумя ключевыми гонками мы и встретились.
Вместо отпуска Антон купил слоты на соревнования и рубился в горах с легкоатлетами
– Как ты здесь оказался?
– Отпуск. Мне друг еще лет 5 назад говорил, что Rosa Run – это круто. Я в принципе люблю различные трейлы, забеги, а про этот еще все так тепло отзываются – интересно было посмотреть.
– Зимники обычно отпуск проводят в Дубае или на Мальдивах.
– У меня тоже бывали разные варианты. Нельзя сказать, что я весь такой заряженный на спорт. Но на данный момент хотелось утолить жажду участия в любительском старте, отойти от переживания в профессиональных гонках и просто кайфануть.
– Вертикальный километр. Ты кайфанул?
– Вот сейчас кажется, что да. После финиша думал чуть иначе. Погода была сложной. Получать удовольствие, когда сильно замерз, тяжело. А физическая нагрузка не такая уж страшная.
Меня, кстати, смущала мысль, что, если вдруг выиграю, будет неудобно смотреть в глаза людям, которые просто бегают после работы. Но, когда я узнал, какие ребята были в тройке – испытал удовольствие. Поборолся с титулованными бегунами – классно же (победил МС в горном беге Александр Антонов, вторым стал Андрей Лейман – чемпион России-2021 в марафоне – Sports.ru).
– Ты, в отличие от них, сам купил слоты. Хотя один звонок – и организаторы с удовольствием бы тебе все устроили.
– Да мне проще никого не напрягать. А вкладываться туда, где видишь перспективы личностного роста – это нормально. Трейлы мне интересны. Смотрю много видео Димы и Кати Митяевых. Меня вдохновляет их образ жизни. Таким же топовым бегуном мне не стать, но попробовать хотелось бы.
Другое дело, что перед этим надо бы хорошо пробежать марафон.
– Хорошо – это как?
– 2:20-2:25.
– Ой.
– Я понимаю, что для не бегуна это быстро. Но почему нет? Если честно, в голове держу даже другие цифры. Просто верю, что это возможно. Когда в Лондоне Келвин Киптум на своем втором марафоне показывает 2:01.25, понимаешь, что человеческие возможности запредельны. Так зачем ставить себе рамки на условные 2:30?
Что касается трейлов, то со временем было классно попробовать и большие, за 100 км.
У Бабикова болит душа за российские города и села. Он убежден, что люди там заслуживают большего
– Практически все говорят, что ты – скромный.
– Какая скромность? Я лев по знаку зодиака!
– Тогда история этой зимы, о которой мы узнали только благодаря Василию Томшину. В январе в Уфе вас должны были везти на автобусе из аэровокзала на посадку, но в итоге после погрузки продержали в нем 1,5 часа. Был мороз. И ты отдал свою куртку ребенку.
– Мама с двумя детьми думала, что будет рукав, поэтому они зашли без верхней одежды. И это естественно, что я отдал им свою куртку. В такой ситуации любой так поступает. На автомате. И точно не думает, как бы потом полгода про это рассказывать.
– Но отдал именно ты.
– Надеюсь, если бы не я, это сделал бы кто-то другой. Да, не всегда так происходит. Но, мне кажется, это что-то из разряда повсеместной культуры.
– Как получилось, что всем пришлось провести в автобусе 1,5 часа?
– Умер Муртаза Рахимов, первый президент Башкортостана. По этому поводу попрощаться с ним прилетел Путин. Никто не знал, когда он улетает. И по совпадению вышло так, что как только мы загрузились в автобус, всем сказали: «Чик». Вот мы и сидели, смотрели, как сначала проехал он, потом Aurus, затем взлетел один самолет, после этого другой. Мы еще немного подождали, пока все скроются за горизонтом, и затем уже поехали.
– Как назло – все случилось в один из самых холодных дней.
– Да, было жутко морозно. Но это обычная система безопасности первого лица, ничего особенного. Такое случается.
– То есть в автобусе все реагировали нормально?
– Да, в основном пытались что-то заснять на видео.
– Ты полжизни выступал на стартах в европейских деревушках, а теперь откатал целый сезон по нашим регионам. Можешь сравнить?
– Ох, я слишком честный и скептически настроенный человек, чтобы глубоко говорить на эту тему. Тут дело не в том, будто я Родину не люблю. Наоборот, люблю! Еще как! И я видел, как может жить маленькая деревушка, удаленная от мегаполиса, где-нибудь в Германии. Жить и ни в чем не нуждаться. Поэтому сравнивать – ну, просто невозможно.
Даже не беру самую глубинку. Вот Алтай. Сейчас это мекка российского туризма. На носу лето, скоро все туда полетят и поедут на машинах. И их можно понять – там потрясающие горы, невероятная природа. Но приезжаешь в достаточно крупный поселок, заходишь в магазин, а там в августе фрукты – как будто с Нового года. И проблема не в том, что я себе их не куплю, а в том, что местным жителям говорят, будто это норма. И они в это верят. К ним приезжает половина России и оставляет огромные деньги, но люди на местах даже нормальное питание получить не могут.
У меня за это душа болит. Сейчас наверняка напишут, что это не дело Антона Бабикова. Но разве люди, живущие там, недостойны жить хорошо? На себе ощущать, до чего доросла цивилизация? Я считаю, что они, в маленьких деревушках с космическими видами, заслуживают возможность покупать качественные продукты и ходить в туалет дома, а не на улице.
– Недавно был на Камчатке, примерно то же могу сказать про нее.
– Я там тоже бывал, и у меня есть друзья оттуда, которые безумно влюблены в те места. Их можно понять – красота со всех сторон. Меня могут обвинить в негативе, но я говорю все это не к тому, чтобы рассказать, как у нас все плохо. Просто знаю, что мы можем сделать так, чтобы на местах было лучше, но не делаем.
Во многих местах я слышу: «А, лучше, чем в 90-е – и ладно». Но спустя 30 лет оправдывать этим не самый высокий уровень жизни в городах и селах страны, где столько природных богатств, не считаю правильным. Ох, все, наговорил опять…
– Как ты относишься к Мартену Фуркаду? По-человечески, не как к спортсмену.
– Не со всеми его поступками я согласен и не все слова поддерживаю, но он точно – личность большого масштаба. До которой мне как до Китая.
– А к Себастьяну Самуэльссону?
– Личность поменьше. Не самая приятная. Мне кажется, его немного испортила ранняя олимпийская победа. Возможно, в ином случае у него осталось бы больше стимулов развиваться во всех смыслах. А сейчас, есть ощущение, что многие из его посылов не сформулированы внутри него самого. Слишком много стереотипов. Думаю, ему еще нужно обрасти мудростью.
– Я просто к чему – они лидеры своих сборных, и в то же время лидеры мнений. Не стесняются высказывать позицию про допинг, политику, экологию – про что угодно. А у нас даже ты, начитанный и повидавший разное парень, начинаешь переживать, когда выходишь за пределы спорта. Почему так? Разве плохо публично обращать внимание на проблемы?
– Да я готов про это говорить тет-а-тет с кем угодно. И, уверен, донесу свою позицию. Но когда такие высказывания появляются в медиа, люди воспринимают это как излишнюю говорливость. «Да кто его спрашивал? Кто он вообще такой, чтобы свое мнение иметь?» От этого нет большого желания говорить.
Плюс у них в сборной, наверное, не выгоняют за мнение, а у нас выгоняют. Хотя не могу сказать, будто мне страшно. Теперь-то уже чего бояться?
– Но вот о той же политике спортсмены говорить должны?
– Я считаю, что все люди должны говорить о чем угодно, если у них сформировано на этот счет мнение и они могут его аргументировать. Я против запретов и ограничений.
– Тяготит, что у нас это не всегда возможно? Сам говоришь – из той же сборной могут выгнать.
– Уже нет. Точнее, меня это тяготит не в плане собственной безопасности, а в том же смысле, как тяготит, что люди в большинстве своем не знают, что такое недорогое и качественное питание. Не приведу тебе сейчас статистику по качеству жизни, но из того, что вижу, могу сказать: мы сильно недобираем.
Кто-то наверняка возразит, что счастлив, зарабатывая 15 тысяч рублей, а макароны за 30 рублей – очень даже ничего, и это вообще не главное. Я рад, что некоторые так позитивно это воспринимают. Правда. Но, мне кажется, люди имеют право на другой уровень жизни. А не только слушать, что где-то все еще хуже.
Вот недавно одного легкоатлета спросили по поводу того, почему у нас плохо развито спонсорство в беге. И он ответил, что тяжело заставить покупать человека кроссовки за 20 тысяч рублей, если он зарабатывает 15.
– Логично.
– А если за границей с той же работой человек получает 2000 евро, продать ему хорошую обувь куда реальнее. Я бы хотел, чтобы люди могли купить себе хорошие кроссовки. Чтобы любой мог безболезненно приобрести себе слоты и приехать в Сочи на Rosa Run. Хочу, чтобы у нас в принципе все имели возможности осуществлять свои мечты и желания. И говорите мне что угодно.
«Мы просто песчинки в истории». Мысли о последних событиях
– За последние 1,5 годы ты много переосмыслил в жизни?
– Глобально – вряд ли. Я уже давно формировал мнение не на основе ТВ, новостных лент и даже книг. Старался искать золотую середину во всей поступающей информации. Так что кардинально взгляды на мир за последнее время не изменились.
– Сложно концентрироваться на спорте, когда знаешь, что это вообще не главное из того, что сейчас проходит в мире?
– Если человеку комфортно приходить на тренировку, получать задание и, ни о чем не думая, его выполнять, а потом возвращаться домой и включать сериал – это вариант. Другой – постоянно за что-то переживать: за происходящее в мире, в личной жизни, еще где-то. Кому как удобнее.
Для меня точно подходит не первый вариант. Разные мысли лезут все равно. Но в какой-то мере зная историю, понимаешь, что все циклично. И пока ничто не может изменить того, что люди не могут жить в мире, что всегда есть несправедливость, что как загрязняли, так и загрязняют планету. Ответа на то, как все это исправить, нет. И, делая оценку тех или иных событий, нужно это понимать. В мире редко бывает что-то однозначно, чтобы можно было четко одних ругать, других жалеть, а третьих винить.
Сейчас читаю «Выбор» Эдиты Эгер – это женщина, которая прошла Освенцим. Она упоминает, как ей в свое время помогли книги Виктора Франкла – его я, кстати, тоже прочитал. И все это про одну и ту же историю под разными углами. Читаешь и думаешь: «Блин, еще даже 100 лет не прошло с того ужаса, а уже столько кошмарных вещей случилось».
До этого читал Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром» – про афганского ребенка и его тяжелое детство. Как же эти переделы мира катастрофичны для отдельных личностей, для простых людей. Про них мало кто думает, они были песчинками в истории. Вот так же сейчас мы с вами.
Поэтому глобально переживать за все – не сильно помогает. Многое не исправишь, это невозможно. Зато вполне возможно сделать счастливее людей вокруг себя. Не делать окружающим зла. Читать вот такие истории, когда люди прошли через безумно тяжелое, но все равно нашли поводы жить и любить. Наверное, так можно сдвинуть себя в правильное направление, и мелкими-мелкими шагами мы придем к переменам в лучшую сторону.
– Смирился, что в твоей жизни может больше не быть международных стартов?
– Да. Но опять же, тут я думаю больше не за себя. Вот в этом сезоне хороши Латыпов и Серохвостов. Очевидно, что сейчас они где-то на пике и это был бы их год. И он проходит в молоко…
– Ты в прошлом марте топил за то, что русофобии в мировом биатлоне нет. Если происходит чудо и Россию возвращают на Кубок мира, нас нормально примут?
– Там тоже есть как люди, которые думают сами, а есть те, кто делегируют это телевизору. Так что отношение у всех будет разное. Но так было всегда. Когда мы приехали в Пхенчхан-2018, нас разве все с объятиями встречали? У многих были претензии. Сейчас все еще более глобально.
Но я хочу верить, что там много людей, которые хотели бы видеть русских спортсменов и соревноваться с ними. Не обострять и пытаться делать громкие выводы, не особо зная ситуации, а стараться делать мир лучше. Все-таки спорт должен объединять.
Доживем ли мы до дня, когда в СБР будет полный порядок? Кажется, нет
– Ты задумывался, что вся твоя карьера проходит флером скандальности?
1) майонезный конфликт с Губерниевым;
2) якобы отказ приезжать в эстафету в Хохфильцене-2018, после чего речь шла даже о годичной дисквалификации;
3) непонятки с отбором и случай, когда тебя отправили на Кубок России с Кубка мира, а винтовка осталась в Европе;
4) тренер Падин сказал, что ты послал его по известному адресу.
– Пожалуйста, я плохой человек. У меня действительно сложный характер. Вот, представляете, вам это не нравится, а мне с этим жить приходится! Да, я не самый покладистый человек и спортсмен. Но это я. При этом если бы у меня было суперздоровье и я у всех выигрывал, ко мне было бы другое отношение. Никто бы не задавался вопросом: да кто он такой, чтобы столько рассуждать?
А я еще раз скажу, что каждый человек имеет право на мнение. И не моя вина, что кто-то хочет публиковать его на широкую аудиторию. Вот даже сейчас это же не я к тебе пришел с просьбой дать интервью. Это ты попросил! И вопросы не я выбираю. Просто отвечаю. Так и напиши.
– Если вернуться к тем четырем пунктам, были ли те, где ты реально не прав?
– Хотя бы отчасти – везде. Но все не так категорично, как ты озвучил. Естественно, я не отказывался от эстафеты. Но, видимо, в той ситуации мне нужно было сделать что-то иначе, чтобы не было таких последствий.
В ситуации с Губерниевым я, видимо, недостаточно точно объяснил свою позицию. Меньше всего хотел задевать чьи-то чувства. Просто пытался сделать лучше – это к тому самому вопросу о качественном питании. Но к Дмитрию отношусь позитивно, он добро для российского биатлона.
Я реально виноват, что в силу молодости и горячести агрессивно повел себя с Падиным. После этого много раз говорил, что он – один из лучших наших специалистов. Другое дело, и у него непростой характер. Вот мы и столкнулись.
– Вы помирились?
– Да, нормально общаемся. Он знает, что я его реально уважаю, считаю отличным тренером и слова плохого не скажу.
– По оружию в 2019-м – ты сам пострадавший.
– Да, вот только я не сумел найти дипломатического выхода из той ситуации.
Но даже из-за этого всего я не собираюсь себя переделывать и говорить не так, как на самом деле думаю. Мои слова могут воспринимать по-разному, но, по крайней мере, я готов за них постоять.
– Александр Кравцов вот уже пару лет в СИЗО. Эпоха Владимира Драчева – сплошной цирк. Виктора Майгурова преследует эхо поддельного диплома. И это три последних босса СБР. Почему в биатлоне такой хаос?
– Вернемся к тому, о чем уже говорили: если ты не компетентен, лучше оставь этот вопрос. У меня есть мнение по этой теме, но оно недостаточно объективно, чтобы давать публичную оценку.
– Мы с тобой доживем до момента, когда в нашем биатлоне наступит полный порядок?
– Нет. Из того, что я вижу сейчас – для начала нам нужно остановить регресс. Потом думать о прогрессе. И лишь после этого мы приблизимся к тому, о чем ты говоришь. Но у нас сейчас какой регион ни возьми – нет полного порядка. Ни в одном! Что тут рассуждать про целый СБР.
– В Тюмени и Хантах тоже нет полного порядка?
– Смотря о чем мы говорим. В Тюмени есть Виктория Сливко, которая тренируется с Падиным. А где дальше женская команда? Хотя раньше была. Это нельзя назвать беспорядком, но это все-таки регресс. В Ханты-Мансийске много молодежи? И это при том, что там есть стадионы. Показательно, что в последнее время сильные спортсмены приходят не из регионов, где есть инфраструктура.
Сероховостов из Алтая, Халили – из Подмосковья, чуть раньше – Латыпов. Многие появляются скорее вопреки, чем благодаря.
– Тогда вопрос предвыборного характера. Видишь себя человеком, который может помочь навести порядок в биатлоне?
– Нет. Слишком широко. Нужно начинать с регионов.
– Вот можно возглавить федерацию Башкортостана.
– Там уже есть Максим Чудов – гораздо более титулованный биатлонист, у которого, к тому же, в отличие от меня, управленческий опыт.
Понимать проблему и находить пути ее решения – разные вещи. У меня нет опыта в данной области. Этому нужно учиться. Тем более я слишком прямолинейный. Там вряд ли нужны люди, которые будут рубить правду-матку. А если хочешь что-то поменять, то не должен чувствовать себя белой вороной. Все должны быть одержимы идеей сделать биатлон лучше, а не просто уметь проворачивать какие-то вещи с бухгалтерией или хорошо говорить. Так, ну теперь, кажется, меня точно уберут из сборной, ха-ха.
Да шучу, не должны. И опять же, говорю это не с какой-то злобой, а с легкой иронией. У нас не все так плохо, но я хочу, чтобы было лучше.
