Перед решающим заседанием комиссии Освальда по делу российских лыжников олимпийский чемпион Сочи Александр Легков, отстраненный от соревнований до 31 октября, в интервью специальному корреспонденту «Р-Спорт» Елене Вайцеховской рассуждает о том, как опасна для спортсмена зона комфорта, признается в том, что ему давно уже не нужен контроль тренера, и объясняет, как важно вовремя понять, что на спорте жизнь не заканчивается.
— Год назад, когда еще ничто не предвещало вашего отстранения от выступлений, и мы встречались на тренировочном сборе в Рамзау, мне показалось, что вы продолжаете тренироваться, не потому что хотите этого, а потому что так надо. Сейчас же не могу отделаться от ощущения, что вся эта история с отстранением от гонок настолько вас взбесила, что разбудила какую-то новую и очень сильную мотивацию. Вы стали работать на тренировках совершенно иначе — гораздо более целеустремленно, и я бы даже сказала, зло.
— Отчасти есть такое. Вся эта ситуация с отстранением сначала сильно выбила меня из колеи. Соответственно, сразу появилась и злость, и желание доказать – это естественно. Когда люди добивались самого максимального результата? Когда выходили из зоны комфорта. В целом ситуация, конечно же, сложилась очень поганая, но благодаря ей я понял, что самое главное — в любых обстоятельствах оставаться перед собой честным.
— За то время, что шли всевозможные разбирательства и судебные заседания, вы получили огромное количество нового опыта. Насколько считаете его полезным?
— Конечно же, было непросто: с друзьями, с родными, с близкими, которые переживали за меня, которым приходилось постоянно что-то объяснять. Сложностей реально было очень много. Но я старался не слишком акцентировать на этом внимание.
— Спорт стал занимать в вашей жизни больше места, чем год назад?
— Как вы оцениваете свое нынешнее состояние?
— Если говорить о функциональном состоянии, оно отличное. Мы провели очень много тестов, и все они показывают хорошую готовность. Примерно такие же показатели у меня были перед Олимпиадой в Сочи, а тогда я считал их рекордными. Вот и сейчас, собственно, по всем этим рекордам прошелся. Но свое психологическое состояние я оценить пока просто не могу – нужно дождаться соревнований. Я слишком долго не стартовал.
— Как раз хотела спросить: соревнования дают спортсмену наиболее простую возможность сравнить себя с соперниками. Есть ли такая возможность у вас в тренировках?
— Не испытываете внутренний дискомфорт из-за того, что бригада Крамера в этом сезоне заметно увеличилась?
— На такие вещи я вообще не обращаю внимания. Я уже настолько старый спортсмен, что сам четко знаю, что именно и когда мне требуется. Мне даже тренер особо не нужен. Нужен прежде всего человек, который всегда может выслушать, подсказать, помочь советом. Что до тренировок, я наизусть знаю свой график работы, могу с закрытыми глазами прочитать любой план, который был у меня не только в период работы с Крамером, но и раньше – с тех времен, когда я еще работал с Юрием Бородавко.
Если не можешь найти ответ на вопрос — иди и бегай
— Неужели не бывает периодов, когда настолько не хочется ничего делать, что надо силком выпихивать себя на тренировку?
— Конечно, бывают.
— И что вы делаете в таких ситуациях?
— Встаю, одеваюсь и иду тренироваться. Обычно через полчаса работы это состояние уходит. А после тренировки чувствую себя вообще великолепно. Голова свежая, мысли свежие. Мне сразу становится легче. Зимой, после отстранения, я первое время мало что делал – слишком было тяжело, просто невмоготу. Особенно брать в руки лыжи. Я через день ходил в тренажерный зал. По два часа бегал на дорожке, максимальный пульс выдавал, уходил насквозь мокрый. Потом брался за силовые упражнения. Выходил из зала – и мне на два-три часа становилось реально легче, голова была светлая-светлая.
— Один из известных политиков как-то сказал: когда все совсем плохо, пробеги десять километров…
— Абсолютно верно. Я тоже всем это советую. Вне зависимости, плохо тебе, или просто устал после тяжелой умственной работы, не можешь найти ответ на тот или иной вопрос – иди и бегай. В процессе и мысли нужные в голову приходят, да и вообще жизнь налаживается: становишься добрее, мягче. Мне нравится это состояние.
— Есть ли какая-то дистанция, про которую вы думаете применительно к своим будущим выступлениям? Где у вас, может быть, больше шансов на успех, где проще, наконец?
— Сейчас такой дистанции точно нет. Если говорить о результате, мне кажется, что было бы правильно настраиваться не на весь сезон, а на какие-то конкретные гонки. Маркусу я об этом говорил, но он, как мне кажется, другого мнения. Он видит, как я тренируюсь, и постоянно говорит, что я могу еще лет десять бегать. А меня уже некоторые спортсмены-юниоры на «вы» называют. И я реально понимаю, что от природы не убежишь. Есть молодежь, которая подрастает, она сильная. Откровенно говоря, я и сейчас хочу бежать все дистанции подряд, как бегал когда-то. Но думаю, что так лучше не делать. Для того чтобы оставаться конкурентоспособным, нужно просто чуть-чуть больше отдыхать и готовиться к каким-то точечным выступлениям.
— Правильно понимаю, что вы не хотите говорить ничего более конкретного пока не принято решение по вашим дальнейшим выступлениям?
— Отчасти да. Это можно будет делать, когда наступит первое ноября, когда пройдут первые старты, когда, дай бог, я поеду на первый Кубок мира. После этого будет проще правильно выстроить дальнейшую подготовку. В прошлом году, предположим, я был перед началом сезона в очень хорошей форме, почти идеальной. Потом мне нужно было слетать в Москву, я слетал и по дороге простудился. До конца не выкарабкался и в связи с этим не очень хорошо пробежал в Руке — был 32-м на «пятнашке» классикой. После чего на этап Кубка мира в Лиллехаммер меня не взяли — сказали: езжай в Давос. И я полетел в Давос, вообще не расстроившись. Потому что знал, что нахожусь в хорошей форме, и небольшая простуда и температура эту форму не убьет. После этого был этап во Франции, где я уже попал в призы. И ведь это было только самым началом сезона, где все было рассчитано таким образом, чтобы выйти на пик формы к «Тур де Ски». Конечно, было дико обидно. Поэтому сейчас вообще не хочу ни о чем думать и ничего планировать.
— Многие спортсмены, знаю, считают, что, что бы ни случилось, судиться вообще не имеет смысла. Потому что вся система направлена против спортсмена, и все равно ты проиграешь, потратив при этом кучу денег. Что по этому поводу думаете вы?
— Сейчас все разговоры на эту тему — переливание из пустого в порожнее.
— Но ощущение, что спортсмен в существующей системе абсолютно бесправен, что бы он ни делал, вам знакомо?
— Это было понятно с самого первого дня, как все произошло. Но с этим я смирился. Со мной остались те, кто меня тренировал. Мне от этого легче – понимать, что есть люди, которые были и остаются со мной, которые знают правду, знают, что и как происходило. Но надо в любом случае пережить эту ситуацию, разрешить ее. Главное, чтобы вся эта история просто закончилась. Ни о чем другом я рассуждать не хочу. Не считаю нужным.
Сил еще вагон, но хочу добиться чего-то еще и вне спорта
— Что вы испытываете, когда более молодые спортсмены обращаются к вам на «вы»?
— Если сил вагон, то зачем заканчивать?
— А потому что весь спорт — с тренировками, сборами — это одна сплошная зона комфорта. Здесь все отлично: кормят, поят, обувают — только результат показывай. В обед спишь, вечером массажи тебе делают. Это раньше я считал, что мы на сборах работаем, а между сборами отдыхаем. Сейчас же, когда в моей жизни появились какие-то другие дела и заботы, стал понимать, что настоящий отдых — это когда приезжаешь на сбор. Потому что я здесь вхожу в привычный спортивный режим, и для меня он классный, этот режим. Просто потрясающий.
— Ну так тем более не понимаю: зачем от всего этого отказываться?
— Затем, что я хочу чего-то еще добиться в этой жизни, чтобы моя жизнь не ограничивалась только спортивными результатами. Много чего хочу. И буду это делать, сто процентов. Буду оступаться, буду подниматься, буду переживать и не спать ночами, буду думать, что у меня ничего не получается… Но все равно пойду дальше!
