Чемпион мира 2017 года российский биатлонист Антон Бабиков рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской, почему не пытался прыгнуть выше головы в спринтерской гонке на этапе Кубка мира в Антхольце, поделился своими взглядами на высокогорную подготовку и признался, что очень хотел стартовать в эстафете на этапе в Рупольдинге.
— Вы идеально отработали обе стрельбы и финишировали восьмым в спринте. Обидно?
— Ощущения непростые, хотя я еще до старта понимал, что эта гонка не будет легкой. Самочувствие пока не идеальное, оставляет желать лучшего. К тому же у меня сейчас наиболее сложный момент подготовки – девятый и десятый день работы в горах, а они традиционно даются мне тяжелее всего. Другими словами, я знал, что в Антхольце мне придется бороться, прежде всего, с собственным самочувствием, поэтому тактика на гонку сводилась к тому, чтобы не слишком быстро подходить к рубежу. Если перегрузить себя функционально, горы способны «прибить», после чего бывает очень сложно возвращать себя в нормальное состояние. Поэтому наша с тренерами задача заключалась в том, чтобы очень тщательно тактически все разложить: не пытаться неоправданно рисковать на первом и втором кругах в том, что касается скоростей, не бросаться соревноваться с сильнейшими, просто дотерпеть до заключительного рубежа и лишь на финише пробовать выдать тот максимум, на который я способен на текущий момент.
— В целом своим результатом вы, получается, довольны?
— Да. Это для меня однозначно шаг вперед. С нулевой стрельбой теоретически можно было быть еще ближе к лидерам, поскольку многие допускали ошибки, но в моем положении лучше было все-таки перестраховаться. Те моменты, которые я для себя обозначил как приоритетные, я реализовал полностью. Это касается стрельбы и тактики на гонку. Мечтать о том, чтобы пробежать спринт в одни ноги с теми, кто поднялся на пьедестал, в моем сегодняшнем состоянии было бы слишком нахально.
— Получается, что вы в какой-то степени сдерживали себя?
— Не уверен, что так правильно говорить. Скорее, я целиком и полностью сфокусировался на поставленных задачах, а не на соперничестве с кем-то другим.
— После этапа Кубка мира в Оберхофе вы с Максимом Цветковым уезжали на сбор в Мартелль не в самом лучшем состоянии, в том числе психологическом. Как быстро почувствовали, что дело пошло на поправку?
— Не скажу, что это случилось сразу, хотя с удивлением отметил, что морально мне с первого дня было очень комфортно находиться на сборе вместе с Максом. Мы много шутили, много смеялись. До этого как-то не пересекались один на один, соответственно, не слишком много общались, даже когда вместе находились на одних и тех же сборах. И вдруг выяснилось, что у нас много общего, мы одинаково смотрим на многие вещи, с удовольствием общаемся. Для меня первостепенная задача на том сборе сводилась к тому, чтобы как можно быстрее отдохнуть и восстановить голову, потому что чувство перегруженности было довольно ощутимым. В то же самое время нельзя было допустить, чтобы снизились физические кондиции.
— Заезд в Рупольдинг на один день, чтобы стартовать в эстафете, был с вашей точки зрения оправдан?
— Дорога не слишком меня утомила. Для нас привычно 3-3,5 часа находиться в машине. Выступление было оправданным, прежде всего, с тех позиций, чтобы эстафетная команда оставалась цельной, если, конечно, отталкиваться от того, что костяк эстафеты в Пхенчхане будет именно таким. Это, считаю, важно: использовать лишний шанс объединиться, показать результат и совместно испытать какие-то новые эмоции. Лично я с самого начала хотел выступать в той эстафете, хотел быть с командой.
— А если бы чувствовали, что не способны показать высокий результат, все равно бились бы за место в составе?
— Не думаю. Меня всегда коробит, когда я слышу, что эстафета не та гонка, где должен действовать спортивный принцип, что можно включить туда спортсмена, руководствуясь какими-то иными соображениями. Если бы я чувствовал, что могу подвести команду, отказался бы бежать сам.
С другой стороны, в Антхольце, когда я приехал на финиш, чувствовал себя не просто плохо, а ужасно. Но это нормально, такие вещи нужно просто перетерпеть. Не бывает так, чтобы снял на финише лыжи и пошел прогулочным шагом вдоль трибун, помахивая им ручкой. Со мной, по крайней мере, такого не случалось ни разу.
— Вы завидуете тем, у кого это получается?
— Скорее, сильно удивляюсь. Реально не понимаю, как такое возможно: показывать невероятные скорости относительно всех других и не запыхаться при этом – выглядеть на финише гораздо расслабленнее, смеяться, шутить. Но я никому не завидую. Давно понял, что никогда не нужно сравнивать себя с другими. У каждого из нас свой путь в спорте.
— Какой характер носили ваши высокогорные тренировки в Мартелле – это еще один блок нагрузки или, наоборот, разгрузочная работа?
— Что-то среднее. Горы сами по себе дают нагрузку на организм. Нам и без того приходится уделять очень много внимания сочетанию нагрузки и восстановлению, а в горах все это требует двойного контроля.
— Как вы восстанавливаетесь после гонок? Идете в барокамеру, как это делают девочки?
— Если бы! Девочки оккупировали барокамеру так плотно, что нам теперь туда вообще не попасть, как мне кажется. А если серьезно, я как-то пробовал использовать такой метод восстановления, но большого эффекта не ощутил. Для меня лучше просто полежать, почитать книжку.
— Какой момент сезона дался вам тяжелее всего?
— Об этом, наверное, нужно говорить ближе к весне, когда сезон закончится, но, если честно, надеюсь, что самый тяжелый период у меня уже позади. По-настоящему сложно было в Анси. Мучительно мириться с тем, что тебя объезжают все подряд, а сам ты даже дернуться за соперниками не способен. Сейчас все уже намного проще.
— Старший тренер команды Рикко Гросс заметил, что русские спортсмены лучше выступают в холодную погоду – такую, как в Антхольце. Согласны?
— Думаю, это гораздо больше зависит не от погоды, а от состояния спортсмена. Прекрасный пример – Йоханнес Бё и Мартен Фуркад. Оба великолепно бегут в любую погоду, и все им нипочем. А весь остальной мир борется за единственную вакантную ступень на пьедестале. Для меня, во всяком случае, пока нет таких мест на карте, куда я мог бы ткнуть пальцем и сказать: «Вот тут у меня все будет в порядке». Хотя, возможно, такие места когда-нибудь появятся.
