Бронзовый призёр Олимпийских игр в Пхёнчхане рассказала, как ежедневно выезжает за город, чтобы соответствовать требованиям ВАДА, а также поделилась впечатлениями о прошедшем лыжном сезоне. Эксклюзив Team Russia.
— В Сыктывкаре вы победили в скиатлоне. Довольны своим результатом на чемпионате страны?
— Хотелось бы получше пробежать мою любимую классическую разделку на 10 километров, но на ней даже в России высокая конкуренция — и это хорошо. Заняла в итоге третье место, вслед за Натальей Непряевой и Марией Гущиной.
— Вы ведь третий сезон подряд завоёвываете золото на национальном чемпионате?
— Два года назад в Тюмени выиграла скиатлон, потом в Ханты-Мансийске — тридцатку и вот теперь — снова скиатлон.
— Почему же, говоря о любимой дисциплине, вы не скиатлон назвали?
— Потому что он тяжёлый. После смены лыж трудно переключиться с классики на конёк. Другие мышцы работают.
— Вам какой стиль больше нравится?
— Классика. Хотя сервисмен в сборной страны сказал, что я конькистка. Возражала ему, но на самом деле чётких предпочтений у меня нет. Я вообще люблю бегать на лыжах. Бывают узкие специалисты, а у меня и то, и другое получается. И это хорошо.
— Универсализм же теперь ценится.
— Это понятие подразумевает ещё и умение бегать как длинные дистанции, так и спринты, которые у меня совсем не получаются.
— В бронзовой эстафете на Олимпийских играх вы преодолевали свой этап коньком, самое высокое для себя место в индивидуальных гонках — восьмое — заняли на дистанции 10 километров также свободным стилем.
— Поэтому сервисмен и назвал меня конькисткой.
— Когда мысленно обращаетесь к эстафетной гонке в Корее, что в первую очередь вспоминается? Собственный этап?
— Нет, гонка в целом. Мы настраивались на неё, и сейчас я вспоминаю о ней с теплотой и гордостью за страну. Не каждый сможет завоевать олимпийскую медаль, а мы сумели выступить достойно, несмотря на общую сложную ситуацию.
— Перед эстафетой были хорошие предчувствия?
— Утром в день старта бегали вместе с партнёрами по эстафете кросс. У всех было отличное настроение, смеялись, разговаривали на посторонние темы. Понимали, что шанс есть и старались избегать переживаний. Поэтому вплоть до старта не разговаривали о предстоящей гонке. Когда же находились в накопителе, где спортсменки ожидают выхода на трассу, то смотрели друг другу в глаза и понимали, что у всех боевой настрой.
— Предполагали, что придётся бороться с командой Финляндии за бронзу?
— Соперницами считали норвежек, шведок и финок. Рассматривали также немок. Но эстафета — во многом лотерея. В ней присутствует фактор случайности. Как в спринте, кто-то может упасть. Бывает, что выстреливают те, от кого этого не ждут. Поэтому в первую очередь мы настраивались на собственный результат.
— Испытывали тревогу, когда Пярмякоски на последнем этапе стала отыгрывать преимущество у Нечаевской?
— Поначалу да. Но на втором круге разрыв больше не сокращался, и мы поняли, что будет медаль. Хотя всё равно волновались. Стояли на финише и держали вместе кулачки.
— Вы решили покинуть группу Маркуса Крамера в расчёте на более высокие места?
— Конечно. Много размышляла и пришла к выводу, что мне лучше вернуться к отцу, Николаю Седову, который вывел меня на международный уровень. Для Маркуса это стало сюрпризом, но он понял меня, и мы остались в добрых отношениях, так что и в дальнейшем будем сотрудничать.
— В самоподготовке есть большой минус — не с кем конкурировать. Будете тянуться за старшим братом Петром и Артёмом Мальцевым, который в Сыктывкаре выиграл марафон?
— Куда мне до них.
— А в детстве пытались догнать Петра?
— Конечно. Старшие парни были примером для подражания. Глядя на них, бежала быстрее.
— Вам биатлон нравится?
— Да, но, думаю, у меня в нём не получилось бы из-за психологии. Я очень эмоциональный человек, так что промахи в стрельбе, наверное, негативно влияли бы на физическое состояние.
— Ваш отец Николай Евгеньевич рассказал, что вы с Петром вынуждены ежедневно сидеть с 18 до 19 часов на автозаправочной станции в ожидании возможного визита допинг-офицеров.
— Мы живём в Сарове, а это, как известно, закрытый город. Одно из условий для восстановления РУСАДА заключалось в том, что мы не должны «ставить промежутки» в закрытых городах. Пришлось выезжать за колючку на автозаправку, что километрах в пяти от города. Сидим в автомобиле и ждём — вдруг приедут.
— Хоть раз приехали?
— Нет. Но не хочется жёлтую карточку получить и подпортить себе репутацию. Вот и вычёркиваем каждый день час из жизни. У меня нет детей, а у Пети дочь. Лучше бы он это время с ней проводил.
— Артём Мальцев тоже выезжает за Саров?
— Он в Нижнем Новгороде живёт. И его нет в системе АДАМС.
— Не дорос?
— Это не всегда от уровня спортсмена зависит. Сергей Турышев, который в этом году заканчивает карьеру, бегал на этапах Кубка мира, но в системе АДАМС не состоял. Анастасию Доценко на год из неё вывели, а потом опять ввели. В ВАДА сами решают, кого туда включать, а кого нет.
Как указывается на сайте РУСАДА, включение в пул тестирования обязывает спортсмена своевременно предоставлять информацию о своем местонахождении. «Одночасовой интервал» — это 60-минутный промежуток времени с 5:00 до 23:00, который спортсмен, включённый в пул тестирования, устанавливает на каждый день по своему усмотрению. В этот час он обязан находиться по указанному адресу и быть доступным для тестирования. Изменение указанного «одночасового интервала» возможно не позднее чем за 5 минут до его начала. Неуказание «одночасового интервала» или отсутствие по указанному адресу является нарушением правил доступности для тестирования, которое может повлечь за собой нарушение антидопинговых правил.
