Андрей Гербулов, тренер по стрельбе Антона Шипулина и Алексея Волкова, раскрыл «Матч ТВ» некоторые секреты стрелковой подготовки современных биатлонистов вообще и своих подопечных в частности.
Австрийцы – короли супермикста
— Что скажете о смешанной эстафете, в частности, о беге Шипулина?
— Я согласен с Антоном в оценке ошибки, которую он допустил. Во-первых, был чересчур скоростной подход к рубежу; он увидел соперников, появилось желание догнать их, при том что сократить минутное отставание, конечно, очень сложно. И когда начинаешь стрелять быстрее, чем ты готов для этого на сегодняшний день, появляются промахи. Лежа все получилось хорошо, а на стойке – и первый выстрел совершил раньше, чем нужно, и подход был быстрее обычного. Шипулин даже на подходе к стрельбищу старался выбрать отставание. Пока что, на старте сезона, совместить такой подход и точную стрельбу не вышло, но это нормально. На чемпионате мира, например, они бежали с Фуркадом, там тоже была борьба, но Антон справился, отстрелял лежку «из пяти», стоя взял один доппатрон. Здесь же пересилило огромное желание реабилитироваться за команду, догнать, попасть в призовую тройку.
— В этой ситуации возможны корректировки от тренеров, которые стоят по трассе, если те видят, что спортсмен слишком быстро идет?
— Обычно тренеры по трассе подсказывают только ветровую обстановку на стрельбище, чтобы биатлонист понимал, что его ждет, а в некоторых случаях даже точно знал, какую поправку делать. По скорости корректировки не вносятся. Иногда, впрочем, тренеры указывают на технические ошибки, если видят, что спортсмен начал их допускать из-за усталости или нервов.
— По итогам супермикста были идеи, как снизить влияние стрельбы на результаты? Что думаете, кстати, про подобный формат?
— Как зрелище он заслуживает право на существование, но спортсмен в биатлоне должен показывать высокую скорость на трассе, а тут все решается на рубеже. Тот же Фуркад на дистанции был быстрее всех, а победили в итоге стрелки из австрийской сборной. Фактически для данной дисциплины нужно готовиться отдельно, что и делают, видимо, австрийцы.
— То есть может появиться особый класс биатлонистов – специалистов сингл-микста?
— Он уже появился – это австрийцы, которые стреляют быстро и точно. Чтобы их обыгрывать, надо стрелять не хуже.
— Есть понятие национальной школы стрельбы? Немецкой, русской?
— Да, конечно. С одной стороны, много общего: те же базовые упражнения европейцы используют электронные тренажеры, аналогичные нашему СКАТТу. Но есть и небольшие отличия. Естественно, мы что-то у них берем, что-то – нет. Вот сейчас мне интересно наблюдать за французским тренером, как он работает, какие дает задания подопечным. Для нас что-то на данный момент неприемлемо, потому что мы привыкли делать это на более раннем этапе подготовки. Но французская команда очень хорошо стреляет. Поэтому иногда приходится пересматривать свои взгляды.
Стрелять стали быстрее
— Вы упомянули, что используете в подготовке электронный тренажер СКАТТ. Расскажите про него.
— Думаю, у всех ведущих команд есть аналогичные приборы, они по-разному называются, но принцип там один и тот же. СКАТТ – это отечественная разработка, автор – олимпийский чемпион Атланты-1996 по стрельбе Артем Хаджибеков.
— Оборудование и экипировка для стрельбы за последнее время поменялись сильно?
— Да. В 2003 году изменились правила, касающиеся оружия, это позволило значительно быстрее производить изготовку для первого выстрела. Увеличилась и скорострельность. В том, что касается оружия и патронов, прогресс очевиден. На Олимпийских играх 1980 года каждый спортсмен находился на двух огневых рубежах более двух минут. А, например, в минувшее воскресенье биатлонисты тратили на стрельбу от 45 секунд до минуты десяти, то есть стреляли в два раза быстрее. И, судя по Симону Эдеру, это не предел скорострельности.
Но в современном биатлоне нужно быстро попадать еще и с очень интенсивного хода. Все это развивается стремительно, методика меняется, скорости растут. Если раньше 20 километров бежали больше часа, то сейчас – за 45 минут. Инвентарь дает возможность увеличивать и скорость, и точность стрельбы.
— В стрельбе постоянно какие-то новые технологии, суперточные стволы – сталкивались с этим?
— Нам люди из снайпинга предлагали сделать уникальные стволы, которые, по их заверениям, должны были все пули отправлять в десятку. Но, к сожалению, работают эти стволы исключительно летом. А температурный режим в биатлоне очень сложный. Дело в том, что чем холоднее, тем медленнее летит пуля. Сейчас мы используем пули, которые летят со скоростью 335 метров в секунду, это чуть выше скорости звука. Но в минусовую температуру эта пуля летит уже на дозвуковой скорости. При этом сверхзвуковые пули при сложной ветровой обстановке на стрельбище ведут себя не очень стабильно, а дозвуковые более предсказуемы.
— На своих семинарах вы рекомендуете молодым спортсменам книгу «Первые шаги в биатлоне» Михаила Корбита, 1985 года, а тренерам – работу «Пулевая спортивная стрельба» (1973) Михаила Юрьева. Неужели за это время ничего нового в методологии подготовки стрелков не появилось?
— Я всегда говорю: мишень, как была круглой сто лет назад, так и сейчас круглая, и в нее нужно попасть. В плане первоисточников: после Юрьева я не видел ни одного учебника, который бы отражал все аспекты стрелковой подготовки так глубоко. И по методике воспитания юных биатлонистов после Корбита не встречал ничего лучшего. Мало, очень мало работ такого направления, и тренеру в биатлоне действительно сложно найти что-то стоящее для самообразования. А в институтах этого не преподают. Есть отдельные работы по конкретным аспектам подготовки, например, недавно вышел труд Яны Романовой, которая сама бегала и на своем опыте защитила кандидатскую диссертацию на тему «Комплексный индивидуальный подход к совершенствованию техники стрельбы биатлонистов высокой квалификации».
Без права на долгий отдых
— Когда биатлонисты возвращаются после межсезонья, они начинают с базовых упражнений, холостого тренажа, прицеливания без выстрела, переноса прицела. Это касается всех, включая самых опытных?
— У каждого тренера своя методика, плюс необходимо учитывать уровень мастерства подопечного. Если нужно искоренить ошибки, которые были в предыдущем сезоне, то и начинать лучше с исправления этих ошибок. И, естественно, первые упражнения должны выполняться в спокойном состоянии, чтобы спортсмен осознал, отчего у него происходили те или иные погрешности в стрельбе. Когда я работал в сборной команде, мы всегда начинали со стрельбы по мишени без нагрузки. Это продолжалось в течение месяца-полутора, после чего переходили на работу с интенсивным подходом к рубежу.
— Какой, на ваш взгляд, оптимальный перерыв между окончанием предыдущего сезона и началом подготовки к следующему?
— Считаю, в стрелковой подготовке вообще не должно быть перерыва. Даже на отдыхе спортсмену нельзя дать мышечной памяти ослабнуть. Говорю это по опыту 2008–2010 годов, когда мы начинали подготовку очень поздно, в июне, при том что заканчивали сезон в конце марта – начале апреля. В результате сборникам приходилось повторять азы, которые обычно проходят в ДЮСШ.
— То есть человек едет на острова отдыхать и должен брать с собой винтовку?
— Да, с этим есть организационные проблемы, но в любом случае мы стараемся сейчас подготовку начинать после небольшого перерыва, чтобы не отстраивать все заново, с нуля.
— Базовая стрелковая работа очень нудная, однообразная, пытаетесь ее как-то разнообразить?
— Чтобы закрепить правильное движение, нужно многократное повторение – только этот метод работает, от него никуда не деться. Нарабатывать следует через количество подходов, какие-то нюансы делить на фазы, надевание/снимание винтовки, вскидка оружия – все это, повторенное многократно, выливается в секунды. В результате одни делают первый выстрел на 12-14-й секунде, а другие успевают лишь к 20-й.
— Какая фаза требует больше всего времени?
— Самое сложное – безошибочно произвести первый выстрел. Нужно настолько точно отработать все движения, чтобы спортсмен был готов сделать его на десятой-двенадцатой секунде. Для этого требуется сразу точно занять положение для стрельбы, чтобы, допустим, не поправлять локти на лежке, а одним движением оказаться ровно там, где надо, и начать стрелять.
«Стрелковую форму нужно держать»
— За счет чего достигается скорострельность?
— Начальное обучение предполагает разделение выстрела на фазы, одной из которых является удержание в цели. У юного спортсмена эта фаза может длиться до полутора секунд, а у таких, как Волков и Шипулин, это мгновения. Между выстрелами проходит меньше двух секунд, за это время спортсмен должен провести перезарядку, прицелиться в следующую мишень и нажать на спусковой крючок. Так что на секунду удержания в цели времени просто нет, если хочешь стрелять на уровне элиты – мгновенный вход в мишень, остановка и в тот же миг срыв спускового крючка.
— Как происходит синхронизация нагрузок между тренерами по физподготовке и по стрельбе?
— Конечно, мы отслеживаем состояние подопечного с точки зрения того, как он работает на огневом рубеже. Если спортсмен загружен физически, то очень сложно его настроить на качественную стрельбу. Поэтому обычно мы разводим пики физической и стрелковой нагрузки, чтобы доминировало что-то одно. Дабы в рамках микроцикла провести качественную стрелковую тренировку, нужно полностью восстановиться, тогда материал будет усваиваться намного легче и прочнее.
— Бывает такое, что вы по стрельбе видите, что спортсмен утомлен, и предлагаете его наставнику снизить нагрузку?
— Да, ведь все взаимосвязано. Но случается, люди и просто «наедаются стрельбой», и им надо дать отдохнуть на два-три дня от винтовки и рубежа.
— В физической подготовке есть такое понятие, как «отпускание нагрузки», когда перед соревновательным сезоном интенсивность снижается, чтобы спортсмен подошел к старту свежим. Актуально ли это для стрельбы?
— Зависит от человека. Например, Алексей Волков знает, что ему перед соревнованиями не нужен большой объем стрелковой работы. Антон Шипулин, наоборот, старается перед соревновательным сезоном выполнять базовый объем. Но, опять же, внутри сезона мы тоже планируем пик на Олимпиаду, поэтому сейчас ребята загружены.
— Физическая форма на пике держится обычно около месяца. Затем происходит спад. Актуально ли это для стрелковой формы?
— В последнее время приходим к мнению, что стрелковую форму нужно держать весь сезон. Может быть, в начале чуть недобрать, но уже в январе выйти на максимум.
Каждый стреляет, как ему удобно
— Расскажите про очередность закрытия мишеней. Слева, справа, с центра – все работают по-разному. Как правильно?
— На эту тему очень много разговоров. Кто-то утверждает, что правильно закрывать с центра и доказывает эту теорию. Кто-то ратует за стрельбу справа налево, потому что винтовку правша притягивает справа на себя. Кто-то говорит, что нужно стрелять слева направо: дескать, мы так пишем, читаем – и глазу, зрению, мозгу такая очередность переноса фокуса более привычна. Теорий масса, но однозначного ответа на этот вопрос нет. Каждый спортсмен ищет свой вариант, тот, который ему удобнее, естественнее. Более того, некоторые стреляют лежа слева, а стоя справа – и ничего ты им не докажешь, они так привыкли.
— Как дыхание влияет на стрельбу?
— Эти нюансы тоже индивидуальны. Вход в мишень у нас происходит на полувыдохе или выдохе – сам спортсмен определяет, на каком уровне дыхания ему удобно остановить прицел. Но кто-то, единицы, стреляют на вдохе. При этом есть теоретические обоснования, что стрелять легче, когда у тебя полные легкие воздуха. Но таких из наших я видел всего несколько человек, в основном все стреляют на выдохе.
— Фактор соревновательного блока, когда человек пререгорает в плане стрельбы перед стартом, снимается через имитацию соревнований, или есть еще какие-то способы?
— Это очень сложный вопрос, спортсмену в душу не заглянешь. Некоторые после неудачной стрельбы даже слова тренера не воспринимают. Других пытаются успокоить, а им, наоборот, нужно, чтобы их поругали. Бывало, тренеры хвалили ребят, а на следующий день те, думая, что у них все отлично, ничего не могли сделать на рубеже. Однозначного рецепта нет, надо долго работать с человеком, хорошо его знать, чтобы получить представление о том, как именно себя с ним вести в той или иной ситуации.
Для тренировки в стрессовых условиях мы проводим дуэльные стрельбы, когда на рубеже несколько спортсменов соревнуются друг с другом, кто быстрее и точнее отстреляет. Это добавляет фактора соперничества, приучает работать, когда ты не один на рубеже. Ходить и радоваться, что мы попадаем в комфортных условиях – вчерашний день.
Кроме того, есть еще момент перехода с бумажных мишеней на металлические. Многие тренеры говорят, что у их подопечных на бумаге все хорошо, а переходят на металл – стрельба разваливается. Особенно это касается неопытных ребят, которые, видя, что не попадают (мишень не закрылась), начинают нервничать, паниковать. Мое мнение – нужно моментально пресекать проблему, переводить спортсмена обратно на бумажные мишени, дать ему восстановиться, успокоиться и начинать снова потихоньку работать.
— Какой процент попаданий позволяет сейчас подниматься на подиум крупнейших гонок?
— 88% на этапах Кубка мира – это минимум. Были времена, когда Черезов и Круглов с таким показателями являлись лидерами по стрельбе, выигрывали эстафеты на чемпионатах мира 2007 и 2008 годов, но нынче этого уже недостаточно, нужно стрелять еще точнее и стабильнее.
Стволы и патроны
— Существует ли какой-то объем работы на лыжне, который биатлонист должен выполнить с винтовкой за спиной, или это не регламентируется?
— Чем ближе старт сезона, тем больше тренировок проводим с оружием. В начале, конечно, работаем без оружия. Иногда подаем винтовку на ходу, перед рубежом, чтобы спортсмен выполнил все фазы стрельбы после прохождения лыжного круга, а затем сдал винтовку обратно тренеру. Затем даем полностью пройти круг с оружием. Все постепенно.
— Может ли сложиться ситуация, при которой спортсмен входит в сезон, не имея достаточного опыта стрельбы при минусовой температуре?
— Может, конечно. Это нам еще повезло, что мы соревнуемся в таких теплых условиях в Европе. Вот в России, где минус двадцатью не удивишь, приходится тяжело во всех отношениях. Во-первых, экипировка не предназначена для таких температур – все тонкое, не держит тепло. Во-вторых, биатлонисты надевают другие перчатки, и от этого меняются ощущения хвата оружия. В-третьих, некоторые стволы просто отказываются стрелять при ниже минус 15. Очень сложно изготовить ствол под минусовые температуры. Мы в сборной тестировали стволы в Шенебеке, в камере. Делали минус 18 градусов – и очень много стволов отбраковывали.
— Из основных биатлонных трасс, где проводятся кубки мира, какая для вас как специалиста по стрельбе самая неудобная?
— Готовим парней под все виды трасс. Неважно, что там перед стрельбищем – гора, как в Антерсельве или Хохфильцене, равнина, как в Оберхофе, спуск, как здесь, в Эстерсунде. Безусловно, проще стрелять, когда катишь восстановленный с горки, но есть риск подойти на слишком низком пульсе. Тот же Шипулин, спускаясь с горки, чувствует, что пульс слишком низкий, начинает добавлять на равнинных участках, чтобы поднять пульс, и не всегда успевает. Каждый спортсмен знает, на каком пульсе он должен начать стрельбу, и старается подойти именно на нем. Но одно дело индивидуальная гонка и совсем другое – контактная борьба, когда ты можешь поддаться эмоциям, броситься за соперниками и забыть про свои цифры.
— У вас сейчас два спортсмена, Алексей Волков и Антон Шипулин. Насколько они различаются в плане стрелковой подготовки?
— В данный момент ребята на одном уровне, но пришли к этому разными путями. Иногда оба исполняют на стрельбище что-то из области фантастики. Но работать с ними надо индивидуально, они отличаются и психологией, и поведением в быту.
В принципе упражнения используются одни и те же, просто в разное время. Волкову можно переходить на быструю стрельбу в тренировочном процессе раньше Шипулина. Антон медленнее входит в этот ритм, с ним приходится работать подольше, чтобы он при такой скорости начал стабильно попадать. Ищем варианты, чтобы в итоге они догнали друг друга с точки зрения стрелковых возможностей.
Кроме того, ребята сами развиваются, и те упражнения, которые мы раньше делали в больших объемах, теперь отнимают буквально одно-два занятия.
— Сколько винтовок у них сейчас?
— По два ствола и по две ложи. В прошлом году Антон сломал в Эстерсунде затыльник, пришлось его менять. Опять же, со стволами все зависит от патрона. На сборе в Бейтоштолене все четыре ствола отстреляли в станке, который для нас сделал Александр Куделин, посмотрели, как они ведут себя с разными патронами, определили лучшие. Если будут другие патроны, будем отстреливать заново, и, возможно, лучшим окажется уже другой ствол из пары.
Но тут есть нюанс: у Шипулина стволы разного веса, разница 150 граммов. И порой приходится принимать решение не только с позиции точности стрельбы ствола, но и с точки зрения адаптации к изменившемуся весу. На стойке 150 граммов – серьезный фактор.
— Какие патроны использует команда, и почему?
— Раньше мы стреляли патронами R-100, и стволы отстреливали ими. На месте под каждый ствол отбирали партию патронов и отстреливали. На мой взгляд, тогда патрон был лучше. Сейчас используем патроны «Полар», фактически вся сборная ими стреляет. Но между стволом и маркой патронов есть зависимость, поэтому у каждого биатлониста определяется пара «ствол-патрон», которая стреляет наиболее кучно. Так вот, у части команды к стволам наилучшим образом подошли отечественные патроны «Олимп». Возвращаясь к патронам «Полар», лично мое мнение: когда их производили в Финляндии, качество было выше. Раньше мы у финнов закупали знаменитые патроны «Мидас», затем производство перенесли в Германию, «Мидас» заменили на «Полар», а качество стало похуже.
— На другие стрелковые виды обращаете внимание?
— Я всегда с интересом следил за ними всеми и не отказывался пострелять из каких-то других разновидностей оружия. Антон тоже вот увлекся стендовой стрельбой, даже оружие приобрел. Когда мы работали в сборной команде, приезжали в Новосибирск, там была возможность пострелять из пистолета, автомата. Все с удовольствием этим занимались.
