— Как долго вы работаете в Федерации биатлона Иркутской области?
— Всю сознательную жизнь (смеется).
— Насколько хорошо вы знакомы с нынешним руководством СБР?
— Виктора Викторовича Майгурова знаю с 2006 года. Близко познакомились два года назад, когда он приезжал в Иркутск в роли кандидата на пост главы СБР. Глубоко беседовали, зачем ему это надо и так далее. Я спросил его: «Ты чемпион мира, заслуженный мастер спорта, зачем тебе идти в президенты?» Он ответил, что хочет приносить пользу российскому биатлону. Мы пожали друг другу руки, я сказал, что буду поддерживать его. Тогда не получилось, избрали Драчева. Особенных отношений у нас с Виктором Викторовичем не было. Я просто делал свою работу и в области, и в СБР.
— Весной в российском биатлоне было немало скандалов. Вы знаете, как навести порядок внутри федерации?
— Для того чтобы в российском биатлоне был порядок, необходимо привести в порядок устав СБР. Обоснованно выстроить структуру управления СБР. Наполнить жизненным содержанием отношения СБР с региональными федерациями.
— Виктор Майгуров говорил, что вы активно вели себя во время проведения конференций, в работе с уставом, на заседаниях тренерского совета, чем и привлекли на себя внимание со стороны СБР.
— Ну, не на тренерских советах… на советах СБР, конференциях. На тренерских советах я пока молчу. Слушаю и пытаюсь понять, как сделать его работу не разовой. От собрания до собрания.
— Какие перед вами стоят цели и задачи в новой должности?
— Должность председателя связана с работой с членами совета от региональных федераций. В первую очередь необходимо установить контакт с ними и выяснить, какие наиболее острые вопросы на сегодняшний день волнуют регионы. А дальше будем рассматривать, что может сделать президент, правление и совет для решения этих вопросов.
В ближайшие полтора года мы совместно с ними выработаем линию работы, которая соответствует законодательству, интересам тренеров и спортсменов. СБР не должен быть маленькой комнатой в Москве, надо так, чтобы вся страна работала. Я ранее предлагал, чтобы Союз биатлонистов России был кем-то официально представлен на местах. То есть, члены совета должны иметь полномочия, права и обязанности, подтверждённые удостоверениями, чтобы быть полномочными представителями СБР на местах, и в статусе представителя СБР осуществлять полномочия от СБР в своём регионе. У СБР много задач и возможностей для того, чтобы наполнить содержанием работу членов Совета.
— Майгуров в сентябре предлагал изменить структуру организации и упразднить совет СБР.
— В принципе я частично согласен с тем, что в СБР очень много накручено, есть и правление, и президент, и совет. А в итоге получается как в той сказке: «Лебедь, рак и щука». Для этого и создали комиссию по внесению изменений в устав. Понимаете, ресурс большой, много регионов, но не все они в равной степени участвуют в процессе. Устав должен содержать «правила игры» для них. Стоит задача — разобраться со всеми тонкостями взаимодействия руководящих органов и региональных федераций до весны 2021 года, чтобы внести изменения в устав и в 2022 году по новому уставу проводить конференцию и избирать руководящие органы.
— Зачем вам сейчас идти в председатели совета, если он, по сути, будет упразднен?
— Пока-то он есть. Другого механизма с такой компетенцией нет. Надо понять, нужен он или не нужен. Если нужен, в каком статусе? Понимая это, я дал своё согласие. Необходимо разобраться, как он может и должен работать. Организация ведь общественная, и по закону конференция — это высший орган, а в промежутках между конференциями руководящим органом является избранный коллегиальный орган. Каким он должен быть? Как называться? Кто-то же должен эту работу делать. Допустим, уберем мы сейчас разом совет, и кто будет работать с регионами? И как?
— Вы также имеете тренерский опыт, да?
— Да. После окончания Омского государственного института физической культуры в 1979 году я работаю тренером. У меня есть свой проект. Наши биатлонисты на этапах Кубка мира проигрывают на последнем кругу. Я понимаю, почему это происходит.
— Почему?
— Техническая составляющая конькового способа передвижения на лыжах мешает реализовывать свой потенциал спортсменам. Коньковый ход — это несвойственная человеку моторика движений. А обучают ему, исходя из естественных движений. Я давно, с самого начала появления конькового хода, понял, что это надо делать по-другому. Со временем осмысливал это дело и изучал его.
— Интересно.
— Практически все биатлонисты, которые показывают хорошие результаты на лыжне, выработали правильные локомоции (совокупность согласованных движений человека — ред.), можно увидеть, что за счет этого спортсмен экономичнее идет. Другой человек может иметь больший функциональный ресурс, но он его растратит быстрее. Неумение передвигаться очень влияет на результат, хотя все примерно равны перед стартом. Продвигаю это уже лет 10, но никто из бывших руководителей СБР не сделал ничего, кроме обещаний.
— Как вы относитесь к Владимиру Драчеву? Экс-глава СБР, подводя итоги своей работы, отметил, что большое количество времени уделял работе с регионами. Однако Виктор Майгуров заявил, что со стороны регионов возникло «много вопросов из-за того, что с ними была утеряна связь». За кем правда?
— Понимаете, любой человек, руководитель в том числе, будет отчитываться о хороших делах. Но показатель один — результаты сборной команды страны, а они говорят нам о другом.
— В апреле биатлонные ветераны и тренеры в открытом письме обращались к Драчеву с призывом уйти со своей должности. Ваша подпись там тоже была, верно?
— Физически нет. Ведь для того, чтобы повезти это письмо по стране каждому подписанту, нужно затратить и время и деньги. Речь шла о том, согласны ли с содержанием письма. Я подтвердил, что согласен с его содержанием, и дал согласие на проставление в нём своей подписи.
— Кто был инициатором заявления? И кто обратился к вам?
— Даже не знаю, кто был инициатором конкретно. Думаю, это было коллективное решение.
— Вы когда-нибудь работали вне биатлона?
— Ну, не вне биатлона, а для него. В 1991 году изменилась структура финансирования. Союзное финансирование было прекращено. На тот момент у меня был пример в лице моего первого тренера. Он занимался строительством и на эти деньги спонсировал команду. И я пошел по такому же пути. Занимаясь биатлонными делами, вели коммерческую деятельность. Зарабатывали деньги. На эти средства содержали нашу федерацию. В общем, из биатлона не уходил.
— Чем занимались?
— Торговали продуктами, занимались переработкой леса. Много чего было, делали все, где можно заработать денег. А потом тратили все на биатлон. Так практически во всей стране было.
— На что хватало?
— Помогали спортсменам. Организовывали им выезды, закупали патроны, форму, инвентарь. Таким вот образом работали. Было непросто.
— Сейчас проще?
— И сейчас непросто.
-То есть с тех пор ничего не наладилось?
— Не всё. Например, у нас нет своего оружия. Раньше договаривались с другими регионами, чтобы они нам давали свое оружие на соревнования.
— Это может быть объяснением того, что в Иркутской области нет больших биатлонистов?
— Конечно. Понимаете, у нас в стране есть регионы, такие как Ханты, Тюмень, Красноярск, Новосибирск, где бюджет наполнен. Они забирают лучших спортсменов себе. Как только кто-то из молодёжи сверкнет, его сразу забирают. Человека тоже можно понять, он хочет быть там, где лучше.
