Бывший многолетний президент Федерации лыжных гонок России Анатолий Акентьев в эксклюзивном интервью NEWS.ru подвёл итоги зимнего сезона в биатлоне и лыжных гонках, рассказал о знакомстве с Александром Тихоновым, раскрыл секрет сенсационной победы Юлии Чепаловой и объяснил, в чём феномен Александра Большунова.
«Логинову надо отдохнуть и не готовиться со сборной»
— Какие впечатления оставил у вас прошедший зимний сезон, в котором Александр Большунов стал первым лыжником в постсоветской истории — обладателем Кубка мира по лыжным гонкам?
— К сожалению, я лично не знаком с Большуновым, но его тренер Юра Бородавко прошёл всю нашу школу. Сначала он готовил молодёжную команду, потом его перевели на основную, а в 1997 году перед Олимпиадой команда, которую он возглавлял, заняла первое, второе и третье места (все эти медали в разных гонках добыл Алексей Прокуроров) и четвёртое в эстафете. Когда с ним случилась беда и его нигде не брали на работу из-за допинговых скандалов, он нашёл в себе мужество начать всё с нуля. Он сам ездил по стране, нашёл Большунова в Брянске, Непряеву в Твери и начал их готовить. Та методика, которой он владел, принесла плоды. Большунов имеет хорошие физически данные, развитые в естественных условиях без применения различных стимуляторов. В чём проблема наших молодёжных команд, что особенно было заметно в биатлоне? Я помню, как Николай Круглов — старший попросил, чтобы его сын готовился с командой по лыжным гонкам. Мы его взяли за свой счёт, он претендовал на попадание в молодёжную команду, но биатлонисты захотели получить чемпиона мира среди юниоров и переманили его. Ему надо было ещё год-полтора позаниматься лыжными гонками, чтобы его внутренности сформировались и он окреп физически.
— Более поздний переход в биатлон не помешал бы его стрелковым навыкам?
— Нет, тем более у него хорошие гены. Его отец был прекрасным стрелком. Если бы Николай-младший не торопился, он бы добился тех же результатов в спорте, что и его отец. Хотя он тоже многого добился и вовремя закончил. Нельзя в таком состоянии, в котором сейчас находится Саша Логинов, делать какую-то работу. Это ломает психологически.
— Вы предлагаете ему закончить карьеру в 28 лет?
— Во-первых, ему надо сейчас хорошенько отдохнуть и не готовиться со сборной. Пусть весь апрель, май и половину июня остаётся дома в Саратове и три раза в неделю делает лёгкие прогулки, чтобы хорошо восстановиться. Я до 15 июня занимался только походами: 50 минут ходьбы и 10 минут бега. Так прорабатывал все мышцы, дыхательную систему, кровеносную систему, а вечером играл в волейбол. При этом я учился и сдавал экзамены. 15–20 июня был готов приступить к серьёзным тренировкам. Я не катался на роллерах, как Слава Веденин, а занимался походами, греблей, бегал, был чемпионом Уральского округа в беге на 5000 метров. Физически мне равных не было, но лыжня в наше время была подготовлена не так, как сейчас, и у меня были проблемы с лыжами. Если бы были условия, как сейчас, я бы выиграл на 30 процентов больше. Веденину было проще, потому что он был меньше, но и с ним произошла оказия на Спартакиаде народов России, где мы разделили с ним победу среди юниоров. Нас взяли в молодёжную команду под руководством Николая Аникина.
— Как вы у него тренировались?
— Мы входили в десятку лучших среди всех лыжников Союза, но после сборов в Бакуриани «умерли» все, кроме меня и Валерия Тараканова. Тот был похитрее и много отдыхал с друзьями у себя в деревне, а я после этого сбора еле добежал кросс на 800 метров. Потом поехал поездом в деревню, копал картошку три дня и тем самым себя спас. Слава Веденин заболел фурункулами, Толя Наседкин — желтухой. Они восстановились только после 1965 года, когда я был уже трёхкратным чемпионом СССР. Вот поэтому важно, как мы тренируемся. Биатлонисты в мае приезжают в Тюмень, у них в руках винтовки и роллеры, и они идут сразу на стадион. Специальная работа ничего не развивает, а только вытаскивает из организма. Физику надо постоянно восстанавливать. Роллеры — серьёзная проблема на сегодня. Их нужно применять для детей и развития их схемы движений и координации. Для больших мастеров это вторая тренировка и восстановление, но надо не забывать о силовой работе, гребле, плавании, имитации и кроссах. Надо физически быть готовым. Мы с Иваном Утробиным на высоте 2000 метров бегали 30 км в одну сторону и обратно. Кто сегодня в сборных командах выдержит такую нагрузку?
«Победа Чепаловой стала стечением многих обстоятельств»
— Александр Привалов тоже считает, что сейчас слишком увлекаются роллерной работой, на которую приходится львиная доля всех нагрузок.
— Раньше 50 км пробегали за три часа, а сейчас за два. Улучшились лыжня, инвентарь, техника. Я один раз в гололёд пробежал десятку за 25 минут, а сегодня это посредственный результат. Поэтому если раньше мы с Ведениным делали объём по 10 тысяч км, то сегодня, чтобы сравняться, надо 15. Поэтому нужно подбирать такие методы и средства, которые бы восполняли это. Биатлон был силён, когда стрельбой занимались профессиональные стрелки, такие как Евгений Иванович Поликанин, чемпион мира, а лыжными гонками занимались Ким Пятало и Володя Иерусалимский, профессиональные лыжники. В то время две-три секунды проигрыша на последнем круге были бы предметом разбирательств, а сейчас проигрывают по 20–30 секунд. Это говорит о том, что нет нормальной «функционалки». Поэтому их и трясёт на рубеже. Они или первым не попадают, или последним. На стойке их колотит от усталости. Тихонов в своё время бегал с лыжниками полсотни, нынешний президент СБР Владимир Драчёв постоянно бегал марафоны в Мурманске, был в призёрах и выигрывал. А сейчас им на лыжи противно смотреть, а надо кататься в конце сезона, чтобы плавно его завершить, после чего месяца полтора восстанавливаться. У нас было немало примеров, когда после успешного сезона лидеры не успевали восстанавливаться.
— Расскажите.
— В 1995 году в Тандер-Бее Лариса Лазутина взяла медали во всех гонках, кроме одной, а в 1997 попала в эстафетную четвёрку только из-за дисквалификации Любови Егоровой. Вяльбе в 1997 году в Тронхейме выиграла все пять золотых медалей, но через год в Нагано не взяла ни одной личной награды. Я даже вынужден был настоять, чтобы её поставили в эстафету, а не Юлию Чепалову. И Лена проявила свои бойцовские качества. Привезла на третьем этапе норвежке 30 секунд, после чего Лазутиной оставалось только финишировать с флагом.
— Победа Чепаловой на «тридцатке» тогда вас шокировала?
— А знаете, как она выиграла? Юра Почеснев обрабатывал лыжи в Арзамасе изотопами и подготовил хорошие пары. Едем с ними на Олимпиаду. Вячеслав Селиванов взял аккредитацию и забыл паспорт. Пограничники говорят, что пропустить его могут, но обратно не пустят. Я велел вернуться ему домой на базу в «Сатурн», а тут и отец Юли Анатолий Чепалов вспомнил, что за дверью они оставили лыжи. Селиванов забрал их и паспорт. В Нагано была страшно тёплая лыжня на тридцатке, а авантюрист Чепалов выбрал те самые лыжи. Стефания Бельмондо потом рассказывала, что отыгрывала постоянно по 5–7 секунд в гору, но на спуске их же проигрывала. Она просто устала догонять Чепалову. А перед этим она была пятым кандидатом на этой дистанции и побежала тридцатку, только когда возникли проблемы у Нагейкиной. Вот такова цена золотой медали на 30 км. А у мужчин мы допустили промашку.
— Какую?
— Виктор Маматов настоял, чтобы на параде открытия знамя нёс Алексей Прокуроров. Я никогда не ходил на открытие, а тут решил пойти. Наутро Прокуроров жалуется перед тридцаткой: «Анатолий Васильевич, я не побегу, у меня насморк». Я ответил, что насморк — это ерунда, и он должен бежать 30 км как разогрев, а потом эстафету и полсотни. В итоге он упёрся, а мы с Юрой Бородавко приняли в корне неверное решение и поставили на тридцатку Чепикова, который должен был бежать 10+15 км и эстафету. Серёга тогда был одним из лучших гонщиков в «коньке». Но этой классической тридцаткой мы загубили Чепикова. Из-за этого всё пошло не так. На полсотни Андрей Нутрихин в поздних номерах заехал 14-м, а сильнейшая группа стартовала в начале. Прокуроров бежал в середине второго десятка и занял четвёртое место, а все призёры стартовали в самом начале. Вроде бы мелочи, а из них складываются результаты. Тем не менее мы завоевали девять медалей, в том числе пять золотых.
«Губерниев — вампир. Выключаю звук, когда он ведёт репортажи»
— В 90-е годы какие были отношения у лыжников с биатлонистами? Сейчас каждая федерация работает сама по себе, а у вас с Тихоновым была давняя дружба.
— С Сашей мы познакомились после чемпионата мира в 1966 году в Холменколлене. Я занял пятое место на 30 км, хотя мог побороться за тройку лучших. Финишировать начал, но дистанция кончилась. В эстафете была проблема с первым этапом. Мы проиграли больше трёх минут. Веденин, Наседкин и я пробежали в одно время, но каждый проиграл 30–40 секунд самому себе. Могли проиграть только норвежцам, но психология вогнала нас в ступор, и мы не смогли ничего сделать. После этого приехали на Спартакиаду народов СССР. Там я выиграл эстафету и тридцатку, а Ваня Утробин — 15 и 50 км. Сашка Тихонов выиграл там две гонки среди юниоров. Мы с ним часа два гуляли по Свердловску, и он спрашивал о разных вещах. Был очень любопытный и хотел знать всё. Хорошая у нас получилась беседа, после чего мы продолжали общаться.
— У него были перспективы в лыжных гонках?
— Конечно, он был бы выдающимся гонщиком, но не таким великим, как в биатлоне. Он сделал правильный выбор с помощью Саши Привалова. Важно, что Тихонов постоянно интересовался любыми мелочами, которые помогут улучшить результат. У современных спортсменов такое редко встретишь. В Кавголово он привёл ко мне всю биатлонную команду, и я им провёл лекцию перед поездкой за рубеж. Рассказывал, как мазаться, как себя вести, как вилку держать за столом. Я попал в сборную в 1960 году, к 1967 году был уже опытным бойцом и выиграл тогда королевскую гонку в Холменколлене.
Когда мы приехали на празднование столетия федерации лыжных гонок Австрии, мы поднялись на тридцатый этаж, и Тихонов тогда сказал, что десять раз стал чемпионом Советского Союза из моих рук, когда я его мазал. Он был колючий, с очень непростым характером ещё в то время. Он авантюрист в лучшем смысле слова. Я ему всегда говорил: «Тишка, ты необъезженный мустанг, но тебе нужна строгая уздечка и контроль». Контролировать его могли только двое — я и его друг Владимир Мельников, с которым они задержали опасного преступника в поезде. Поэтому у нас за столько лет сохранились хорошие отношения.
— Как относитесь к его нынешним критическим выступлениям?
— Я слежу за его публикациями и думаю, что если их почистить процентов на 30, то каждая из них будет более острой, актуальной и иметь конкретное полезное предложение. Как тренер он не мог успешно работать, потому что был недостаточно усидчивым, но как президент федерации он добился многого и мог бы добиться ещё большего. Иногда его надо направлять и осаживать, но это фантастический человек. В тренерской работе у него Андрей Непеин показывал хорошие результаты, но Саша больше был предрасположен к работе руководителя.
— Как относитесь к тому, что сейчас многие всё равно обвиняют Тихонова, хотя в годы его работы и результаты были на порядок выше, и допинговых скандалов не было?
— Мне это тоже непонятно, особенно из уст Дмитрия Губерниева. Когда он ведёт репортажи, я его выключаю. Он вампир, а я плохо себя чувствую, чувствую лишнюю возбуждённость, поэтому лучше выключить звук. Это же не радиорепортаж, зачем нагнетать, если мы всё сами видим. Излишняя информация вредит просмотру соревнований. Мы же видим стрельбу, отметки времени, так зачем нам слушать его тирады во время стрельбы. Губерниев наносит очень большой моральный ущерб команде. Нельзя брать интервью, когда человек только пробежал дистанцию и закончил её неудачно. Девчонки в такой момент вообще не отвечают за свои слова. Как журналист пытал Логинова после обысков? Я сидел, и у меня руки чесались. Надо было помочь ему в непростой ситуации, а он заладил: «А ты скажешь, кто давал тебе допинг? А ты скажешь, кто виноват во всех этих делах?» У Сашки страшная трагедия, а он его дёргает. Ещё во время Олимпиады в Сочи я сказал, что журналистов мы увидели больше, чем спортсменов. Им плевать на команду, они заходят туда в любое время, как к себе домой. Сплошное самолюбование. В Нагано я один раз пустил Кирилла Набутова на 40 минут, и то потому, что был знаком с его отцом, вратарём «Зенита». Кирилл оказался порядочным человеком и снял хороший материал.
— Вяльбе права, что ограничивает доступ прессы и лично Губерниева к команде?
— Я бы его вообще никуда не пускал. Нельзя так вести себя по отношению к людям. Процентов на 30 в плохих результатах команды его вина.
«Лыжницы сами себя называли овчарками»
— Вяльбе часто сравнивают с Тихоновым в его бытность президентом. К успеху у нас в спорте способны привести только уверенные в себе авторитарные руководители из мира спорта?
— Я считаю, что результаты даёт не Вяльбе, а тренеры, которые работают с командой, и пока речь идёт только о Бородавко и двух его спортсменах. На Олимпиаде хорошо проявил себя ещё Спицов, но зачем-то его поставили на 50 км. После той гонки он до сих пор не может прийти в себя. У нас был великолепный лыжник Пётр Седов, который выиграл всё что можно по юниорам, но в Холменколлене его поставили на 50 км и сломали. Он высокий, все внутренние органы были не готовы к таким нагрузкам. Не надо форсировать результат спортсменов. У нас по юниорам все чемпионы мира, а как переходят во взрослые — результатов нет.
— Женская сборная России по лыжным гонкам в 90-е была сильнейшей в истории. Как вам удавалось сглаживать внутренние конфликты между сильными и амбициозными спортсменками?
— Они сами себя называли овчарками в хорошем смысле слова. Таких возможностей, как сейчас, у нас не было. Нам с Раменским профсоюзы давали деньги на проведение сборов, потому что в федерации их не было. Помогали деньгами на проведение сборов норвежцы, фирма «Адидас». У министерства спорта и олимпийского комитета просто не было таких средств. Но в олимпийском комитете были хорошие финансисты. Я оплачивал сборы из своих средств, а как деньги появлялись у них, они переводили их мне на счёт. Виталий Георгиевич Смирнов перед Олимпиадой взял дело под личный контроль. Мы смогли снять домики и грамотно подготовиться. Большую помощь нам оказал хоккеист Юрий Ляпкин, который тренировал японскую команду и знал их язык. Мы с ним вместе выбирали все дома. Это удивительный человек. Девчонки у нас были все сильные, но как они тренировались. Идёт темповая тренировка в Рамзау: бег, имитация и силовые упражнения. Вдруг Чепалова выигрывает у всех 20–30 секунд. Они говорят Николаю Зимятову, чтобы он её остановил. Силовую тренировку она пропустила, потом пошла с ними вровень. Представляете, как они чувствовали весь процесс. Работали страшно, поэтому запас прочности был удивительный. Они смогли бы пить шампанское всю ночь, а на следующий день обыграть в эстафете любую команду. Сегодня мы загубили массово молодёжь, и результаты показывают только отдельные спортсмены.
— Что пожелаете в предстоящем сезоне современным лыжникам и биатлонистам в это непростое время?
— Самое главное, чтобы первые в лыжных гонках не мешали тренерам и создали спокойную рабочую обстановку. В период Олимпиад и чемпионатов мира важно не очень сильно увлекаться этапами Кубка мира. Это разные соревнования. Одни — коммерческие, другие — престижные. Мы всегда очень сильно выступали на чемпионатах мира и Олимпийских играх. Кубок мира — прибыльная вещь, но для спортсмена он может быть убийственным и будничным. Засилье гонок с общего старта стало неинтересно. Зачем смотреть гонку на 50 км, если медали разыгрывают только на последних километрах дистанции. В биатлоне надо серьёзно заняться подготовкой и поисками тренеров. Надо брать не тех, кто когда-то работал, а досконально знать привычки, принципы, умение общаться каждого тренера.
— Каким вы видите выбор тренерского штаба?
— Должен быть отбор в команду, чтобы тренер написал план и защитил его перед авторитетными специалистами, которые способны задать вопросы. После ответов на них будет понятно, способны ли они дать результат. Команды в биатлоне сейчас нет. Есть только один Логинов у мужчин. Мы восхищались Мироновой, но её сломали психологически. Надо очень серьёзно разбираться в её состоянии. Если с мая она начнёт тренироваться в команде, это пустой номер. Если мы не поднимем функцию, не научимся обрабатывать каждый выстрел, ничего не изменится. Юру Колмакова в своё время не брали на чемпионат мира из-за того, что он стрелял из винтовки с круглой мушкой, а не с пеньковой, а сегодня так стреляют все скандинавы. Это говорит о том, что мы плохо знаем систему оружия. Раньше Иван Ефимович Семеновых, генеральный конструктор «Ижмаша», награждённый шестью орденами Ленина, и другие оружейники постоянно ездили с командой и следили за оружием, а сейчас российское оружие и патроны заброшены, хотя раньше патрону «Олимп» и ижевской винтовке не было равных. Тихонов готов был ночами сидеть на заводе и работать над своим оружием, но на каком уровне нынешние специалисты — мне сказать сложно. Я слышал, что руководство СБР давно вынашивает проекты по оснащению команды отечественным оружием и патронами, но пока всё это остаётся словами, а главное — мы не знаем, насколько сейчас они конкурентоспособны на мировом уровне.
