В российском биатлоне завершился отбор тренеров. 67-летний словенец Владимир Королькевич не прошел в список. Правление СБР утвердило его кандидатуру, но президент Драчев (также член Правления) повлиял на решение, чтобы специалиста не приняли.
Драчев считает Королькевича виновным в провале российской сборной по лыжным гонкам в сезоне 2013/14: Юрьеву и Старых поймали на ЭПО, а Вилухина до сих пор оспаривает олимпийские медали.
Связались с наставником из Словении, который до сих пор пытается понять действия Драчева, приведшие к увольнению.
***
О назначении тренеров я узнал из интернета. Неудивительно: вся информация – особенно негативная для меня – давно поступала от президента СБР. Было понятно, что идёт острая дискуссия, в том числе и о моей фамилии.
Правительство приняло решение единогласно, но результат получился иной. Думаю, каждый руководитель вправе самостоятельно формировать тренерский состав.
– Как и когда у вас возник вариант с Россией?
В конце марта Валерий Польховский предложил мне работу, он был назначен главным и получил полномочия по подбору персонала. Это было неожиданно, поэтому я попросил десять дней на размышления. После этого мы продолжили разговор: я сказал, что готов помочь, если это в моих силах.
– Экс-главный тренер Анатолий Хованцев рассказывалВы говорили с Польховским в январе. Решили все тогда же?
Знакомы с Польховским давно, дружим близко, но в январе обсуждали совсем другие темы. Замечу: вопроса о работе в России вообще не было. В Поклюке несколько раз встречались за столом, говорили о биатлоне, однако Польховский меня в сборную не приглашал.
По имеющимся сведениям, в тот же период состоялся разговор с Андреем Падиным по поводу возглавления мужской команды. Падин, кажется, либо отклонил предложение, либо попросил время на раздумья. Непонятно, откуда у Хованцева информация обо мне – я прочитал его слова и был удивлён.
– Вы потребовали у Польховского десять дней на принятие решения. В чём именно проявлялась неуверенность?
– Ответственность тренера сборной России понятна. Мне нет пятидесяти лет, нужно быть готовым ко многому: и с точки зрения психологии, и физически. Мой контракт с белорусской командой заканчивался, я хотел взять паузу – найти спокойную работу. Целью не было стать тренером в России любой ценой.
Валерий Николаевич, как всегда умел убеждать: говорил о заинтересованности руководства, о решении вопроса. Но интуиция говорила об обратном. По атмосфере и первому комментарию руководителя стало понятно — начались игры.
Спортсменки волнительно отнеслись к вашему потенциальному приезду: Миронова и Куклина. дали понять, что не рады вам. Остальные промолчали.
В крупных командах у каждого свой подход к тренировкам и взаимоотношениям с наставниками.
В 2014 году Лариса готовилась вместе со мной, но у неё возникли проблемы со здоровьем. Нам пришлось после первого или второго сбора отправить её на обследование. Оно затянулось, и Лариса около двух месяцев провела в Москве на лечении и тестах. Она хорошо потихоньку восстановилась, вошла в команду и в последнем сезоне выступала успешно – я только рад за неё. Я не помню никаких проблем с ней.
В сезоне-2017/18 наблюдался сложный период, для подготовки привлекали личного тренера Шашилова. У Светланы были проблемы в стрельбе, поэтому уделили ей максимум времени на эту работу. Из-за этого где-то пропустили моменты с функциональной частью – что-то потом догоняли, компенсировали. Но при трех-четырех промахах о какой скорости можно говорить?
Миронова нашла общий язык с Норицыным, а с Шашиловым между ними полное доверие. В таком случае нежелание перемен логично. Сложно навязывать кого-то со стороны без должного восприятия и понимания со стороны спортсмена.
Почему трижды за семь лет вас приглашают в Россию? Что мотивирует вас, и не утомляет ли такой опыт после прошлых визитов?
При подготовке к Сочи-2014 мотивация была очень высокой. Если бы не проблемы с допингом, этот опыт признал бы положительным. На Олимпиаде завоевали медали, следующий сезон тоже получился хорошим – работали плодотворно. Весной 2015 года на экспертном совете сообщил о переходе в белорусскую команду, так как хотелось поработать на родине. В той ситуации поступил корректно.
Второй заход перед Олимпиадой-2018 оказался неудачным, практически случайным. Я уже сотрудничал со сборной Словении по лыжным гонкам, имел контракт с министерством спорта. Но неожиданно Барнашов позвонил: собирай манекены. После этого началась эпопея, особенно со стороны Тихонова. Появился негатив, хаос – всё получилось плохо, говорить о плодотворной работе нельзя. Меня фактически прятали от публики, чтобы избежать провокаций.
В этот раз искренне хотел помочь. Считал, что вопрос допинга оставлен позади, однако нет: снова искат кого-то виноватого, на кого можно свалить всё.
– Польховский утверждал, что вы расстроены высказываниями Драчева о вашей истории с применением допинга.
Меня удивляет то, что человек управляет биатлоном в большой стране и совершенно не располагает информацией. Просто цепляется за любой предлог и обвиняет кого-то в употреблении допинга – потому что ему нужно удержаться на президентском посту.
В то время, когда его поймали, я завершил олимпийский цикл в лыжных гонках и никак не был связан ни с Грегорин, ни со словенским биатлоном.
Второй момент – обвинения в допинге перед Сочи-2014. У руководителя, особенно если это бывший спортсмен такого уровня, есть все ресурсы, чтобы не просто заявлять, а приводить доказательства. Хочешь – докажи вину тренера, в данном случае меня; если я виновен, пусть накажут по всем правилам. Или докажи вину другого человека – назовем его Х. Создай комиссию, проведи расследование…
Если дойдёт до проверки всех связей, виновного установят. Это не будет Королькевич. Королькевича используют как жертву для отвлечения внимания.
Не проводишь расследование – будь вежливым. Тренер Королькевич не устраивает тебя как руководителя – значит, выдвигай убедительные доводы: нам он не подходит, так считают спортсмены и руководство. Но применяешь только тот прием, который может нанести серьезный удар – допинг.
Я не проигнорирую эти обвинения. С этим жить трудно, особенно когда история длится более шести лет. Казалось, все утихло; но теперь человек вновь выставил это напоказ, и в итоге я остался без работы. Думаю, он ответит за свои действия – после небольшой паузы мы вернемся к этой теме.
Вас сразу отклонили из-за вероятной связи с допингом, хотя Лопухова рассматривали, а Каминского утвердили. В командах обоих в разные годы случались спортсмены, замешанные в подобных делах.
Сегодня всем должно быть понятно: ни один тренер не предлагал или принуждал кого-либо использовать допинг. Я гарантирую, что перед Олимпиадой в моей группе слово «допинг» не произносили тренеры. Такое можно представить только если кто-то из них полностью потерял голову и контроль над собой.
Александра Логинову часто критикуют за молчание по поводу дела с допингом, хотя у неё есть возможность что-то сказать. У вас похожее положение: вы обладаете множеством знаний, но не делитесь ими открыто.
У меня есть что рассказать. 40 лет я работал с национальными командами, не было ни одного нарекания по части допинга; а потом придя в Россию, получил такую оплеуху. Скоро вернусь к этой теме – сначала мне нужны некоторые консультации.
Переносить всё это внутри стало тяжело, особенно когда шестнадцать лет спустя все ещё продолжают критиковать — требуется действенный ответ.
Вы с самого начала считаете, что вариант с Россией не удастся? У вас есть альтернативный план?
Я давно стремлюсь к более размеренному ритму работы, чтобы немного отдохнуть. Много лет напряженной деятельности: постоянные перелеты, нервы – я просто уставший от биатлона. Мне необходим перерыв в работе с командами, чтобы привести себя в форму.
