Елена Вайцеховская, «Спорт-Экспресс»
В минувший четверг гостем «СЭ» был четырехкратный олимпийский чемпион, президент российского Союза биатлонистов (СБР) и первый вице-президент Международного союза биатлонистов (IBU) Александр Тихонов.
За без малого 12 лет своего президентства в российском Союзе биатлонистов Тихонов не раз повторял, что лично отвечает за все, что происходит в команде. Этой осенью в ней полыхнул конфликт: на этапах Кубка мира российские биатлонисты почти единогласно отказались выходить на старт с рекламным логотипом официального спонсора СБР на экипировке. Беседа в редакции началась именно с этой темы.
ПРАВОВОЙ КЛИНЧ
— Александр Иванович, вы сами видите, какой интерес сейчас проявляется к биатлону в России. Все хотят понять: что происходит в вашем виде спорта? Почему вдруг из одного из самых благополучных он в одночасье стал самым скандальным?
— В сентябре мы провели в Уфе чемпионат мира по летнему биатлону, где впервые после Олимпийских игр собрали Совет СБР. Там было доложено и зафиксировано в протоколе, что у нас появился новый спонсор. Произошло это в связи с тем, что прежний партнер СБР — компания «Мечел» — с 1 февраля в одностороннем порядке прекратил финансирование, не выплатив довольно приличную сумму, в том числе и призовые некоторым спортсменам, что было предусмотрено контрактом.
Официально этот контракт истекал 30 июня, мы неоднократно пытались связаться с руководством компании, отправляли письма — о перспективе наших дальнейших партнерских отношений, просили хотя бы устно изложить свои претензии. Но какого-либо ответа так и не последовало. Я уже не раз говорил об этом и не хочу повторяться. Все бухгалтерские документы по спонсорским выплатам будут представлены ревизионной комиссией на предстоящей отчетно-выборной конференции СБР.
В Уфе я обо всем этом доложил. Объявил, что новым спонсором СБР на ближайшие четыре года отныне является немецкая компания Viessmann. Члены Союза имеют право знать о деталях спонсорских контрактов, поэтому никаких тайн у меня от них не было. После этого — на чемпионате России в Ижевске — мы собрали тренерский совет, затем спортсменов: уже не вдаваясь в детали, объяснили ситуацию им. Обговорили, как наши взаимоотношения будут строиться дальше. Но потом вдруг начались разговоры: дескать, никто знать не знает, что у Тихонова за спонсор и так далее.
— Вы как-то объясняете себе подобный поворот событий?
— Как показывает исторический опыт, когда дело идет к перевыборной конференции, оппоненты активизируются. Кто и какими средствами это делает — Бог им судья. Но поработали они крепко. У меня есть диктофонная запись разговора моего заместителя Дмитрия Алексашина с командой перед началом Кубка мира. Сам я не мог на той встрече присутствовать, поэтому и попросил все записать на пленку. Убедился лично, что были проговорены все вопросы касательно материального снабжения, экипировки, переездов-перелетов, виз и всего прочего. Никто из спортсменов не высказал ни единой претензии. Вопрос был один: а будут ли платить?
Напомню, кстати, что во все предыдущие годы никогда в ноябре СБР никому денег не выплачивал. У нас общественная организация, мы не работодатели и не имеем возможности платить людям зарплаты. Все это было разъяснено спортсменам по пунктам. Конфликт по-настоящему разгорелся уже после того, как мы дали свои предложения по спонсорским выплатам на Совете СБР. В частности — озвучили суммы премиальных на ближайший чемпионат мира, равные тем, что выплачивало государство за медали на Олимпийских играх. Ничего подобного никогда не было ни в одном виде спорта. Когда об этих суммах узнали президенты других федераций, они мне сказали: «Тихонов, а ты подумал, в какое положение ставишь нас?»
— И все же ваши спортсмены отказались от этих денег. Во всяком случае, из их многочисленных интервью следует, что финансовый вопрос их интересует во вторую очередь. И что они прежде всего бьются за свои права.
— Тем не менее почти все выдвинутые нам встречные условия носили именно финансовый характер. Часть из них, с моей точки зрения, совершенно неприемлема. Например, такой пункт: если спортсмен, тренер или специалист получает устойчивое расстройство здоровья, то СБР обязан выплачивать ему пожизненную компенсацию.
— А как можно гарантировать какие-то постоянные выплаты, если сам спонсор — понятие временное? И обязательства могут стать невыполнимыми по объективным причинам?
— Об этом и речь. Или еще один пункт: платить спортсменам премиальные за выступления в чемпионатах России. Тут же возникает вопрос: почему платить должен СБР, если на чемпионате страны каждый спортсмен выступает за свой клуб, округ, территорию?
Чтобы удовлетворить все выдвинутые спортсменами требования, нам нужен бюджет в 10 миллионов долларов. Тем не менее мы постарались учесть максимальное количество пожеланий. Помимо выплат за выступления в чемпионате мира определили премиальные за чемпионат Европы, Кубок мира. Все требования так или иначе нашли отражение в том документе, который был направлен спортсменам и тренерам 23 ноября. А несколько дней назад (в понедельник, 4 декабря. — Прим. «СЭ») мы получили бумагу от адвоката, ведущего переговоры со стороны команды, в которой сказано, что со спортсменами он наши предложения еще не согласовывал, а поскольку они находятся далеко от России, времени у них для этого нет. Да и у него времени нет, поскольку он занят другими делами. Вот у меня на руках вся эта переписка.
— Одна из претензий, если не ошибаемся, сводилась к тому, что предоставленное вами положение о премировании не имеет юридической силы. Вы имеете право лично подписывать такие документы?
— Если я подписываю спонсорский контракт с иностранной компанией и ни у кого не возникает сомнений, что он является юридически законным, то что еще нужно? Контракт со стороны Viessmann подписал президент этой фирмы Мартин Висманн, со стороны СБР — я. А для спортсменов, получается, моя подпись не является юридически законной?
КТО ИДЕТ НЕ В НОГУ?
— Ожидали ли вы, что люди, ради благополучия которых вы делаете, по вашим словам, все, вдруг встанут единым фронтом против вас? Как вам удалось организовать столь массовую и ярко выраженную антипатию в свой адрес?
— Затрудняюсь ответить. Вроде бы действительно делал все. И за водителя, случалось, работал на этапах Кубка мира, и за грузчика, и патроны сам привозил. Говорил неоднократно: если я кому-то не нравлюсь лично, можно со мной не здороваться. Но все претензии принимаются только по делу. Никаких других отношений у нас никогда не было. Как и конфликтов. Ни в прошлом году, ни в позапрошлом, ни десять лет назад.
— Сейчас тем не менее все сходятся на том, что, куда ни ткни, везде проблема. Не хватает патронов, денег на парафины. Что спортсмены вынуждены покупать их за свой счет…
— Это неправда. Патронов еще в прошлом году закупили 200 тысяч. Значительная часть осталась неизрасходованной. В этом сезоне докупили еще 150 тысяч. Все это оформлено документально. Со своей стороны я обеспечил для подготовки абсолютно все.
Другой вопрос — это я уже говорю как бывший спортсмен, — что за три последние Олимпиады наши биатлонисты-мужчины принесли России одну бронзовую медаль в индивидуальной гонке. За 12 чемпионатов мира — 2 золотые медали. Можно, конечно, ругать за это федерацию, но я все-таки считаю, что главная моя задача — обеспечить спортсмену и тренеру условия для работы. На лыжню за них никто другой не выйдет. И стрелять не будет. Это надо спрашивать с самих спортсменов. И с тренеров. В том числе с тех, кто сегодня бастует.
Сейчас Ира Мальгина получила бы за победу на этапе Кубка мира десять тысяч долларов, Дима Ярошенко — два раза по пять (встреча с Тихоновым, напомним, состоялась в минувший четверг — до начала очередного этапа Кубка. — Прим. «СЭ»). Но в нынешней ситуации они не получат ничего. Какое право мы имеем платить спонсорские деньги людям, которые нарушают контракт?
— Но ведь спортсмены себе не враги! Нельзя же рассматривать ситуацию с той точки зрения, что все идут не в ногу, а вы один — в ногу? Либо остается допустить, что, заклеив логотип спонсора, спортсмены рассчитывают получить даже больше…
— Может быть. Убежден, что весь этот конфликт создали мои оппоненты. Не случайно все началось не в июне, июле или августе, а в октябре — в начале биатлонного сезона и накануне выборов. Получается, все это не что иное, как шантаж.
ЗАПАСНОЙ ВАРИАНТ
— Какие последствия вся эта история может иметь для СБР в свете отношений с фирмой Viessmann?
— Viessmann поставила ультиматум: если ситуация в сборной будет и дальше развиваться в этом ключе, контракт будет разорван. Тем не менее могу сказать, что проблема не так велика, как кажется: уже существует запасной вариант, есть российский спонсор, готовый в любой момент взять на себя контрактные обязательства, причем условия этого контракта будут не хуже тех, что мы имеем сейчас.
— Означает ли сказанное, что деньги этот спонсор готов дать «под вас»?
— Да. Скажу откровенно: я не хочу работать на кого-то другого. Зачем? Тем более что мои оппоненты уже обнародовали свою позицию: мол, если Тихонов уйдет с поста президента, «Мечел» вернется в биатлон. Прекрасно понимаю, на что делалась ставка: спровоцировать конфликт, вынудить Viessmann разорвать контрактные отношения — и оставить СБР без денег.
— Получается, что сейчас биатлон стал настолько лакомым куском?
— Именно так. Еще 12 лет назад вопрос о том, чтобы провести в России хотя бы Кубок Европы, не рассматривался в принципе. В стране тогда нормально не работал ни один биатлонный комплекс. Но с тех пор сделано и построено очень многое. Вовсе не хочу сказать, что все это сделал и построил лично я, но по крайней мере со всеми губернаторами, мэрами городов встречался не один десяток раз.
Ни одна российская федерация — ни летняя, ни зимняя — не провела в России за десять последних лет столько мероприятий международного уровня, сколько провел СБР. При этом добиться прав на проведение соревнований, поверьте, совсем не просто. Известно ли вам, например, почему именно корейцы получили чемпионат мира-2009? Помимо стандартных требований, которые предъявляются к организаторам таких соревнований, представители Кореи гарантировали всем участникам бесплатный перелет из Мюнхена до Сеула (а это как минимум два «боинга»), бесплатное проживание в пятизвездных отелях, питание, транспорт, мобильный телефон каждому и интернет.
Знаете, как дрался Бессеберг (Андерс Бессеберг — президент IBU. — Прим. «СЭ») за то, чтобы год назад провести финал Кубка мира в Норвегии? По этому поводу в IBU были и скандалы, и ссоры. Но в результате эти соревнования достались Ханты-Мансийску. Более того, мы получили право проводить финалы Кубка мира на четыре года подряд — с 2007-го по 2010-й — и чемпионат мира-2011. Найти спонсоров для российского биатлона теперь не проблема, календарь готов — ну как тут не попытаться прийти к власти?
В эти дни наши оппоненты пишут письма во все регионы. Мол, построят комплексы, дадут зарплаты, создадут условия… Но знаете, как в народе говорят: когда женятся, обещают города, а женившись — деревни жалко. Хочется сразу спросить: а где вы были четыре года назад и почему до конца не рассчитались даже по своим обязательствам перед нашим Союзом?
— Каким же образом был составлен контракт СБР с «Мечелом», если компания так легко ушла от обязательств, не заплатив при этом никакой неустойки?
— Мы пока, как я уже сказал, не получили ответа на свои вопросы. Теоретически могли бы судиться. Но это будет дороже стоить.
Самое печальное, что в этот конфликт втянули молодежь. Начали-то борьбу люди, которые из команды в принципе уходят. По результатам уходят. Павел Ростовцев уже ушел, хотя лично мне жаль — мы на него в этом сезоне рассчитывали, и деньги были потрачены на подготовительный период немалые. Но если говорить об олимпийском четырехлетии, то надо понимать, что ни Ростовцев — если бы остался в спорте, ни Рожков, который за последние 15 лет ни разу не был призером ни в одной индивидуальной гонке чемпионатов мира и Олимпийских игр, погоды там не сделают.
— Так ведь нельзя не понимать и другое. Что ничего нельзя построить, если нет единомышленников — людей, на которых можно опереться. У вас такие люди есть?
— Всегда были. Вы прежде слышали о каком-либо конфликте? За 11 лет и 9 месяцев?
— Вас теперь обвиняют даже в том, что вы нелегитимный президент…
— Четыре года назад мы собрали Совет СБР в Германии, и он продлил мои полномочия — юридически имел на это право. Если бы хоть один человек посчитал тогда, что в этом есть какие-то нарушения, он имел бы все основания предъявить соответствующие претензии.
ПОЧЕМУ ПАДАЮТ НА ЛЫЖНЕ?
— Зачем сейчас вы выдвигаетесь на новый срок, если сборная против вас?
— Не сомневаюсь, что весь этот конфликт будет исчерпан 25-го числа, в день выборов.
— И что будете делать, если останетесь на своем посту? Согнете всех неугодных в бараний рог и заставите делать то, что считаете нужным?
— Зачем? Я не собираюсь ни мстить, ни сводить счеты — никогда этого не делал. Не верите — приведите хоть один пример. Прекратится скандал — сядем и спокойно все обговорим. К тому же Аликину (Владимир Аликин — олимпийский чемпион, старший тренер мужской сборной России. — Прим. «СЭ») у меня нет по работе абсолютно никаких претензий. Претензии личного характера — это не разговор.
— Вы странный президент. В нашей стране все руководители, включая самого главного, изначально стараются выстроить систему, «заточенную» под них.
— Мне такая система не нужна.
— Но как же вы, в таком случае, собираетесь управлять?
— Так же, как и прежде.
— В любом виде спорта определение состава команды, планов подготовки — прерогатива главного тренера. Вы же, если верить высказываниям спортсменов, опубликованным в прессе, постоянно в эти вопросы вмешиваетесь.
— В тренировочный процесс — никогда в жизни. Иногда предлагаю просто попробовать какие-то вещи. Но не более того.
Я всегда предлагал что-то новое — даже когда бегал сам. И всегда был сторонником индивидуального подхода. Например, долгое время нам с Виктором Маматовым (двукратный олимпийский чемпион и четырехкратный чемпион мира. — Прим. «СЭ») писали одинаковые планы общефизической подготовки. Но я мастер спорта по легкой атлетике. А у Маматова — третий разряд. Как мы могли работать по одному плану? Даже на тренерской конференции по этому поводу выступал. В конце концов прислушались.
Для меня по сегодняшний день лучший тренажер — резиновый жгут. У резины есть неоценимое качество — она сопротивляется в обоих направлениях и развивает мышцу гораздо лучше, чем самое навороченное новомодное устройство.
Приехал я как-то на один из сборов — после госпиталя. Возле отеля чурбаки навалены, и мы с тренером Ростовцева — Костей Ивановым — стали их колоть. Тут и сам Ростовцев идет. Я ему говорю: «Паша, давай с нами. У тебя плечевой пояс слабый, а это как раз то упражнение, которое надо». Он колун в чурбак воткнул, а поднять его не может. Я тогда сказал: «Паша, мне почти 60 лет, а я, получается, здоровее тебя. И это — резина».
Мышцы должны быть готовы к любой работе. Почему спортсмен падает на лыжне? В большинстве случаев потому, что он привык работать руками и ногами только в одном направлении — вперед-назад. Малейшая боковая инерция — и выясняется, что на дополнительное усилие мышца не способна.
Когда на сборе в Раубичах я придумал «чернобурку», надо мной смеялись в команде все. Получилось так: я бежал кросс, увидел старую жигулевскую автомобильную камеру. Поднял, повозил по траве, чтобы от грязи очистить, принес в гостиницу. Там вымыл, разрезал поперек, набил внутрь песку килограммов десять, затянул концы веревкой, положил на плечи — как хомут. Прекрасный снаряд получился: не поранишься, не травмируешься, во время кросса камера лежит на плечах как влитая. И уже на следующем сборе этих «чернобурок» было на базе штук 20.
Мы вообще тренировались по-другому. Если подготовительные сборы проводились неподалеку от какого-нибудь озера, я, например, делал такие тренировки: пять минут бегал по жесткому песку, поближе к воде, потом пять минут по сухому, чтобы нагрузка на ноги другая была, снова — по жесткому, и пять минут плыл. И так — три часа. Потом брал обычные рабочие рукавицы, приматывал их к рукам изолентой, садился в четырехвесельный ял и час греб.
Но я же не навязываю все эти формы тренировки. Просто предлагаю задуматься: если нет результата значит, надо что-то менять в системе подготовки. Так почему не попробовать что-то, что в свое время приносило плоды? Ответ один: у нас существуют современные методы.
ЭСТАФЕТА РАЗДОРА
— Отдаете ли вы себе отчет в том, что, вмешиваясь в решения тренеров в ходе соревнований, невольно себя подставляете? И разделяете с ними всю ответственность за результат?
— Если бы я всю жизнь занимался, скажем, шахматами, был бы другой разговор. Но я 22 года выступал в биатлоне на самом высоком уровне. Плюс к этому, пока жил в Австрии, на всех этапах Кубка мира присутствовал лично. И вижу, в каком состоянии люди, на что они способны.
Могу рассказать о конфликте, который произошел в Турине накануне мужской эстафетной гонки. Скандал был очень приличный. Составление команды, определение этапов — это всегда болезненный процесс. Я предложил тренерам: каждый на листочке бумаги пишет свой вариант. А за полтора-два часа до подачи заявки мы собираемся и обсуждаем окончательный состав.
Из спортсменов больше других волновался Паша Ростовцев. Он за полгода до Игр во время летнего отдыха сильно травмировал ногу, долго не мог восстановиться. Позвонил мне: «Александр Иванович, наверное, я не буду готовиться в команде…» Я тогда ему сказал: «Паша, кто-то не меняет лошадей на переправе, я же не меняю седоков. Готовься, восстанавливайся, ты нужен для эстафетной гонки».
Все прекрасно понимали, что в индивидуальных гонках у нас — против немцев и Бьорндалена — практически нет шансов, так что надежда только на эстафету. Ростовцев недели за две-три до Игр снова начал спрашивать: «Я бегу?» Я ответил: «Судя по твоему сегодняшнему состоянию — да. Одна просьба: не заводись, думай о своем внутреннем состоянии — чтобы не перебрать в скоростной работе. Это особенно опасно на пике формы».
Ну а в Турине, когда все дали свои варианты эстафет, выяснилось, что старший тренер мужской сборной Евгений Колокольников и тренер по стрельбе Андрей Гербулов видят четверку так: Черезов, Ростовцев, Чепиков и Круглов. Остальные — в том числе Польховский и Шадрин (Валерий Польховский — главный тренер сборной в Турине, Алексей Шадрин — главный тренер Вооруженных сил по лыжному спорту. — Прим. «СЭ») высказались за вариант Рожков — Ростовцев — Чепиков — Чудов.
Я возразил. Аргументы привел следующие: Чудов у нас до этого ни в одной эстафете не участвовал. Сережа Рожков объективно не в том состоянии, чтобы выиграть свой этап или прийти на финиш хотя бы с небольшим отставанием, чтобы команда сохраняла шанс бороться за призовое место. Ни Ростовцева, ни Чепикова, ни Круглова на первый этап ставить нельзя. По «ходу» явный лидер — Черезов. И тут началось: да вы ничего не понимаете, надо обязательно ставить Рожкова…
В итоге я своей властью поддержал предложение старшего тренера и тренера по стрельбе. Мы лишь поменяли этапы — Чепикова поставили на второй, Ростовцева — на третий.
После Игр я поехал на чемпионат Европы в Германию. Раздается звонок Шадрина старшему тренеру молодежной сборной Александру Касперовичу: мол, Рожков должен обязательно бежать «двадцатку» и стартовать на первом этапе эстафеты. Так на «двадцатке» он с пятью промахами занял 23-е место, погрузил лыжи в машину и уехал не попрощавшись.
Кстати, такая деталь: на собрании тренеров в Ижевске, когда подводились итоги Олимпиады, Шадрин предложил было считать выступление мужской команды неудовлетворительным. Его тут же спросили, как это понимать? Ведь именно он считается личным тренером и Ростовцева, и Черезова, и Рожкова, и Чудова. Шадрин спохватился и предложение снял.
— Может быть, вам надо было совместить должности президента и главного тренера?
— У меня достаточно своей работы. Могу сказать, что, если меня выберут на новый срок, то одной из первых задач будет строительство биатлонного комплекса в двухстах километрах от Москвы. В центральном районе у нас до сих пор нет ни одного стрельбища. Уже готов проект, есть место. Там же предполагается гостиница, 50-метровый плавательный бассейн.
— И вас совершенно не смущает та кампания, которая развернулась против вас?
— Для меня сейчас самое главное, что, несмотря на действительно сложную ситуацию, в команде идет нормальный рабочий процесс. Что же касается всего прочего, могу разве что анекдот рассказать. Выбирают нового раввина. Все вроде согласны, и вдруг со своего места встает человек и говорит: «А вы знаете, что у моего соседа Мойши, за которого вы голосовать сейчас собираетесь, дочь — проститутка?» Естественно, выборы сорваны, Мойша выходит из синагоги и ошарашенно спрашивает: «Как же так, Хаим? У меня ведь никакой дочери вообще нет?» А сосед ему отвечает: «Извини, Мойша. Мое дело — сказать»…
источник: http://www.sport-express.ru/art.shtml?131867
* * *
Комментарий Евгения Дзичковского, обозревателя газеты «Спорт-Экспресс», присутствовавшего на круглом столе и принимавшего в нём самое непосредственное участие.
НОВЫЕ ПРЕМИАЛЬНЫЕ — ЗОЛОТАЯ КЛЕТКА?
Евгений ДЗИЧКОВСКИЙ
Тихонов, конечно, рубака. Хочется написать — классический рубака, но абсолютно противоестественно было бы загонять Тихонова в какие-либо рамки, особенно в классические. Он давно живет по своим канонам что в обычной, что в чиновничьей жизни. И этими канонами, а также складом характера Александру Ивановичу предписывается держать в руках шашку, которой он кромсал бы направо и налево гордиевы узлы проблем.
Тем удивительнее, что это не так. Нынешние бурные предвыборные дни показывают, что проблемы президент нашего Союза биатлонистов вокруг себя скорее копит, чем решает. В этом смысле Тихонов удивительный руководитель. Любому начальнику свойственно строить такую систему, в которой он сам занимал бы главенствующую позицию и опирался бы при этом на пирамиду лояльных ему подчиненных. Тихонов за 12 лет работы такой системы не создал. И потому, баллотируясь на очередной четырехлетний срок, он попутно ведет ожесточенную войну с теми, кого в свое время не обратил в свою веру, не умаслил или не уволил.
Приглашая прославленного спортсмена в редакцию «СЭ», мы очень надеялись получить ответ на вопрос, почему в числе нынешних критиков Тихонова оказались не только его конкуренты по борьбе за пост президента СБР, что естественно, но и ведущие тренеры страны, а также, что самое для него неприятное, спортсмены-сборники в подавляющем своем большинстве. Увы, не получили. Тихонов сказал, что не знает, почему люди не желают жить в золотой клетке, которую он готов для них выстроить, почему отвергают его инициативы и вообще его сторонятся. Хотя и намекнул о большой активности «под ковром».
Может ли Тихонов действительно этого не знать? Честно говоря, сомневаюсь. Но если дело обстоит действительно так, Тихонову следует немедленно озаботиться данным вопросом, самым острым и важным в настоящее время. Смотрите, что происходит. СБР теряет мощного спонсора, но президент Союза вскоре находит другого. Заключает с ним контракт и обещает биатлонистам очень высокие премиальные. А те отказываются! Заклеивают пластырем логотип этого нового спонсора на правом плече и гоняются бесплатно, причем тренеры на их стороне! Бред какой-то. Тем более что гоняются наши в начале сезона здорово. Денежно, можно сказать, гоняются.
Ситуация напоминает картину «Мимино», в которой виновный испытывал к потерпевшему немотивированную «сильную неприязнь». Но мотив там все-таки был. А вот о том, что стоит за позицией спортсменов, которые говорят: «Не хотим и не будем больше работать с Тихоновым ни за какие коврижки», — можно только догадываться. Отказываются ли биатлонисты от денег, заклеивая логотип на плече, — или получают за это другие, большие деньги? Сформировано ли их мнение нежеланием терпеть диктат, опеку, волюнтаризм, произвол Тихонова (нужное подчеркнуть) — или за всем этим кроется бывший спонсор, ныне отвергнутый?
Вопросов много, ответов мало. Хотя из того, что просачивается в прессу, при желании все-таки можно сформировать набор главных претензий к Тихонову-президенту. Он всех учит жить по-своему, любит напомнить о собственных победах, действительно великих, говорит иногда больше, чем делает, постоянно пытается руководить не только Союзом, но и сборной. Справедливо? Пожалуй, да. Но разве все вышеперечисленное не является отличительной чертой большинства руководителей чего угодно и где угодно? Неужели одной лишь своей говорливостью Тихонов не дает нашим профессионалам нормально работать и выступать?
А может, его деятельность вообще губительна для российского биатлона? Или же он нечист на руку, не хочет, чтобы спортсмены нормально зарабатывали, тормозит их спортивный прогресс, загубил массовый биатлон и поссорился с Международным биатлонным союзом? Пожалуй, нет. В противном случае об этом было бы заявлено уже давно и громогласно. Ведь Тихонов человек хотя и специфический, но без диктаторских замашек. Иначе под его началом не скопилось бы такого количества плюрализма, временами переходящего в анархию.
Сам он говорит, что старается не лезть в тренировочный процесс, однако всегда имеет особое мнение по составу участников в гонках на крупных турнирах. В футболе такое сложно представить: там определение состава — целиком прерогатива главного тренера. Но в индивидуальных видах спорта вообще и в эстафетах в частности без коллегиальности, как давно доказывает практика, не обойтись — что в биатлоне, что в лыжах, что в плавании, что в легкой атлетике. Хотя бы потому, что каждый успех здесь — это большие премиальные, в том числе и тренерские. А раз так, обязательно нужен третейский судья, хорошо разбирающийся в предмете. У Тихонова как у президента СБР и Спортсмена с большой буквы есть право быть таким судьей. Как есть оно наверняка у президентов других спортивных союзов и федераций в России и за рубежом.
В целом же ситуация, надо признать, запутанная. Мы в редакции «СЭ», например, при явных человеческих симпатиях к Тихонову так и не получили от него ответы на ряд вопросов, касающихся нынешних проблем российского биатлона. В то же время ни один из его критиков и конкурентов, напирающих на тихоновские минусы, не озвучил пока четкой и ясной собственной программы развития биатлона в России. А ведь именно это, а не персона президента СБР — самое главное на сегодняшний день.
Поэтому, кто бы ни был избран или переизбран 25 декабря на руководящий пост, начать ему следует не с раздела спонсорских денег, а с выстраивания системы рабочих отношений в российском биатлоне, полуразваленной в настоящее время. Потому что без единомыслия, не говоря уже про единоначалие, добиться большой цели в принципе невозможно.
