Из девяти спортсменов группы Владимира Брагина Алексей Корнев, пожалуй, единственный, кто вообще не рассчитывал, что будет проходить предсезонную подготовку в основной сборной, да еще и под личным контролем нового старшего тренера мужской сборной Рикко Гросса. Но отнесся к этому философски: «Есть куда расти. Есть за кем тянуться».
– Вы ведь начинали серьезную биатлонную карьеру в экспериментальной группе Николая Лопухова «Сочи-2014»?
– Да, вместе с Тимофеем Лапшиным, Максимом Цветковым, Дмитрием Дюжевым и Дмитрием Русиновым. Правда, эти два спортсмена уже выступают за другие страны: Дюжев – за Белоруссию, Русинов – за Украину. С Лопуховым я тренировался два года, а после того как Николай Петрович ушел в национальную команду, я стал работать с Александром Касперовичем.
– Не было обидно, что Цветков, который на год младше вас, ушел с Лопуховым в сборную, а вы остались в резерве?
– Что здесь обидного? Максим был на голову сильнее меня, заслужил. Что до меня, само присутствие в той команде и возможность потренироваться с такими сильными ребятами были хорошим знаком.
Правда, потом был спад, связанный с травмой, заболела спина. Я даже начал думать о том, чтобы заканчивать со спортом – не мог ни бежать, ни стрелять. Примерно тогда Касперович предложил мне перейти в группу Владимира Брагина в Ханты-Мансийск. Он так и сказал тогда: мол, если куда-то переходить, так только к Брагину. У Владимира Владимировича как раз тогда завершала карьеру вся его предыдущая группа, и он набирал новую.
– Насколько комфортно вы чувствуете себя сейчас, тренируясь в основной сборной?
– Особого давления не ощущаю, потому что тренерский коллектив знаком еще с прошлого года, за исключением, конечно, старшего тренера Рикко Гросса. А с ребятами из команды я знаком уже давно. Мне тяжелее дался год, когда я переходил из юниорской группы во взрослую. Мы тогда с Антоном Бабиковым продолжали «прицепом» тренироваться в юниорской команде, но выступать уже должны были в мужской категории. Если честно, я в большей степени рассчитывал, что попаду в этом сезоне в команду «Б». А попал уровнем выше. Но дискомфорта не ощущаю.
– Перспективу удержаться в основной команде считаете реальной?
– Вообще не думаю об этом. Тренируюсь, выполняю все, что говорят мне тренеры, а там – как будет, так и будет. Сумею попасть на Кубки IBU, значит, буду выступать там. Не сумею – поеду на «Ижевскую винтовку и буду снова отбираться в команду. В нашем виде спорта не следует сильно заморачиваться такими вопросами. В биатлоне иногда один-единственный выстрел способен изменить всю карьеру. К тому же я уже успел понять, что лучше выступаю тогда, когда сам от себя ничего не жду.
– А были случаи, когда ждали многого, но ничего не сумели показать?
– Было такое. Еще когда бегал в юниорах и мы отбирались на чемпионаты Европы и мира. Я понимал, что могу, постоянно думал об этом – и постоянно промахивался последним выстрелом.
– Чем, на ваш взгляд, взрослый биатлон отличается от юниорского?
– В юниорах у тебя всегда есть право на ошибку. В серьезной команде – нет. Ты должен контролировать каждое свое действие, при этом постоянно держишь в голове, что каждый твой шаг должен быть верным. При этом колоссальное значение имеет психология. Любая неуравновешенность, даже небольшой эмоциональный срыв способны свести к нулю даже самую идеальную физическую форму.
– Как складываются отношения со стрельбой?
– Зависит от внутреннего напряжения и уровня соревнований.
– И от погоды?
– При ураганном ветре лично мне стрелять не доводилось, но рваные порывы – обычная вещь. В таких ситуациях даже нет смысла делать поправки на ветер. Что толку, если через секунду-другую он может начать дуть в обратную сторону? Приходится стрелять “с выносом” – то есть со смещением мушки. В этом году у нас проводится достаточно много тренировок для отработки именно такой стрельбы. Раньше как-то внимание этому вообще не уделялось.
– Насколько сильно вы расстраиваетесь, когда что-то не получается?
– Я эмоциональный человек. Тренеры даже иногда успокаивают, когда я на тренировках слишком резко на какие-то вещи реагирую. Правда, до того, чтобы ломать лыжные палки или швыряться ими, дело не доходит.
– Что дается в тренировках наиболее тяжело?
– Больше всего не люблю тренироваться на маленьких кругах длиной три-четыре километра. Таких кругов приходится наматывать за тренировку довольно много и эмоционально это начинает сильно угнетать. К концу сбора знаешь, что называется, каждую травинку. Мне комфортнее, когда идешь на длинную дистанцию, когда непрерывно меняется рельеф. В этом отношении я скорее стайер.
– А какую самую длинную дистанцию приходилось преодолевать на лыжах?
– Бегал два года назад Авачинский марафон на Камчатке – 60 километров. Мы тогда ездили всей молодежной командой на «закатку» после сезона, шли одной группой, разговаривали. И в итоге прибежали к финишу в топ-15. Честно говоря, никогда не подозревал, что бегать марафон может быть так классно и комфортно.
Елена Вайцеховская, «Спорт-Экспресс»
