Трехкратная олимпийская чемпионка Анастасия Кузьмина, начинающая в австрийском Рамзау очередной олимпийский цикл, в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской рассказала, почему не ушла из биатлона после того, как завоевала три медали на Играх в Пхенчхане, призналась, что так и не сумела полюбить вечерние платья, и объяснила, почему не рискует давать советы своему брату Антону Шипулину.
Кайса и три очка
Крошечный двухэтажный пансион у развилки деревенских дорог, аккуратно подстриженный газон, в центре которого установлена металлическая сушка, детские вещички висят рядом с лыжным термобельем на проволоке. Трехлетняя Оливия уложена отдыхать, а ее мама, по совместительству — лучшая биатлонистка Словакии трех олимпийских сезонов – сидит рядом со мной на вечернем солнце, завернув ноги в плед, и я напоминаю ей ее же слова, сказанные год назад на этапе Кубка мира в Анси: «Переход в нормальную жизнь дается проще тем людям, у которых есть четкое понимание, что будет дальше. Если человек этого не представляет, он подсознательно тянет время, оставаясь в спорте. Даже если результата давно уже нет».
— Как расценивать то, что вы остались в спорте после Кореи, Анастасия?
— Думаю, что только время укажет, было ли правильным мое решение продолжать карьеру. Было очень много причин сказать «нет», но не меньше — почему должна остаться. Я действительно настраивалась на то, чтобы сделать шаг в другой мир, пусть он оказался бы на первых порах колючим и недружелюбным. А осталась даже не из-за себя, а из-за мужа, которому весной предложили стать тренером мужской сборной Словакии по биатлону. Саму меня спросили, как я отнесусь к тому, чтобы взять на себе роль консультанта, советчика. Вот я и подумала, что это отличная возможность, с одной стороны, остаться действующим спортсменом, а с другой — учить тех, кто хочет научиться у тебя каким-то вещам.
Прошлый сезон принес мне очень много личного опыта. Дело даже не в том, что олимпийский год оказался настолько удачен в плане результатов. Главное — это ощущение того, что все наши шаги по ходу подготовки к Играм были сделаны абсолютно правильно. Было бы просто грешно не поделиться этими знаниями с более молодыми спортсменами.
— Лет 15 назад я, помню, впервые задумалась о том, как много людей вкладывали в меня какие-то знания на разных этапах моей жизни. И что, наверное, когда-то приходит время за это расплачиваться, учить других.
— Абсолютно верно. Я сейчас рассуждаю примерно так же. Двадцать лет в биатлоне – это немалый срок. И на каждом этапе, действительно, находились учителя, каждый из которых вкладывал в меня кусочек того, что помогло в результате достичь олимпийской победы. Просто раньше мне не хватало смелости делиться опытом. Не было ощущения того, что я что-то значу в биатлоне. Только после третьей Олимпиады, когда все получилось и все сложилось, я почувствовала, что внутри меня нарастает желание делиться, отдавать людям свои знания. Но смогу ли я?
— Что заставляет в этом сомневаться?
— Распространенное мнение о том, что спортсмен, который достиг большого успеха в своем деле, очень редко становится хорошим тренером.
— Год назад я искренне полагала, что олимпийский сезон – это ваша последняя возможность побороться за Большой хрустальный глобус, но вы проиграли три очка Кайсе Мякяряйнен. Сейчас эта цель по-прежнему для вас актуальна?
— Не настолько, чтобы я не могла думать ни о чем другом. Как сложится, так и сложится. Если сейчас рассуждать о том, чего я в своей карьере не достигла, много чего наберется. У меня есть серебро и бронза чемпионата мира, но нет золота. И четырех нулей нет, как я уже не раз говорила журналистам. За свои 20 лет в биатлоне я ни разу не сумела чисто пройти четыре рубежа в одной гонке. На тренировках это получалось неоднократно, на контрольных соревнованиях тоже. А вот в более ответственной обстановке всегда что-то подводит. Именно поэтому я на масс-старте на Олимпиаде так долго вымучивала последний выстрел, хотела, чтобы он попал в цель. Но, к сожалению, так и не получилось уйти на финиш с четырьмя чистыми рубежами.
— Неужели в том диком соревновательном азарте вы успевали думать о таких вещах?
— Представьте себе, да. Настолько сильно это у меня в подсознании сидит, видимо, что, когда оставался заключительный выстрел, в голове сработало: «Настя, у тебя есть возможность!». Эти мысли, думаю, меня так сильно тогда и затормозили, сбили с настроя и помешали все сделать правильно и закрыть мишень. Что касается Большого глобуса, мы с мужем уже обсуждали, что база у меня наработана большая, хорошая, есть уверенность, мы знаем, как выстраивать подготовку, так почему бы не побороться, если все будет нормально складываться на этапах?
С другой стороны, когда я вспоминаю прошедший сезон с этими тремя очками, которые проиграла Кайсе, думаю о том, как сильно ей не везло: три Олимпиады в карьере – и ни одной медали, при том, что общий зачет Кубка мира Кайса выигрывала трижды. Наверное, я могла бы победить, если бы в последней гонке в Холменколлене у меня правильно сработали мышцы, но ничуть не расстроилась поражению. Кайсе я этот Глобус от всего сердца сама бы отдала. Мне кажется, что для нее это гораздо более важно, чем для меня. Не думаю, что в ее жизни есть что-то более важное, чем биатлон.
«Наша» Настя и три золота
— Что было круче: вернуться в Словакию первой олимпийской чемпионкой или вернуться в Словакию трехкратной олимпийской чемпионкой?
— После Кореи было все намного эффектнее. Все-таки в Ванкувере у меня только одна медаль была, а здесь сразу три. Благодаря этому я стала для Словакии самым элитным спортсменом. Вроде бы с шестью медалями кто-то в других видах спорта был, но вот чтобы шесть медалей и из них три «золота», такого не случалось.
Кроме того, словаки долго не воспринимали меня как свою. Перед Ванкувером я была для всех иностранкой, которая непонятно каким залетным способом оказалась в стране, поэтому смотрели на меня так: ну, может, хоть медаль для Словакии заработает – и то хлеб. После Игр в Сочи меня уже делили, было много разговоров на тему «наша» — «не наша». Сейчас же, наконец, признали окончательно. Наша, и точка. Герой 25-летия.
— Почему 25-летия?
— Потому что в этом году словацкий олимпийский комитет отмечает 25 лет собственной автономности. По этому поводу очень много всевозможных мероприятий в стране было. И я, получается, чуть ли не главный герой.
— Как это выглядело? Призы, чествования, платье в пол, вечерний макияж…
— Ну, да. Как не в своей коже. Хотя самое душевное, самое классное и самое крутое воспоминание связано с тем, как в Банска-Быстрице, где был сильный мороз, на главной площади собралось порядка пяти тысяч человек, чтобы меня поздравить. Не было ни платья, никакого пафоса, но именно там я очень хорошо почувствовала, что словаки – это люди с очень большим сердцем. И что для них я действительно «своя» Настя.
— Мне всегда казалось, что когда спортсмен выигрывает золотую олимпийскую медаль, то ему становится очень сложно соревноваться.
— Очень точно вы это подметили. Если до этого ты просто бегал с удовольствием, то после этого все усугубляется, обостряются ощущения, ты подсознательно как бы пытаешься всем доказать, что достоин этого звания, что победа не была случайной. На это уходит столько сил, эмоций. Появляется боязнь, что завтра выйдешь на старт и обманешь ожидания людей, которые воспринимают тебя олимпийским чемпионом.
Три года после Игр в Ванкувере были для меня в этом плане самыми сложными в карьере. Я постоянно думала: а так ли я хороша? А заслуженно ли я получила свои олимпийские медали? Не было ли это просто стечением обстоятельств? Знаете, как говорят: в нужное время оказаться в нужном месте. Приходилось даже работать с психологами. Только сейчас начала понимать, что выиграть три Олимпиады подряд – это, наверное, все же не просто так.
— Двух золотых медалей, завоеванных в Ванкувере и Сочи, выходит, было недостаточно, чтобы перестать заниматься самоедством?
— После Сочи тоже было очень много сомнений. Там у меня, по большому счету, получился только один старт. Я до такой степени сконцентрировалась и настроила себя на спринтерскую гонку, что все остальные дистанции были для меня потеряны – организм ответил на сверхнапряжение резким снижением иммунитета. Да и голова уже не срабатывала. А если у биатлониста голова не в порядке, на старт можно не выходить: идет запоздалая реакция всех команд, что голова дает на палец.
А вот основой отрезок между Сочи и Пхенчханом – это был абсолютно новый для меня период. Это наша дочь Оливия, это два года абсолютно другой жизни. Тренировалась я меньше, не до конца, если честно, понимая, зачем вообще это делаю, но потом получила очень мощный импульс, который дал мне мой сын. Ему было тогда восемь лет, и в один из дней он сказал: «Мам, тебе, наверное, будет чего-то сильно не хватать, если сейчас останешься дома и уже не будешь бегать. Я бы очень хотел видеть тебя на гонках. И я твой самый большой фанат».
Вот тогда у меня снова появилось желание тренироваться по-настоящему. Конечно, было сложно быть кормящей мамой и серьезно бегать. Периодически я продолжала задумываться: а смогу ли? А хочу ли? А зачем снова все это делаю? Но вспоминала слова сына и продолжала работать.
Селебрити и капуста
— Не страдаете от того, что, оставшись в спорте, обрекаете себя на то, чтобы еще несколько лет ходить в спортивных костюмах и кроссовках?
— Знаете, я периодически думаю, подходя дома к шкафу, что надо найти немножечко свободного времени, все просмотреть, переформировать, чтобы хотя бы иногда выходить на улицу в нормальной одежде, не спортивной. Но в результате все равно побеждают джинсы и футболка. Видимо, это уже на всю жизнь. Знаю прекрасно, что мне безумно идут юбки под колено, знаю, что и с чем нужно надеть, чтобы хорошо выглядеть на приеме, где нужно появиться в вечернем или коктейльном платье и на высоких каблуках. Более того, все это есть у меня в гардеробе.
Когда приходится выходить в свет, самое важное — помнить, в чем уже была, в чем меня фотографировали. С этим в Словакии шутить не нужно, если ты селебрити. Сейчас ведь как все устроено? Когда писать не о чем, публика начинает разбирать, что носят спортсмены, кто и как следит за своим гардеробом, и не дай бог дважды надеть наряд, в котором ты уже где-то появлялась. Я в этом плане проигрываю тем же теннисисткам, поскольку предпочитаю более универсальные вещи, которые можно комбинировать друг с другом. Кроме того, у меня двое детей. Могла бы я за Оливией бегать в узкой юбке и на каблуках? Наверняка нет. А ребенок был бы огорчен.
— Вариант третьего ребенка вы с мужем не обсуждали? Хорошая же примета!
— Я очень щепетильная мама. Для меня очень важно, чтобы каждому из детей я могла уделять достаточно времени, развивать их, причем не только в спортивном плане. Рисовать с Оливией, если знаю, что ей это нравится, заниматься домашними заданиями с сыном. Боюсь, что появления еще одного ребенка они мне просто не простили бы.
— Наверное, у всех спортсменов в глубине души есть чувство вины перед собственными детьми.
— Меня тоже порой преследует ощущение того, что чего-то моим детям не хватает. Бывает неловко даже когда свекровь приходит помочь, занимается с Елисеем, смотрит мультики с Оливией, а я, как белка в колесе, по дому бегаю. Но иначе не получается. У нас нет того, кто готовит еду или помогает с уборкой – всю работу по дому я делаю сама. Хотя многие бывают в шоке, когда видят меня в продуктовом магазине с кочаном капусты в руках: «О, Анастасия, вы сами делаете покупки? Вы же селебрити».
— Сейчас вы тренируетесь в облегченном режиме?
— Нет, все делаю так же, как обычно. Стараюсь своим тренировочным процессом и своим тренировочным ритмом показать остальным спортсменам, как можно и нужно работать. Поэтому не уменьшаю ни объем, ни длительность тренировки, но не загоняю себя, прислушиваюсь к ощущениям. Конечно, тренироваться становится легче, когда понимаешь, что уже никому ничего не должен, что все уже показал, всего достиг. Именно это ощущение помогает понимать тренировочный процесс на абсолютно другом уровне.
Антхольц и Эстерсунд
— Сравнивая вашу карьеру в биатлоне с карьерой брата, я постоянно думаю о том, что вам повезло выиграть свою первую золотую олимпийскую медаль в достаточно молодом возрасте – в 25 лет. Антон же на закате карьеры оказался в самой, наверное, сложной ситуации для спортсмена — он уже много лет как бы гонится за личной медалью, которая столько лет от него уходит. А времени на то, чтобы добиться успеха, становится все меньше и меньше.
— Это действительно так. В прошлом сезоне Антон как-то сказал мне: «Настюха, а можно желтую майку лидера хоть потрогать?» Ему действительно тяжело дается эта постоянная гонка, соперничество с Фуркадом, отсутствие личной олимпийской медали. Я воспринимаю брата как очень большого спортсмена, несмотря на то, что двух главных для него целей он пока еще в своей карьере не достиг. Думаю, что сейчас, когда он принял решение продолжать соревноваться, для него очень важно не исчерпать себя при первых неудачах, не форсировать работу, подойти к тренировочному процессу более осознанно.
— Антон советовался с вами, прежде чем принять решение?
— Нет, мы оставили его в покое – и я, и родители. Это было очень важное решение, очень сложное, нужно было, чтобы никто на Антона не давил. Мы вообще, если честно, боялись с ним разговаривать на эту тему. И хотели дать ему возможность самостоятельно понять, чего он хочет.
— Сейчас рады, что он захотел продолжать бегать?
— Сложный вопрос. Конечно, я порадуюсь, если все пойдет как надо и появится результат.
— Антон сказал, что его главная задача – максимально хорошо подготовиться к чемпионату мира-2020 в Антхольце, поскольку это самое любимое и самое счастливое для него место. У вас впереди чемпионат мира в Эстерсунде. Как вы к этому городу относитесь?
— Мне Эстерсунд нравится. Принято представлять себе, что это что-то колючее, холодное, темное, мерзкое, но не надо забывать, что этап Кубка мира в Эстерсунде проводится в декабре. Думаю, что в марте Швеция нас встретит абсолютно в другом обличье. Что будет и солнце, и хорошая организация. Для шведов очень важно провести чемпионат мира максимально качественно.
— Как вам удается с таким позитивным отношением ко всему подходить?
— Если я улыбаюсь, это не всегда обозначает, что в моей жизни все абсолютно безоблачно. Общаясь с людьми, я мало когда притворяюсь, но очень быстро себя исчерпываю – особенно после интенсивного общения. И нуждаюсь на какое-то определенное время остаться в одиночестве для перезарядки батареек. Наверное, я просто такой человек, чье предназначение — раздавать энергию. И этим горжусь: понимать, что кого-то заряжаешь энергией, кому-то передаешь свой позитив – это очень здорово.
— Если жизнь заставляет выполнять какую-то неприятную работу, тоже пытаетесь найти в этом плюсы?
— Я давно уже научилась себя на такую работу настраивать. Что бы нам ни приходилось делать в жизни, какие бы препятствия ни встречались бы на пути, всё это для чего-то нужно. Что-то в тебе воспитывает, что-то в тебе строит, какие-то новые качества в тебе пробуждает. Никогда ведь не знаешь, как изменит твою жизнь та или иная ситуация или встреча с каким-то человеком. Кроме того, есть прекрасная поговорка: если ты не можешь заниматься тем, что тебе нравится, пусть тебе нравится то, что ты делаешь!
