- Почему сборная России никогда раньше не проводила большую часть летней подготовки в своей стране?
- Чем отличается Италия от Кабардино-Балкарии?
- Почему президент федерации лыжных гонок Кемеровской области пропустил первый централизованный сбор?
На эти и другие вопросы проекта «На лыжи!» ответил призёр чемпионатов мира и Олимпийских игр Александр Бессмертных.
– Мы виделись в Кемерове, где проходил финал первенства «На лыжи!», когда пандемия только начиналась. Как ты провёл эти полгода? Сложно было?
– Я бы сказал, не когда пандемия начиналась, а когда нормальные лыжи закончились, и те соревнования стали последними в сезоне. А потом начались сплошные ограничения. Если бы причиной стала не пандемия, а заранее принятое решение, мне бы вообще всё понравилось. Дело в том, что последние десять лет я провёл в команде. Эти годы были достаточно стандартными – те же сборы практически в одних и тех же местах. Прошедшие весна и лето спутали все карты. Меня, например, вообще не отпустили из Кемерова на первый сбор команды. Пришлось остаться дома.
– Президента федерации лыжных гонок Кемеровской области не отпустили на сбор?
– Именно так и случилось. Руководство области запретило выезд из региона. Я тренировался дома, а наша группа работала в Ижевске. Физически всё же давно привычно, а психологически было даже легче. За лето открыл для себя два новых места в России – Горная Саланга в Кемеровской области, где обычно тренируются команды по фристайлу, и Кабардино-Балкария. А сейчас на вкатку поедем в Алдан, где я тоже не был. Можно сказать, часть страны заново для себя открываешь. В Европе же мы постоянно были в одних и тех же местах – Отепя, Оберхоф, Бельмекен.
– И какие выводы сделал, побывав в новых местах?
– Печально, что в России нет ни одной высокогорной базы для подготовки лыжников. Природные ландшафты есть, а инфраструктуры нет. В Сочи немного не та высота, всего 1300 м. А на высоте 1800 м стоит только один комплекс в нашей огромной стране – Семинский перевал. Но до ума он тоже не доведён. Я знаю, что болельщики часто спрашивают о том, почему мы не готовимся дома. Вот и ответ: негде готовиться, а без горной подготовки лыжники высокого уровня обойтись не могут. Самое обидное то, что мы ничем не хуже Норвегии в плане снежного покрова, но там, где есть снег, нет больше ничего! Есть в Сочи Хмелёвские озёра, но там же можно тренироваться только зимой, летней инфраструктуры вообще нет. Это частное владение, база отдыха для туристов, совсем не ориентированная на спорт. Спасибо владельцу, который пошёл навстречу ещё перед Олимпиадой в Сочи и сделал всё, о чем мы просили. Но сделать полноценную базу для спортивных команд сложно, ведь там нет электричества, дизель-генератор стоит. Хотя нельзя не отметить, что в России всё потихоньку развивается, только достаточно медленно.
– Непривычно было самому готовиться без контроля со стороны тренера?
– Спортсмен – неважно, сколько ему лет, 20 или 35, который попадает в сборную России, должен понимать, что это не тренеру нужно. Тренер может написать план, и если ты тренеру доверяешь, то выполняешь всё на 100 процентов. Но качество выполнения зависит только от тебя. На сборах ведь то же самое: за тобой никто не смотрит, ты делаешь всё так, как сам это видишь. Так что никаких разницы для меня не было. Если есть лыжероллерная трасса, гостиница с питанием и спортзалом, то можно всё делать самому.
– Получается, со своей группой ты начал работать с июльского сбора. Олег Орестович Перевозчиков что сказал, когда тебя увидел?
– «Да-а-а, тянешь. А я думал, ты приедешь совсем разобранным». Я сделал дома ровно то, что они сделали на июньском сборе.
– Можно брать такую методику на постоянную основу? Или не всем?
– Спортсменам, кому уже за 30, точно можно. Ты себя чувствуешь, понимаешь, что именно тебе нужно. Если даже что-то не получилось, ты будешь искать возможность компенсировать недоработку, иначе всё это выльется в зимние результаты. А кому нужны эти результаты – Олегу Орестовичу? Нет, они мне нужны.
– С учётом смены мест тренировок сама подготовка тоже менялась?
– Глобально нет, конечно. Мелкие изменения были, но вряд ли они окажут влияние, ведь качество работы не изменилось. Я даже так скажу, что мы ближе к Европе были, ведь там нет учебно-тренировочных центров в привычном нам понимании. Лишь Бельмекен выделяется, а так роллерный круг на высоте 1800 м есть, кажется, только в итальянском Валь-Мартелло. Мы же там по дорогам общего пользования катаемся, как вот и сейчас в Кабардино-Балкарии. Но там за свою жизнь не боимся.
– Как находить мотивацию, когда не знаешь, к чему готовишься, где будешь выступать? Вроде бы FIS более-менее календарь утвердил, но всё ещё может поменяться.
– Я в 2018-м по непонятным причинам пропустил Олимпиаду в Пхёнчхане. После этапа Кубка мира в Тоблахе мне сказали, что я могу спокойно ехать домой, поскольку теперь непонятно, когда смогу вернуться на международные соревнования. По сравнению с ситуацией, в которой я оказался тогда, то, что происходит сейчас, уже не кажется таким страшным. Весь мир живёт точно так же. Соревнования будут – в России или в Европе. Где-то мы всё равно будем бегать. Понятно, что готовимся к чемпионату мира, и он будет либо для всех, либо его вообще не будет.
– В марте ты сказал, что продолжишь карьеру на сезон, чтобы выступить в Оберстдорфе. А дальше?
– Сейчас могу сказать, что вне зависимости от того результата, который я покажу на чемпионате мира, если туда отберусь, я буду готовиться к Олимпиаде в Пекине. На две зимы сил у меня хватит. За несправедливое отстранение от Пхёнчхана нужно отыграться.
