Антон Бабиков, как победитель общего зачета Кубка IBU прошлого сезона, является обладателем именной квоты на стартовый этап Кубка мира в Эстерсунде.
То есть начнет сезон он точно на Кубке мира и получит отличный шанс, наконец, полноценно вернуться в статус лидера сборной.
Накануне в Москве, на Воробьевых горах, во флагманском магазине Fischer прошла автограф-сессия чемпиона мира. После нее он эксклюзивно ответил на вопросы «СЭ».
— Позади сбор в Рамзау. Довольны проделанной работой?
— Это был совмещенный сбор: основная часть его прошла в Рамзау, плюс потом еще неделя в Тюмени. О форме судить рано, еще даже не было контрольных стартов. Но хорошо, что нет ощущения загруженности. Пытаемся искать скорость, вытаскивать из организма все, на что он способен.
— В конце сентября вы стали чемпионом России по биатлону в кроссе. Это не показатель?
— Нет. Я всегда хорошо бегал кроссы, поэтому победа на чемпионате еще ни о чем не говорит. Была хорошая интересная борьба и легко мог выиграть кто-то другой. Это не значит, что я не позитивно смотрю вперед, сдвиги в положительную сторону в летней подготовке я как раз чувствую. Но главное это реализовать зимой.
— Главный тренер Анатолий Хованцев сказал в интервью, что сейчас вы очень мотивированы, в отличие от прошлого сезона.
— Трудно сказать… На тренировках я и раньше отдавался полностью. Вполне возможно, я ошибаюсь, но проблем с мотивацией я не чувствовал. Другое дело, что иногда тренировочный процесс выстроен таким образом, что спортсмену трудно быть постоянно заряженным. В прошлом году у нас была более щадящая работа, где сложно почувствовать азарт и скорость. Сейчас таких тренировок больше, поэтому, в принципе, наверное, любой спортсмен сборной выглядит более заряженным и мотивированным.
— Изменения в тренерском штабе, когда Хованцев стал только главным тренером, а Сергей Белозеров — старшим тренером мужской команды — это только на бумажке? Или в реале тоже что-то поменялось?
— Белозеров точно не относится к этому как к формальности. Он активно вносит свое видение в тренировочный процесс.
— Вы изучали критерии отбора на Кубок мира?
— Нет, я не особенно слежу за этим. Чтобы быть в составе, нужно быть сильным, вот и все. Варианты, когда ты можешь проскочить на тоненького, никому не нужны.
— Почему нет? Екатерина Юрлова, например, несколько лет назад так поехала и выиграла чемпионат мира?
— Она по сезону выиграла «Ижевскую винтовку», потом чемпионат Европы — то есть было понятно, что она готова показать результат. А если идет речь об отборах в начале ноября, все это не показатель. Я прекрасно помню, как еще в молодежной команде мы выигрывали в это время даже у Шипулина, но это не значило, что в декабре он даже близко нас подпустит.
— Объясните феномен: почему на Кубках IBU вы и многие другие российские спортсмены выступают прекрасно, а стоит приехать на Кубок мира — и как будто другой человек.
— Такое действительно есть. Если бы мы на Кубке мира всегда бежали так же, как на Кубке IBU, результат был бы значительно выше. Тут много факторов: например, на Кубке IBU ты соревновался на равнине, а потом тебе нужно резко подняться в горы. Психология тоже играет роль, особенно у тех, кто делает это не впервые. Когда я приезжал на Кубок мира, будучи никем — хотя я не говорю, что я сейчас кто-то — то сразу показывал хороший результат. Когда от тебя ничего не ждут, легче.
— Что с вами происходило в двух гонках на Кубке мира в прошлом сезоне? Это же был полный провал.
— Я дважды наступал на одни и те же грабли. Мы каждый раз проходили через одну и ту же историю в плане логистики и не могли ничего изменить. Что это конкретно было, пусть останется в профессиональной среде. Не вижу смысла выносить на публику.
— Для вас сейчас, как для победителя общего зачета, отправка на Кубок IBU — это нормальное явление, или маленькая трагедия?
— Абсолютно нормальное явление. Очень мало было спортсменов, кто показывал длинную карьеру без шажка назад. Даже в обычной жизни редко кому удается всегда идти только вперед. Есть исключения, но как мне кажется, их путь — не единственно верный.
— История, когда вы якобы отказались от права бежать эстафету на Кубке мира в прошлом сезоне, сильно выбила вас из колеи?
— В тот момент мне было странно, и я не понимал, что вообще происходит. В дальнейшем напряжение сохранялось, но я все-таки достаточно прошел в спорте, чтобы уметь сказать: о’кей, пусть так. Не хочу никому ничего доказывать.
— Поймите, мы не собирались создавать оппозицию или ставить ультиматумы. Это была попытка просто поговорить с руководством федерации. Но к сожалению, это вылилось в медийное пространство и все стали преподносить это как какую-то войну. На самом деле, мы просто не состыковались: спортсмены на тренировках, у руководства тоже много работы. Нужно было спокойно сесть и все обсудить. Когда мы пообщались с федерацией, нам сказали: напишите, чего вы хотите. Мы написали письмо, которое в итоге тоже вылилось в прессу.
— То есть вы не хотели делать эту историю публичной?
— Конечно, нет. Спортсмены дали свои комментарии, только когда нас стали откровенно травить и строить какие-то невероятные домыслы. Я поражался, когда это читал. Но в целом, я считаю, в коллективе нужно всегда спокойно садиться и разговаривать. Не должно быть никаких посторонних людей и мнений.
— Почему вы сначала подписали контракт, а потом только стали говорить, что вас в нем что-то не устраивает?
— Поймите, контракт с федерацией никогда не был каким-то жестким трудовым договором. Мы же не просто, как говорил мой товарищ по команде, пришли на биржу труда. Вопросы по контракту были заданы сразу, но нас попросили: давайте мы сначала уладим формальности, а потом все это обсудим.
— Вы были одним из немногих россиян, кто выступал в нейтральном статусе на Олимпийских играх в Пхенчхане. Что вам дал этот опыт? Или вы вообще жалеете, что согласились туда ехать?
— Даже если я жалею, все равно определенный опыт был получен. Очень хочется, чтобы таких историй больше никогда не было. Не должны становиться крайними люди, которые не имеют вообще никаких нарушений. Не должен даже ставиться такой выбор: ехать или не ехать тебе на Олимпиаду. Я очень надеюсь, что такого больше никогда не будет. Хотя судя по тому, что происходит сейчас, все возможно…
— Татьяну Акимову этот опыт Пхенчхана, видимо, надломил настолько, что она с тех пор вообще не выступала.
— Зато сейчас она мама, и я думаю, что это прекрасно. Кто знает, может, без этого надрыва после Пхенчхана она не ушла бы в декрет, и сейчас рядом с ней не было бы прекрасного маленького человека.
— Судя по всему, вы в курсе событий вокруг данных из Московской лаборатории и возможных проблем с допуском на Олимпиаду?
— После всего, через что мы прошли, меня это уже сильно не волнует. Я видел, как наши ребята готовились к Пхенчхану, а потом раз: и они никуда не едут! При этом тогда еще не было такого потока информации, как сейчас, и вообще ничего не было понятно. А потом мы приехали на Олимпиаду и оказалось, что есть виды спорта, где люди в принципе не знают, что кого-то отстранили. Мне задавали вопросы, например, почему у нас нет символики. Как будто русские просто так взяли и не приехали.
ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ
