Корреспондент «Спорт уик-энда» наведалась в гости к двукратному олимпийскому чемпиону по биатлону, полковнику в отставке Анатолию Алябьеву. Не домой — на работу: легенда отечественного биатлона преподает в Военном институте физической культуры. Встреча «в полях» оказалась почти домашней: за согревающей после мороза чашкой чая с блинами мы обсудили сочинские перспективы нашей олимпийской сборной с атлетом, на на мастер-классы которого приезжают даже студенты из Африки, и вспомнили золотой 1980 год.
Свендсену будет сложнее, чем нашим
— Наверное, вас уже замучили вопросами о перспективах биатлонной сборной в Сочи? Есть на что надеяться?
— Хоть и говорят, что родные стены помогают, но ребятам будет очень сложно выступать, жесткая борьба пойдет во всех видах, не только в биатлоне. Но в моем виде спорта меня радует все же, что многие ребята находятся в хорошей форме. Функционально вся команда хорошо готова к Олимпийским играм, но трасса там очень сложная. Много подъемов, большая высота — соответственно недостаток кислорода… Но и тут не без плюсов: спортсменам, у которых масса тела больше, к примеру, Свендсену, будет сложнее, чем нашим Устюгову и Волкову. Сейчас главное — правильно психологически настроить ребят, так как от этого состояния зависит стрельба.
— Индивидуальная гонка в Сочи запланирована на 13 февраля — как и 34 года назад, когда вы завоевали олимпийское золото в этой же дисциплине. У кого из наших ребят больше шансов на медали?
— Вы совершенно верно подметили эту интересную закономерность. Более того, та моя Олимпиада в Лейк-Плэсиде была тринадцатой — просто магия чисел (смеется)! Алексей Волков ходом немного уступает остальным ребятам, но он может компенсировать этот недостаток в стрельбе. Поэтому шансы на медали больше всех у него. Главное для Волкова — выдержать свой темп стрельбы и закрыть все мишени. Иногда лучше выждать, взять паузу, передохнуть, потратить лишние 10 секунд, но чтобы без сбоев в стрельбе уходить с рубежа.
— В Лейк-Плэсиде вы выцеливали последнюю мишень более 40 секунд по этой же причине?
— Я изначально знал, что ходом не выиграю, поэтому ставку делал на стрельбу. Прибежал на последнюю — стойку, встал на изготовку — и спокойно закрыл четыре мишени. Перед пятым выстрелом меня заколотило — и я не нажал курок. Потому что если бы выстрелил, то на 99 процентов промахнулся. Про себя думаю: «Главное, не дерни, Алябьев!» Снял винтовку, присел несколько раз, опять изготовился и плавно отработал последний выстрел. Тогда мы пять мишеней закрывали за время от 42 до 46 секунд, сейчас — за 26. А я последнюю мишень выцеливал 43 секунды! Вымучил! По рации передали после стрельбы, что я выигрываю 28 секунд у Ульриха. Про себя подумал: «Тут уж я не сдамся!» Ходом уступил ему только 12 секунд.
— По ходу гонки подсказывали ваш ход и результаты стрельбы?
— У ребят была установка — не говорить стрельбу. Раньше мы стреляли по бумажным мишеням, поэтому свой результат не видели. Я мог номинально определить, попал или нет. За 500 метров до решающей стрельбы мой товарищ Саша Ушаков кричит: «Толя, если по нолям отстреляешь — точно выиграешь». После гонки ему поддал: не стоило этого орать — психологически давит. Но я справился, однако у нас полно примеров, когда спортсмен не выдерживал этого давления. В 1976 году в Инсбруке Александр Тихонов, зная свой результат, промахнулся на решающей стрельбе и в пришел пятым.
Верю в Устюгова и Зайцеву
— Эстафету можно назвать коронным видом биатлона в нашей стране. В каком составе выйдет наша мужская четверка на старт?
— Если говорить о предстоящей мужской эстафете в Сочи, то я думаю, что последний этап должен бежать Малышко. Говорят, что Устюгов хочет на это место. Ситуация в сборной непростая, так как многие ребята уже несколько раз проигрывали на финише — вели неправильную тактическую борьбу. Тем менее нашу эстафету я вижу так: Волков, Устюгов, Шипулин и Малышко. В эстафете ребята должны бороться за золото. Если они в призы не попадут — гнать их из сборной вместе с тренерами!
— Шипулин до сегодняшнего момента не пропустил ни одного этапа Кубка мира. Усталость в любом случае накапливается. Такое рвение показать себя не может отрицательно сказаться на выступлениях в Сочи?
— Для этого есть врачи, тренеры и в первую очередь он сам. Но я думаю, что гонки в Антерсельве ему можно было бы и пропустить. У него и так есть небольшие психологические нарушения — в здравом смысле, конечно. Он хочет хорошо пройти, но не может. Сколько я уже говорил, чтобы ребята записывали анализы гонок в дневник. Почему стрельба не пошла, почему пробежал плохо — всё это надо описать в нескольких предложениях. Со временем появляется опыт, начинаешь анализировать каждое движение. У меня дневник с записями до сих пор хранится.
— В отличие от мужчин, результаты нашей женской сборной в последнее время не радуют. В чем вы видите причину нестабильного выступления девушек?
— У девочек команда сейчас раздроблена, потому что сформировалось несколько тренерских групп — Пихлера, Королькевича, Польховского. Я много раз говорил, что у нас своих тренеров в стране достаточно. От Пихлера уже Вилухина в свое время уходила, Оля Зайцева сейчас у него тренируется. Последняя — психологически сломлена. На мой взгляд, ей сейчас нужно отвлечься — с сыном, к примеру, несколько дней провести. Ее нынешнюю физическую форму нужно поддерживать, а восстанавливать надо психологически. У девушек сейчас кризис, результаты идут на спад. Но до Олимпиады еще несколько недель, поэтому они должны успеть восстановиться.
— Основной состав сборной по биатлону уже сформирован. Из заявленного списка всем девочкам удастся выступить?
— Каждый тренер заинтересован в том, чтобы его ученица выступила в Сочи, поэтому кто побежит — сказать сложно. Яна Романова, к примеру, вроде в команду не попадает, но с девочками все равно ездит. На последнем этапе она показала очень хороший результат. Иногда нужно рисковать! Это дело неблагодарное, но порой себя оправдывает — как в случае с Яной, к примеру. На Олимпиаде-1980 в эстафете у нас с немцами получилась контактная борьба. На последнем этапе разрыв был небольшой — около 15 секунд. Немцы такой борьбы не любят, вот финишер и схватил штрафной круг.
— В биатлоне на Олимпиаде Петербург будет представлять Дмитрий Малышко, которого уже успели окрестить сверхскоростным, но пока безмедальным. Какие у него перспективы в Сочи?
— Если Дима будет руководствоваться не эмоциями, а разумом, то в каждой гонке у него есть шанс на медаль. Ему, бывает, не хватает для этого морально-волевых качеств. Я бы не сказал, что у него нет опыта, ему нужно провести психологическую работу над собой. Его желание победить захлестывает его возможности. Пару лет назад он поймал «звездочку», но во время опустился на землю. Мы поговорили с ним, он всё понял.
— На кого больше возлагается надежд — на именитых или на молодую поросль?
— Великих не так уж много. Бьорндален — действительно великий спортсмен. Из наших девочек — это, несомненно, Ольга Зайцева. У мужчин можно выделить Женю Устюгова, которому, к слову, будет сложнее всех выступать. В нашей мужской сборной кроме Устюгова больше нет олимпийских чемпионов. Так исторически сложилось, что дебютанты выступают более успешно, чем опытные атлеты.
«Ваше место на помойке, русские свиньи»
— В 1980 году после ввода советских войск в Афганистан отношения между США и СССР были напряжены. Такая же атмосфера царила и на Олимпиаде?
— Нас предупредили, что могут быть провокации, но ничего особенного не произошло. Только с Ирой Родниной был неприятный случай: ее задержал пикет полиции на пять часов — сказали, что на нее якобы готовится покушение. В итоге она не попала на тренировку. В целом же атмосфера была дружелюбная, но кое-где висели плакаты типа: американец дает пинок под зад медведю — и подпись на русском «Вон из Америки!» Мы видели и баннеры с надписями: «Ваше место на помойке, русские свиньи».
— А в Олимпийской деревне атмосфера была накалена?
— Жили мы в переделанной под Олимпийскую деревню тюрьме для несовершеннолетних. Там расселили все команды, кроме англичан и американцев. В холле установили телевизоры, постелили ковролин. Здание было огорожено шестиметровой колючей проволокой. Нам выдали пропуска, при входе проверяли винтовки на наличие боеприпасов. Все винтовки были подписаны. Как-то в очередной раз стали сдавать оружие на пропускной, а наш Саша Ушаков зарядил обойму, но не отстрелял ее полностью и забыл вытащить патроны. К вечеру газеты писали: «Русский пытался пронести в Олимпийскую деревню боеприпасы», а на фотографии винтовка с биркой «Ушаков» и торчащим из нее патроном. «Русский офицер Алябьев выиграл 20 км», — писали и так. В день перед отъездом нас обокрали: вскрыли полы и утащили икру, матрешек, сувениры. Заявление мы не подали, так как через день надо было уже уезжать.
— На предолимпийской неделе в спринте в 1979-м вы пробежали больше штрафных кругов, чем положено. Почему?
— В 1979 году на предолимпийской неделе я мог бы выиграть в спринте. Штрафной круг обычно замкнутый, там же он выступал как аппендикс — проезжаешь его и попадаешь сразу на трассу. Американцы объясняли принцип захода на штрафной круг, а наш переводчик Евгений Новиков английский, как оказалось, знал неважно, не разобрался. В итоге я и проехал два лишних штрафных круга, и на финише был четвертым, хотя мог попасть на пьедестал. Евгений Петрович потом извинялся, а я ему говорю: «Язык надо лучше знать» (улыбается).
— На Олимпиаде в спринте вы были третьим, что помешало победить там?
— Там я был третьим, потому что немец Ульрих нас разорвал. Он физически был очень хорошо готов — со штрафными кругами выиграл у нас с запасом. Но в эстафете мы победили. Я бежал последний этап, как на всех этапах Кубка мира. Про меня говорили, что я самый уравновешенный в команде, меня сложно вывести из себя, хоть кол на голове теши.
Наталия Михайличенко,
«Спорт Уикенд»
