Российских спортсменов, которым рады во всем мире, сегодня совсем немного. Мужская сборная по биатлону – приятное исключение. Они дружелюбны, открыты, много шутят и улыбаются. С российским биатлоном такого давно не случалось. Под обаяние Антона Бабикова попал даже Мартен Фуркад, который почти заговорил на пресс-конференции по-русски. И это несмотря на то, что именно его Антон обошел в своей первой победной гонке на этапе Кубка мира в Эстерсунде.
Бабикову всего 25. По меркам сборной России он еще молод – настолько, что в прошлом сезоне с трудом заслужил право на семь гонок за основу, хотя по результатам ничуть не уступал более опытным коллегам по команде и получил звание лучшего новичка по версии IBU.
– Вообще мало у каких команд есть такая практика, когда люди приезжают на соревнования с основной командой, но не выходят на старт. Я был запасным на чемпионате мира 2015 года в Контиолахти и на этапах Кубка мира в Осло и Антхольце. Так как у меня все сейчас достаточно неплохо, значит, в этом был какой-то смысл, который спортсмен не может уловить, а тренеры – могут. Да, естественно, было тяжело просто смотреть, как другие бегут. Но к своему статусу нужно относиться чуть проще и пытаться извлечь плюсы из любой ситуации.
– В других сборных не боятся давать шанс молодым спортсменам. В итоге Ландертингер стал чемпионом мира в 20, Бе – в 21. Почему у нас не очень доверяют молодежи?
– В России гораздо более серьезная конкуренция, чем в любой другой стране. Ты вроде бы уже достоин стартовать, но в то же время все понимают, что несколько стартов подряд вряд ли выдержишь. Я могу по себе сказать: если бы меня в 20 лет отправили на Кубки мира, даже не знаю, что бы я тут вообще делал, потому что мой уровень в 20-21 год был далеко не подходящий, скажем так.
* * *
Антон родился в многодетной семье. Он – самый младший из четырех братьев – даже брат-двойняшка появился на пять минут раньше. Четыре мальчика в одной семье – весело, четыре ребенка в однокомнатной квартире – взрывоопасно. Потому всех старались занять каким-то делом. Антон с самого начала выбрал спорт.
Дядя и племянник с папой (Инстаграм Антона Бабикова)
– Родители всегда придумывали для нас какие-то занятия, – рассказывает Антон. – Но для начала они, естественно, старались, чтобы все были сыты. А тот же спортивный инвентарь стоит денег. Знаю, что они очень хотели мне помочь, но такая возможность у многодетной семьи была не всегда. Помню, я уже занимался года 3-4, когда просил родителей дать мне 1000 рублей на комбинезон, потому что они были у всех, а я тренировался в спортивном костюме. У меня какое-то время не было личных лыж и ботинок. Но в биатлоне эти проблемы решаемы. Он, к счастью, не такой дорогой, как тот же хоккей, особенно у нас в Уфе. В биатлонную секцию можно записаться и тренироваться первое время совершенно бесплатно. В хоккейной школе нужны деньги.
Было время, когда мне доставались какие-то вещи от Максима Чудова. Он всегда спрашивал у тренеров, есть ли дети, которые нуждаются в чем-то больше, чем другие. Помню, ездил в его ботинках. У него нога была 40-го размера, а у меня – уже 42-го. Сначала было неудобно, конечно, но ничего – привык. Зато есть четкое понимание, каким трудом все это достается. Так, мне кажется, намного лучше, чем успокоиться, получив все и сразу от родителей.
– А для тренировок в Уфе всегда были хорошие условия? Ваши ровесники из Москвы, например, рассказывают, что и с этим были проблемы.
– Когда я начинал, в Уфе биатлон очень хорошо развивался. У нас в 2006 году проходил летний чемпионат мира. Под это событие достроили большой биатлонный комплекс, появился спортзал, отличная трасса была. Это как раз было время Максима Чудова, только-только закончил карьеру Павел Муслимов, отчасти именно поэтому все было очень хорошо.
На сборах тоже проблем особых не было никогда. Конечно, гостиницы были разные, часто жили на съемных квартирах. А это дополнительные хлопоты – приготовить что-то, убрать. но тогда это воспринималось абсолютно нормально. Сейчас я бы этого не понял – на этапах Кубка мира каждая свободная минута идет на восстановление.
Еще был случай в детстве, в летнем лагере. Мне не хватило места, и я с девочками жил. Вот это, наверное, самые необычные условия, в которых оказывался. Приходилось постоянно выходить из комнаты. Сейчас это было бы даже весело. А тогда я был совсем-совсем мальчиком. И это было в больше степени экстремально, чем весело.
* * *
На сборах резервной команды экстрим был совсем другим. За подготовку отвечал Андрей Падин. В этом межсезонье он, как и его ученики, работал в основной команде. Призер чемпионата Европы-2003 Филипп Шульман, которому Падин когда-то тоже помогал, так вспоминает тренера: «Все было жестко, по советской системе. После его тренировок все лежали. Тогда он только начинал, но сразу был виден сверхсерьезный подход к работе: к примеру, он одним из первых стал использовать стрелковые тренажеры СКАТТ. У него свои программы тренировок, причем каждому спортсмену он лично подробно объяснял, что и почему тот должен делать». Антона такой подход полностью устраивает, а интенсивная работа нисколько не пугает.
– У меня есть одно нелюбимое упражнение – не люблю приседать с большим весом. Не то что бы не люблю – просто сразу чувствую, что это приносит некий вред моему организму. А в остальном редко чувствую какую-то серьезную физическую усталость. Хотя вот, например, летняя подготовка обычно проходит достаточно жестко. В нашей группе было так: двадцатидневный сбор, во время которого только работа, работа, работа. А люди, которые не владеют информацией полностью, все равно думают, что мы должны тренироваться больше, чтобы выигрывать у Фуркада или у любого другого лидера. На самом деле, просто большое количество тренировок не сделает из тебя чемпиона. Нужно грамотно чередовать работу и восстановление.
– Это главный секрет Фуркада? Почему никто не может приблизиться к нему?
– Об этом лучше спросить тренеров, которые видели немало таких чемпионов, следили за карьерой Бьорндлалена, например. У Фуркада отличная техника передвижения на лыжах, под стать современной скорости лыж. Еще 30 лет назад было невозможно ездить так, как он ездит сейчас – лыжи были другими. Он очень хорошо сохраняет скорость, ловит инерцию на трассе. У него идеально подготовлено тело именно к его технике, поэтому он поддерживает скорость очень эффективно. Естественно, это все какие-то уникальные данные человека. Есть же люди, которые могут не дышать по 20 минут, есть Усэйн Болт, есть Мартен Фуркад.
– Он говорит, что все в мире тренируются, чтобы обогнать или хотя бы догнать его.
– Для меня это немножко не так. Конечно, обогнать его приятно. Я тренируюсь для того, чтобы обогнать Свендсена, для того, чтобы обогнать Ландертингера, для того, чтобы обогнать любого из топовых спортсменов.
В нашей с ним гонке в Эстерсунде, например, я его обстрелял, а не обогнал.
– Но вы не всегда так уверенно стреляли. Были и неудачные периоды.
– Мой неудачный период начался с того момента, как я пришел в биатлон. Шучу. Но год назад много изменилось. Когда я бегал по юниорам и пытался отобраться на чемпионат мира, стрелял в четырех спринтах 5-5-6-5. Это промахи. Если сейчас спринт проходишь с одним-двумя штрафами и, кажется, что уже и этого много, то раньше было пять-шесть неточных выстрелов.
Ничего сверхъестественного, чтобы улучшить качество стрельбы, не делал. Даже модель винтовки не менял. Свою «сумасшедшую» стрельбу показывал с той же винтовкой, что и сейчас. Когда я тренировался в регионе, у нас не было столько патронов. Естественно, после попадания в сборную с этим стало попроще, появилось больше возможностей. Стал делать больше выстрелов на тренировке. Летом можем и сотню патронов потратить. На тренировке ближе к сезону переходим на 60-70-80 выстрелов. Но, думаю, что сказалось не количество работы, а ее качество. С командой работают очень грамотные тренеры.
– В этом сезоне заметно, что многие работали не только над точностью выстрелов, но и над скоростью самой стрельбы. Есть вообще какое-то оптимальное время, которое можно проводить на рубеже без потери времени и качества?
– Раньше, году в 2006 думали, что есть предел – 30 секунд. Насколько знаю, австриец Симон Эдер первым начал стрелять быстрее – в районе 20 секунд. Знаю случаи, когда люди стреляли 16-17 секунд. Но, например, с таким ветром, как в Эстерсунде, и 30 секунд абсолютно нормальное время, если, конечно, ты при этом отрабатываешь на «ноль». Я бы не стал пока ускоряться. Все равно я пока не так хорошо стреляю, чтобы рисковать. В каких-то конкретных случаях я, конечно, могу рискнуть, но в принципе я выработал время, которое мне удобно проводить на рубеже – лежа 26-27 секунд, стоя – 22-23.
* * *
Время для любого спортсмена очень ценный ресурс. На трассе оно проходит незаметно. Паузы между стартами, тренировками и восстановлением непременно хочется чем-то занять. Антон с удовольствием говорит о современной литературе и легко сыграет «Маленького принца» Таривердиева на фортепиано, если вдруг инструмент окажется рядом.
– У меня бабушка 50 лет проработала преподавателем музыки по классу фортепиано. Но в детстве меня никто не заставлял заниматься. Средний брат играет на аккордеоне. И мой двойняшка ходил в школу, учился играть. Ко мне таких предложений как-то не поступало. Я с самого детства занимался спортом. Но так получилось, что у бабушки с дедушкой я проводил очень много времени – они живут недалеко от биатлонной трассы. Оставался у них между тренировками. Бабушка мне просто как-то объяснила, как читать ноты. Оказалось, что это достаточно просто. Я научился читать и выучил пару композиций. Играл какие-то отрывки. У бабушки были, в основном, детские ноты. Играл «К Элизе», «Маленького принца», еще что-то такое. Это, кстати, очень хорошо помогает разгрузиться психологически.
– Но фортепиано есть не в каждой гостинице. Три предмета, без которых вы не проживете на сборах или во время долгих выездов на соревнования?
– Спортивный дневник, книжка и телефон, к сожалению.
– К сожалению? Как сейчас без телефона?
– Мне кажется, я бы смог справиться без него. Чтобы общаться с домом, достаточно такого телефона, который только и делает, что звонит. Я был бы рад вести такой образ жизни, с таким стареньким телефоном. Но, к сожалению, у нас слишком много вещей завязано на общении онлайн. Надо отвечать на почту, решать какие-то организационные моменты, у нас есть командный чат, где мы обсуждаем выходы на тренировку или какие-то планы, приходится иметь современный гаджет. Но он несет огромное количество проблем. Сейчас все больше убеждаюсь, что родился в правильное время. У нас было интересное детство. Мы много играли на свежем воздухе, все занимались спортом, общались друг с другом, а не искали какие-то бесполезные новости в соцсетях.
– В вашем списке была книга. Что читаете?
– В последнее время сталкивался с писателями, которые очень раскручены, считаются современными бестселлерами, но совершенно не понятно, чем они это заслужили, за что к ним такая всеобщая любовь и уважение. Тот же Харуки Мураками. Честно, ожидал от японца чего-то более оригинального и менее американизированного. Одна из любимых книг – «Спартак» Джованьоли. Сильная история.
– Что вам нужно, чтобы в конце сезона назвать себя счастливым?
– Я счастлив независимо от того, что произойдет в сезоне. Верю, что моя семья будет здорова. Значит, я уже счастливый человек. Совершенно другое – самореализация. Хочу сохранить высокую позицию в общем зачете Кубка мира и показывать достойные гонки на протяжении всего сезона.
Марина Крылова, Матч-ТВ
