Олимпийский чемпион и чемпион мира в эстафетных гонках Алексей Волков, в составе российской команды завоевавший бронзу в эстафетена этапе Кубка мира в Рупольдинге, в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской сравнивает Олимпиаду с Рождественской гонкой, признается в том, что не умеет бегать Кубки IBU, и объясняет, какие качества определяют в биатлоне настоящего стрелка.
— Я настраивался на то, что сегодня будет очень высокий темп, начиная со второго круга, — сказал Волков, комментируя выступление на первом этапе эстафеты. – Во-первых, у сборных всех стран выступали сильнейшие составы. Во-вторых, если ты стреляешь «ноль» на первом рубеже, то приходится сразу взвинчивать темп, поскольку он обычно вырастает у всех. В целом мне было комфортно бежать. Единственное, что не удалось – удержаться за лидерами, начиная со второго круга. А потом стало еще сложнее их догонять. Я пытался, но у меня не получилось.
— Вы ведь в начале сезона вообще планировали пропустить этап в Рупольдинге?
— Планировали, но уже после двух первых этапов, где результаты оставляли желать лучшего, все поняли, что нужно что-то менять в подготовке. И точно не стоит отказываться от стартов в Рупольдинге. Ребятам нужно как-то попадать в масс-старт на Олимпийских играх, нужно набирать рейтинговые очки, и в этом отношении пропускать какую-то из гонок – неоправданно высокий риск.
— После того, как в индивидуальной гонке Эстерсунда вы показали 33-й результат и были «сосланы» на Кубок IBU, не появился страх оказаться в этом сезоне вне олимпийской команды?
— Если рассматривать мою кандидатуру с точки зрения возможного участия в Играх в индивидуальной гонке и эстафете, я за себя уверен.
— Две удачные эстафеты в Оберхофе и Рупольдинге сыграли в этой уверенности какую-то роль?
– Разумеется. В Оберхофе, считаю, я пробежал свой этап просто шикарно. В Рупольдинге можно было бы выступить лучше – я понимал, что готов на большее. Но как получилось, так и получилось. Я вообще стараюсь выходить на старт с мыслью получить от выступления максимум удовольствия. После Рождественской гонки в Шальке у меня это выходит неплохо.
— В микст-зоне после финиша эстафеты вы сказали о том, что Рождественскую гонку должен хотя бы раз в жизни пробежать каждый биатлонист. Что именно имели в виду?
— Многие спортсмены, которым доводилось бегать сингл-микст, любят говорить о том, что психологически это очень тяжелая гонка, суетная. Я и сам всегда так считал. Но стоило съездить на Рождественскую гонку в Шальке, как очень быстро понял: там намного все сложнее в этом плане. Такие гонки обязательно надо бегать. После них отчетливо понимаешь, что выйти на дистанцию и отстрелять четыре рубежа не так уж и сложно.
— В Шальке вы бежали в минувшем декабре второй раз. Разница с первым выступлением в этой гонке ощущалась?
— Да. Первый раз я ехал просто участвовать. А в этот раз – выигрывать.
— Что именно изменилось в вашем восприятии этих соревнований?
— Изменилось само понимание гонки. Когда бежал первый раз, не понимал толком, как проходят соревнования, на что делать акцент. В этот раз не просто настраивался выигрывать, но даже довольно неплохо представлял себе, как именно буду это делать.
— Можете объяснить, чем Рождественская гонка отличается от других – ей подобных?
— Прежде всего рельефом трассы. Не сказать, что он легкий, но в то же самое время не тяжелый. Но сколько бы ты на нем не упирался, много не отыграешь. Круг маленький и очень скоростной. Отыграть можно разве что секунд десять, если совсем серьезно напрячься, но эти десять секунд легко убить первым же выстрелом на рубеже. Вот и получается, что все решает рубеж, стрельба. В выигрыше остается тот, кто умеет стрелять не только точно, но еще и очень быстро.
— Принято считать, что Рождественская гонка – это некий «фан», развлечение.
— Знаю, что многие болельщики относятся к ней именно так. Хотя если посмотреть, бежать-то приходится пятнадцать километров, на которых, во-первых, ни на секунду нельзя расслабляться, а во-вторых, приходится выдерживать очень агрессивный и рваный темп. От этого очень сильно устаешь.
— Этот опыт применим к другими выступлениям в сезоне?
— Мы с Катей Юрловой там выиграли, и эта победа хоть ничего и не дала в спортивном плане, но морально прибавила сил. Сейчас это очень помогает мне в стрельбе – появилась внутренняя уверенность.
— Ваша карьера достаточно своеобразна в том плане, что в ней не так много выступлений. Выступили в Олимпийских играх в Сочи – стали чемпионом. В прошлом сезоне не участвовали до главного старта ни в одной личной гонке Кубка мира, но приехали на чемпионат мира в Хохфильцен – и снова завоевали в эстафете золото. Как чертик из табакерки: выскочил, выиграл, исчез, снова выскочил, снова выиграл.
— На меня, на самом деле, сильно давит то, что я постоянно куда-то отбираюсь. Постоянно моя кандидатура под сомнением.
— Ну так вы сами в немалой мере этому поспособствовали.
— После Сочи, могу признаться честно, меня стала психологически сильно утомлять необходимость выступать в Кубках IBU. Я такой человек, которому постоянно нужно видеть перед собой цель. Цель выиграть этап Кубка IBU для меня ни в какой степени не является мотивацией – я не могу найти ни единого объяснения, для чего мне это нужно.
— По-моему, объяснение на поверхности: для того, чтобы выиграть этап и поехать на Кубок мира. С другой стороны, мы уже привыкли к тому, что победа в Кубке IBU вовсе не гарантирует участия в Кубке мира.
— И это действительно так. Вот и получается, что, бегая в Кубке IBU, я не получаю ровным счетом ничего. Опыт? Тоже никакого. Хотя в этом сезоне картина несколько изменилась в лучшую сторону.
— В каком плане?
— Стал более сильным состав участников. В кубке IBU в декабре бегал Антонен Гигонна, многие норвежцы. Я даже полагал, что в январе у норвежцев будет наблюдаться определенный спад – слишком все они были хороши в декабре – видно было, что команда подводилась к декабрьским стартам специально. Ну а сейчас посмотрим, кто на что готов. На том же чемпионате Европы.
— Вы же в нем не участвуете?
— Почему вы так считаете? Вполне возможно, что тренеры решат меня туда отправить, это еще будет обсуждаться. Но я не воспринимаю это, как наказание — не исключаю, что чемпионат Европы может неплохо вписаться в наш тренировочный план.
— А что подсказывают вам внутренние ощущения? Соревнования нужны?
— Думаю, да. Сейчас я начинаю чувствовать себя более-менее прилично исключительно благодаря стартам. Ни одна тренировка столь быстрого набора кондиций мне не дает.
— К чему именно относится характеристика «более-менее прилично»?
— Я начинаю чувствовать скорость, соответственно – растет и уверенность.
— Вся биатлонная общественность знает, что вы – прекрасный стрелок. Но эти же самые люди постоянно твердят, что ногами вы не слишком хороши. А что думаете о себе вы сами?
— Бывают проблески и в скорости тоже. Иногда – в рамках одного и того же этапа. Чаще, правда, я испытываю внутреннее чувство, что по каким-то причинам не могу показать того, на что способен. Прибегаю к финишу – и понимаю, что снова не сумел выложиться на дистанции, не смог себя реализовать. Возможно в голове просто сидит некий барьер.
— Боитесь, что если начать гонку быстрее, на финиш не останется сил или пострадает стрельба?
— Нет, этого я как раз не боюсь. Скорее, опасаюсь загнать себя, если от старта к старту буду стараться бежать гонки с максимальной скоростью. Когда я только попал на Кубки мира в свой первый взрослый сезон, у меня не было проблем ни со скоростью хода, ни с точностью стрельбы. Я заехал в десятку в спринте в Контиолахти, был четвертым в спринтерской гонке в Осло, а вот потом… Если говорить общими словами, я понял, что такое перетренироваться. Был момент, после которого я отходил очень долго. Очень хорошо тогда понял, что мой организм не железный. И вот то воспоминание до сих пор очень сильно внутренне меня сдерживает. Если брать главные старты – на них я выступаю довольно таки неплохо. Там у меня без труда получается себя мобилизовать, потому что есть понимание: дальше экономить силы уже ни к чему, можно «отпускать тормоза». А вот сейчас даже в Кубках мира что-то продолжает сдерживать. Хотя в начале сезона я был настроен на то, чтобы биться в каждой гонке. Но тоже ничего из этого не вышло – не позволила функциональная готовность. Сейчас вроде бы даже научился себя правильно настраивать, но в команде в целом наблюдается некая неопределенность: кто куда поедет, где будет выступать? Особенно сильно это чувствовалось перед этапом в Оберхофе.
— Эти мысли сильно угнетали психику?
— Как вам сказать… С одной стороны, об этом невозможно было не думать, но с другой, я считаю, что об этом нужно думать. Если я готовлюсь к важному для себя сезону, я должен четко понимать, как выстраивать собственную подготовку. Какие старты будут важными, какие – проходящими. Все эти нюансы очень важны.
— Сейчас постоянно идут разговоры о том, что команда проваливает сезон, никак не может выйти на планируемые результаты. Если говорить о вас лично, как бы вы оценили собственную подготовку на текущем этапе? Все идет по плану?
— Я, безусловно, не планировал оказаться на этапах Кубка IBU. Первоначальный план строился все-таки на выступлениях в Кубке мира, мы даже планировали с тренерами пропускать какие-то кубковые гонки.
— Вы считаете справедливым то, как отнеслись к вам тренеры сборной после неудачного старта в Эстерсунде?
— И да, и нет. В смысле, я могу понять какие-то тренерские решения. Все-таки спортивный принцип никто не отменял.
— Игры в Пхенчхане станут для вас вторыми.
— Я очень надеюсь, что они станут вторыми. Как бы то ни было, олимпийский состав пока не объявлен.
— Тем не менее, если говорить об Олимпиаде в целом: желание выступить на Играх стало сильнее, чем четыре года назад, или все воспринимается уже гораздо более буднично?
— В Сочи у меня были невероятные амбиции. Реально – невероятные. Все поначалу было феерично: я понимал, что мне доверят две гонки, я даже попадал в масс-старт. Но после индивидуальной гонки, где я финишировал 63 и настрелял по промаху на каждом из рубежей, эмоции сильно поутихли. Наверное, это сравнимо с тем, что я рассказал про Рождественскую гонку в Шальке. Тогда я очень приблизительно понимал, что такое Олимпиада. Сейчас я четко знаю, что это такое, зачем я туда стремлюсь и что там должен брать.
— Слово «брать» относится, полагаю, к эстафете?
— Не только. И к индивидуальной гонке тоже.
— Простите за не слишком корректную формулировку, но… Вы считаете, что у вас в этой гонке есть шанс?
— Считаю, что если оставшаяся часть подготовки к Играм пройдет у нас по графику, так, как мы с тренерами это планировали, то все возможно. В этом отношении достаточно показателен прошлогодний чемпионат мира. Все ведь были уверены в том, что в индивидуальной гонке я проиграю намного больше, чем я проиграл на самом деле.
— На следующей неделе вас ждут старты в Антхольце. Вам нравится там бегать?
— Все ведь зависит от состояния. В принципе, в Антхольце хорошо. Солнечно, иногда морозно. Интересный подход к рубежу.
— В каком смысле – интересный?
— В мире есть не так много стадионов, где подход к стрельбищу идет не со спуска. В Антхольце с равнины сначала начинается небольшой подъемчик, потом следует резкий спуск, после которого нужно снова выбраться на «полку» и доехать до рубежа. Для меня интерес заключается в том, что многие соперники просто не умеют стрелять на таком пульсе.
— На столь высоком?
— В Антхольце он будет не столько высоким, сколько очень мощным. Не все выдерживают. Мне же без разницы, какой на рубеже пульс: низкий, средний, высокий. Я учился стрелять на любом. В этом, собственно, все стрелковое мастерство спортсмена и проявляется – когда тебе становится неважно, на каком пульсе и в каких условиях работать на стрельбище. Просто делаешь свое дело…
