Елена Вайцеховская, «Спорт-Экспресс»
Три года назад четырехкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов был единогласно избран первым вице-президентом Международного союза биатлонистов (IBU). Сейчас он — один из наиболее влиятельных руководителей этой организации и собирается в следующем году выставить свою кандидатуру на пост президента IBU.
«ТЫ ВЫТАЩИШЬ»
— Вы не скрываете, что хотите стать президентом Международного союза биатлонистов. Если не секрет, зачем вам это нужно?
— Тут, видимо, надо рассказать всю предысторию. 10 лет назад я неожиданно — прежде всего для самого себя — возглавил Союз биатлонистов России. В тот период я благополучно развивал собственное производство и случайно оказался в Новосибирске, где проходила отчетно-выборная конференция нашего союза. Меня на нее пригласили — и предложили стать президентом: мол, нужно срочно спасать российский биатлон. Я тогда поинтересовался, почему же не приглашали раньше — ведь за предыдущие годы рухнула вся структура, развалились все спорткомплексы. Мне ответили: «Что было — то было. Но мы знаем, что ты вытащишь».
Уговаривали в основном тренеры. Я согласился, но поставил условие: если при голосовании будет хоть один воздержавшийся, эта работа мне не нужна. «За» проголосовали все. Когда я вернулся в Москву и пришел в офис союза, то увидел: большинство сотрудников готовы к тому, что я их немедленно уволю. Но я сказал: «Нет, дорогие мои, давайте решать проблемы вместе. Вы развалили дело, вашими руками я и буду его восстанавливать».
Все это было вроде бы недавно, но сейчас даже представить невозможно, какой тогда была ситуация. Вот лишь одна деталь: к тому моменту Россию настолько забыли на международном уровне, что вариант, при котором из нашей страны поступила бы заявка на проведение международных соревнований, никому даже в голову не приходил!
Начал я с того, что стал разбираться с состоянием сборной, пересмотрел все спонсорские контракты. В те времена они заключались Олимпийским комитетом России, мы же стали заключать их напрямую. Сейчас могу сказать, что, к примеру, наши биатлонисты экипированы лучше, чем спортсмены любой другой федерации. Мы принялись решать и другие вопросы. И дело пошло на лад.
Но в 2001 году я вынужден был уехать за границу. Оказался в Австрии и именно тогда задумался о работе в Международном союзе биатлонистов. Потому что такая работа тоже была очень важна. Мы привыкли сами себя недооценивать. Имели огромные спортивные традиции — и при этом у нас было самое слабое представительство в международных федерациях. Отсюда — потеря влияния. Что сказывалось и на результатах.
Приведу достаточно свежий пример. Во время Игр-2002 в Солт-Лейк-Сити, на которых я не смог присутствовать, мне позвонили и сказали, что у Ростовцева перед гонкой берут на анализ кровь. Существует правило: кровь можно брать за 40 минут до старта, но если врач дважды не попал в вену, процедура должна быть прекращена. Так вот, Ростовцева кололи четыре раза за 30 минут до старта и взяли двойную дозу крови — в присутствии руководителей нашей команды! Когда я поинтересовался, как они могли это допустить, то услышал в ответ: «А зачем нам скандалить с немцами?» Почему-то считалось, что ссориться с наиболее влиятельной в биатлоне федерацией, которой всегда считалась немецкая, ни в коем случае нельзя.
После Олимпиады я уже в качестве первого вице-президента IBU поднял этот вопрос. Плюс написал соответствующую бумагу, в которой прямо заявил: либо Россия подает в суд, либо в медицинской комиссии больше не будет представителя Германии. И в итоге мы добились своего: немец, возглавлявший медкомиссию, лишился своего поста.
Так почему же мы раньше никогда никаких вопросов не поднимали? Почему молчали? Если ты уверен в своей правоте — должен бороться, отстаивать свою точку зрения! Тебя за это только уважать будут. И, кстати, теперь отношения с немцами у меня намного лучше, чем в те времена, когда я только собирался выдвигать свою кандидатуру в IBU.
— Тогда, в 2001-м, ситуация была сложной: вы вынуждены были уехать из России и не могли даже предполагать, как воспримут выдвижение вашей кандидатуры окружающие, станут ли вас поддерживать. Согласитесь, в подобной ситуации сама идея начать борьбу за пост в IBU (к тому же первоначально речь шла о кресле президента) выглядела авантюрой…
— Мне тогда об этом говорили многие. Помню, накануне открытия перевыборного конгресса, который проходил в Ницце, мы провели неформальную встречу, собрались многие, и кто-то принес сразу три газеты — французскую, итальянскую и немецкую. И в каждой было написано, что меня разыскивает Интерпол. Я сказал одно: соревнования биатлонистов показывают по телевидению, везде присутствует пресса. То есть все постоянно знают, где я нахожусь. Так почему же за мной не приезжают и не задерживают, если на то есть основания? Этих аргументов оказалось достаточно. Хотя в то же время я, например, знал, что человек, который в России работал под моим началом, собирался поддерживать на выборах другого кандидата, то есть откровенно работал против меня.
— Любые выборы — это работа с избирателями, закулисные переговоры…
— И, естественно, я такие переговоры вел. Встречался с представителями различных блоков, выяснял, кто проголосует за мою кандидатуру, кто будет против. К примеру, спортивный директор IBU Янис Водичар убеждал меня в том, что свою кандидатуру на пост президента он выставлять не будет и готов полностью меня поддержать. Я тогда открыто сказал ему, что не верю его словам, и предупредил: если он все-таки выдвинется, а мне по каким-либо причинам придется снять свою кандидатуру, то голосов моих сторонников он не получит.
Перед выборами мне намекнули: мол, было бы неплохо, если бы на конгресс прилетел кто-нибудь из высшего спортивного руководства России — тогда все увидят, что страна меня поддерживает. Я позвонил в ОКР, и мне пообещали поддержку в Ницце. Но по каким-то причинам никто так туда прилететь не смог.
Собственно, после этого я и понял, что борьбу за президентское кресло могу проиграть. Пришлось снимать свою кандидатуру. А дальше все случилось так, как я и предполагал. Водичар выдвинулся сам, я же объединился с действующим президентом IBU норвежцем Андерсом Бессебергом, и мы эту гонку выиграли. На пост первого вице-президента меня выбрали абсолютным большинством голосов.
Сейчас у Бессеберга заканчивается третий президентский срок. Думаю, что через год он снова выдвинет свою кандидатуру, но на этот раз я намерен бороться с ним серьезно. И, считаю, у меня есть шансы на успех.
УХВАТИВШИСЬ ЗА МОЛОТОК
— Очень часто пост вице-президента, пусть даже первого, становится для проигравшего некоей утешительной должностью. От такого человека, по определению, не ждут никаких самостоятельных действий.
— В IBU ситуация похожая, там люди годами вели спокойную жизнь. Поэтому я стал искать, где могу с пользой применить свои знания и силы. В качестве официального представителя IBU побывал на чемпионате мира по арчери-биатлону в Германии. Российские спортсмены выиграли там 11 золотых медалей из 13, так что гимн наш играли с утра до вечера. Но там же я понял, что арчери-биатлон никогда не будет популярен в мире и им никогда не заинтересуется телевидение. Поэтому предложил IBU передать этот вид Федерации стрельбы из лука, а те 30 тысяч евро, которые ежегодно выделялись на арчери-биатлон, передать на развитие еще одного биатлона — летнего.
— Чем же летний биатлон вас так заинтересовал?
— Тем, что он помогает поддерживать интерес к биатлону вообще. Зимой зрителям нужны теплая одежда, обувь. Летом не нужно ничего, кроме шорт и шлепанцев. К тому же почти все биатлонные комплексы, на которых проводятся соревнования, находятся в курортных зонах. В прошлом году я побывал на чемпионате Германии по летнему биатлону в Рупольдинге. Так вот, на трибунах, которые вмещают 11 тысяч зрителей, собиралось по 14 тысяч, хотя речь, повторю, шла всего лишь о национальном чемпионате. Приблизительно так же обстояли дела и во время первенства Франции — где и зимний-то биатлон, по сравнению с другими странами, не очень популярен.
Во время этих соревнований состоялись переговоры с одним из шефов телеканала Eurosport. Который сказал: «Если в программе турниров по летнему биатлону какие-то виды будут проводиться на лыжероллерах, я гарантирую, что мы эти турниры станем транслировать!»
Сейчас за идею уцепились все. Есть компании, которые готовы изготовить и поставить нам налокотники, наколенники — все это бесплатно, в целях рекламы. Производители в Словакии и в Словении на этих же условиях предоставят уже обкатанные и протестированные лыжероллеры. Получается, все заинтересованы — и спортсмены, и телевидение, и бизнесмены. Отлично! К тому же устойчивый снег в Европе выпадает лишь к Новому году. То есть цикл соревнований по летнему биатлону можно начинать в апреле и проводить турниры вплоть до октября!
Знаете, я нередко думаю: если бы мы всерьез занялись летним биатлоном раньше, то, не исключено, уже сейчас могли бы вести речь о том, чтобы этот вид был включен в программу летних Олимпийских игр!
Год назад на промежуточном конгрессе IBU в Варне я собирался доложить свои соображения по развитию летнего биатлона и предложить, чтобы Международный союз предоставил этой дисциплине официальный статус. Одна беда: на конгрессах сложилась более чем странная практика — говорит только президент. Генеральный секретарь Федерации лыжного спорта Австрии Клаус Ляйстнер даже как-то спросил: «Зачем у нас в президиуме столько вице-президентов, если они всегда молчат?» В Варне Бессеберг уже собирался завершать конгресс — даже поднял молоток. Так я за этот молоток буквально ухватился: хочу, мол, поднять вопрос о развитии летнего биатлона.
Меня пытались остановить, убеждали, у этого вида нет никакой перспективы, но я настоял на том, чтобы провести голосование. «За» высказались все национальные федерации. И, таким образом, летний биатлон получил официальный статус. Считаю это своей заслугой.
— Одно непонятно: почему эту тему не хотели обсуждать?
— Потому что руководство IBU прекрасно понимало: появление нового вида сильно добавит работы.
— А в какой степени вы занимаетесь в IBU зимним биатлоном?
— Все эти годы я присутствовал практически на всех этапах Кубка мира. Куда-то приезжал по собственной инициативе, куда-то — официальным представителем Международного союза. Задача такого представителя — обратить внимание на даже малейшие недочеты, чтобы в будущем не повторять ошибок.
Расскажу об истории, которая случилась на этапе Кубка мира в Швеции. Я вышел из судейского домика, бросил взгляд на мишени, до которых было метров 150, и автоматически, на уровне подсознания, отметил, что они меньше, чем должны быть. Подозвал спортивного директора IBU Венце Илиева и его помощника, олимпийского чемпиона по лыжным гонкам Владимира Смирнова и попросил их проверить, так ли это. Чуть позже Илиев сообщил, что мишени в порядке. Но я-то чувствовал, что что-то не так! Поэтому повторил просьбу: нужно убедиться, что размер мишеней соответствует стандарту. Смирнов в ответ бросил: «Дожили биатлонисты: нам, лыжникам, приходится их учить. Да нормальные у нас мишени, проверено!» Тем не менее я настаивал на своем. Сказал Илиеву: «Прошу тебя официально. Как первый вице-президент — проверь еще раз и доложи».
Илиев ушел, а когда вернулся — на нем лица не было. Мишени оказались на полсантиметра меньше положенного.
Соревнования Кубка мира мы из-за этого, естественно, отменять не стали. Но договорились, что такая ситуация больше повториться не должна.
КОМУ НАДО, ПУСТЬ УЧАТ РУССКИЙ
— В Вене пройдет заседание исполкома IBU. Какие вопросы предполагается обсуждать?
— Один из основных пунктов — заключение телевизионных контрактов. Прежде в их обсуждении никто, кроме президента и финансового директора Гюнтера Цварца, участия не принимал. В прошлом году я не выдержал, спросил: имеют ли право члены исполкома знать о финансовом состоянии Международного союза и содержании контрактов? Ответ мне был дан весьма уклончивый. Тем не менее недавно мне сообщили, что заключение контракта, которое назначено на 26 мая, будет открыто для прессы и что этот контракт в два с половиной раза больше предыдущего. Хорошо, но ведь популярен биатлон был и прежде. Так почему же именно теперь стоимость контракта столь резко увеличилась? Не значит ли это, что прежние контракты были не очень-то и выгодными для нас?
Или еще вопрос. Бессеберг, поскольку он норвежец, хочет провести финал Кубка мира-2006 в Холменколлене. Но на это же претендует и наш Ханты-Мансийск, и у меня есть все основания бороться за российскую кандидатуру. И дело тут не в том, что я просто хочу, чтобы эти соревнования прошли в России. Я езжу в Норвегию уже 35 лет и могу сказать: самое плохое проведение этапов Кубка мира — как раз в Норвегии. Несмотря на то, что эта страна имеет такие традиции, таких спортсменов и такие деньги (только на развитие спортивной науки там выделено около 70 миллионов долларов), норвежская федерация биатлона — одна из наиболее скупых. А ведь именно федерации, по сути, и отвечают за проведение этапов Кубка.
Я, сами понимаете, не против соревнований в Норвегии, но хочу получить гарантии, причем в письменном виде, что всем командам-участницам будет обеспечено нормальное размещение, питание, транспорт, что будет организована VIP-зона — такая, какие есть на всех остальных этапах Кубка.
Добавьте к этому и еще одну проблему. В Холменколлене в конце марта очень плохая погода. Бывало, что соревнования откладывали из-за тумана и недостатка снега или вообще переносили в другую страну. Намерен потребовать, чтобы оргкомитет предоставил документ, где будет зафиксировано: в случае переноса соревнований все расходы несет Федерация биатлона Норвегии.
— Ханты-Мансийск претендовал на то, чтобы провести у себя чемпионат мира 2009 года…
— Да, мы гарантировали бесплатные дорогу, размещение и питание для всех участников чемпионата. Организация соревнований в Ханты-Мансийске всегда на высшем уровне,
об этом знают все. Но проиграли одним голосом (причем голосом нашего бывшего соотечественника) — Корее. Корейцы пообещали, что выделят два «Боинга», один — для участников, второй — для груза, поселят всех в четырехзвездных отелях, обеспечат кухню любой страны, снабдят всех приехавших мобильными телефонами и обеспечат бесплатный интернет.
Как бы то ни было, я считаю, что организация чемпионатов мира в столь отдаленных странах неперспективна. Вот вам пример: один из вице-президентов IBU уже много лет ратует за развитие биатлона в странах Южной Америки — Бразилии, Аргентине, Чили, но тем не менее за последние 10 лет там не появилось ни одного спортсмена! Так зачем мы тратим деньги? Получается, только для того, чтобы раз в четыре года представители этих стран принимали участие в голосованиях на конгрессе! Средства надо выделять тем, кто действительно работает. В Чехии сейчас работает 11 детских школ биатлона. Я сам наблюдал, как президент Чешской федерации биатлона с лопатой орудует на стрельбище. Они постоянно что-то строят — на те копейки, которые собирают по всей стране. Так же обстоит дело в Словакии, Словении, Болгарии.
Ничего этого в Южной Америке нет. Понимаю, что, подняв этот вопрос, наживу себе очередных врагов, но вопрос-то справедливый.
— Что в таком случае дает вам основания думать, что на следующих президентских выборах большинство проголосует именно за вас?
— Я общаюсь с национальными федерациями, знаю, у кого какие проблемы, где не хватает стрельбищ, роллерных трасс, патронов. Многим помогаю материально. Люди прекрасно видят, что вопросы, которые я поднимаю, не просто решаются, но — во благо национальным федерациям. Ну а если проиграю — значит, останусь первым вице-президентом.
— Незнание иностранных языков создает вам проблемы?
— Я говорю на языке самого непокорного народа на земле, как сказал Ален Даллес. И на самом деле никаких проблем не испытываю. Среди вице-президентов двое прекрасно говорят по-русски. Так что мне не составляет труда объяснить им все, что я хочу. Те, кому этого недостаточно, пусть ищут переводчика или учат русский язык.
Елена Вайцеховская, «Спорт-Экспресс»
