Мужскую спринтерскую гонку в Эстерсунде я пропустила, не поехала на стадион. Причина уважительная — задержалась в гостях у олимпийской чемпионки Ванкувера Анастасии Кузьминой. Было интересно посмотреть гонку вместе с Настей, когда на дистанции её любимый брат.
Когда я вошла, Настя говорила по телефону. Причем говорила по-словацки, очень бегло и уверенно. Я прямо заслушалась, хоть и не поняла ни единого слова. Поняла лишь, что Настя отвечает на вопросы, похоже, даёт интервью. Когда разговор закончился, и я уже приготовилась выдать порцию комплиментов по поводу её словацкого, как вдруг заметила, что Настя сильно расстроена.
— Что-то случилось?
— Не журналисты, а садисты какие-то. Не понимаю, что за удовольствие по сто раз проезжаться по самому больному месту. Сначала спрашивает про десять промахов в индивидуальной гонке, потом намекает, что наверное, в этом виновата наша самоподготовка отдельно от сборной, и чуть ли не всё, можно на мне ставить крест. Можно подумать, я не гонку, а как минимум сезон завалила. И повторяет, и повторяет одно и то же…
— Сильно расстроилась после гонки?
— Ну, конечно не обрадовалась. Сама я в общем, понимаю, почему так произошло. Очень сильное желание скорее стартовать, огромное волнение, подогретое, не стану скрывать, и давлением извне… Уже в спринте промахов было три, это же лучше, чем десять. А перед пасьютом я решила сделать перерыв, не делать стрелковую работу. У меня такое чувство, что я «перестреляла» — нужна пауза. Такое бывает. (Уже в гонке преследования Настя допустила лишь один промах, а всего из 60 участниц чисто прошли гонку пятеро, включая победительницу, и восемь спортсменок обошлись одним промахом — «Л.С.»)
— Вы прекрасно говорите по-словацки. Всё-таки давать интервью по телефону, не видя собеседника, на иностранном языке тяжело?
— Пришлось учиться непосредственно в процессе. Уже после Пьончанга, где я выиграла в масс-старте серебро, мне начали звонить журналисты. Всё время подбегали представители нашей команды, совали мне телефон: «Звонят из Словакии, журналисты!» Нужно было что-то говорить. Конечно, тогда я ещё говорила очень неважно. Вопросы понимала, потому что языки похожи, да и вопросы после гонки в общем, почти всегда одни и те же. Что-то говорила, как могла. А после Олимпиады начался настоящий бум: много телевидения, прямой эфир, телешоу, нужно было участвовать в диалогах, поддерживать «живой разговор». Научилась. Такая методика — шоковая, очень эффективная.
Мимо Рождественской ёлки со скоростью звука
Настя смотрит телевизор, а её муж и личный тренер Данил — трансляцию Siwidata в интернете, где можно увидеть не только лидеров, но и проследить, как проходят гонку те, кто не борется за первые места. Так было во время индивидуалки. Однако смотреть спринт Настя не захотела:
— После индивидуалки я поняла, что не следует этого делать, — объяснила она. Позже вечером посмотрю в повторе. Понимаете, я за брата переживаю так, что кажется, будто сама бегу, этого лучше не делать накануне собственного старта.
— А что конкретно не понравилось этому журналисту?
— Странно, что по одной гонке человек берётся предрекать мне мрачное будущее и намекать, что наша отдельная от сборной подготовка выливается вот в такие плачевные результаты. Для таких намёков нет никаких реальных оснований.
— Много недоброжелателей у вашей самоподготовки?
— Конечно, не все это одобряют. Но до федерации биатлона Словакии мы сумели донести мысль о том, что делается это не для нашего удобства, а для нашего дальнейшего развития, для лучшего результата. Это для нас самое главное. Они нас поддержали, а что касается первой неудачи — все уроки мы из неё уже извлекли. Перед гонкой я просматривала прошлогодний первый старт в Эстерсунде, тогда я три стрельбы прошла с нулём, а на последней стойке дважды ошиблась из-за собственной неаккуратности. Очень хотелось повторить то же хорошее начало и при этом избежать ошибок. После двух промахов на первом рубеже ещё считала, что ничего не потеряно, на этапах Кубка мира с двумя минутами в гонке можно быть в 5-10 лучших. А потом 4 — 3-… руки опустились…
— Не было соблазна сойти, не заканчивать гонку в такой мороз? Ведь с десятью штрафными минутами понятно, что даже за кубковые очки не зацепишься…
— Нет, для меня финишировать — это принципиально, я ещё ни разу не сходила. Ни в лыжах, ни в биатлоне, всегда финиширую. Я считаю, что если хоть раз себе слабинку дать, потом это в подсознании всегда будет присутствовать. Что тяжело и можно себя пожалеть. Жалеть себя нельзя, надо бороться до конца. Конечно, этот принцип не распространяется на проблемы со здоровьем. Бывают ситуации, когда это неизбежно.
Звонит «скайп» и Настя делает паузу, чтобы ответить брату:
— Восьмой? Цветы дали? Неси сестре!
— А я их уже отдал. Обратно в гостиницу бежал кроссом..
После гонки преследования Антон, финишировавший шестым, цветы со стадиона унёс с собой 🙂 Российские болельщики это отметили — решил таки порадовать сестру.
— Как вам такая погода, как вообще Эстерсунд, местные условия, трасса?
— Очень холодно было в первые дни. Я на пристрелку перед спринтом вышла и удивилась, что все девочки с заклеенными лицами. Думаю: «Я наверно, сибирячка». А после пристрелки примчалась в вакс-кабину: «Даня, заклей меня скорее!» Очень болит лицо на спусках. Сами спуски здесь тоже очень экстремальные. К этой трассе мы готовимся специально, проходим горнолыжные спуски на Дахштайне. И в конце сезона на Камчатке обязательно проводим закатку с очень большим количеством горнолыжной подготовки. Практикуем спуск на обычных лыжах по горнолыжным склонам. На многих этапах Кубка мира есть крутые виражи, но Эстерсунд, безусловно — один из сложнейших в этом смысле. На искусственном снегу к тому же когда проходит много участников, образуются ледяные участки на поворотах, которые очень опасны, в спринте на таком и упал Бьорндален. Я это место знаю, сама несколько раз проходила его по большому радиусу. Надо быть очень осторожной, тем более, ещё и винтовка за спиной.
Настя общается с братом
Антон Шипулин на цветочной церемонии после спринта
Фото: Андрей Иванов
