Виктория Сливко единственная биатлонистка, кому удалось выиграть три медали на Спартакиаде сильнейших: серебро в спринте, золото в пасьюте и бронза в индивидуальной гонке.
Спортсменка, занимающаяся самоподготовкой, поразила, закроыв 47 из 50 мишеней и показав приличный темп.
В беседе с RT Сливко поделилась, какова цена скорости её ходов, рассказала о том, как её пугал Андрей Падин, и пояснила, почему никогда не испытывала страха перед выстрелами.
Как вы оцениваете свою победу в гонке преследования — случайным удачей или результатом усилий?
— Эмоции уже не такие яркие, как сразу после финиша, но всегда стараюсь относиться к результату спокойно. Сегодняшний день — сегодняшний, а завтра новый день с новыми задачами. Будут новые гонки, на каждую из которых нужно готовиться и бороться. С одной стороны радуюсь хорошему результату, а с другой — как говорится, было и было.
Что происходило в мыслях спортсменов между первыми двумя стартами в Златоусте?
После успешного спринта чувствовала, что и в преследовании все сложится удачно. Шла по трассе и знала, что медаль точно достанется мне. Нужно было только определить, какая именно.
— Это слишком дерзкое утверждение насчет гонки с четырьмя этапами, разве нет?
У меня есть внутреннее убеждение в том, что смогу собрать все силы, когда потребуется, и не растеряться во время стрельбы. Неважно, первым или двадцатым выстрелом будет мой первый выстрел.
Что помешало вам так же успешно участвовать в прошлых этапах сезона?
Ухудшение самочувствия помешало мне проявить свой потенциал на соревнованиях. Врачи назначили антибиотики, поэтому физическое состояние было слабым. С каждым стартом психологическое напряжение росло. Перелом произошел в Уфе на этапе Кубка Содружества: я заняла третье место в спринте, отстреляв на ноль. Тогда впервые возникло ощущение, что ситуация начнет улучшаться.
— Какие показатели появляются раньше при совершенствовании: скорость или меткость?
Это для меня сложный вопрос. Когда у меня есть уверенность на дистанции, то и со стрельбой обычно проблем нет. А вот если бежать с первого круга, переступая каждый метр, понимая, что придется преодолевать себя до конца, на рубежах работать очень сложно.
— Бегать в Златоусте вам комфортно?
— Да. Несмотря на то, что это новый стадион и я здесь впервые, мне очень нравится трасса. Она сложная. Например, спринт начинался с подъёма в 960 метров, и не было ни одного спуска, где можно было бы отдыхать. На такой трассе приходится работать от начала и до конца.
Гонка преследования оказалась в два раза сложнее?
Она была иной. Подъемы были немного другими, спуски — короткими. Вздыхнуть негде было.
— Всю свою карьеру Сливко преследует мысль о том, что в сборной команда без неё не теряет, и с её участием всё в порядке. Так же как и Яну Романову прочее общение относят к разряду «блатного».
— Распространённая точка зрения.
Я побеждала многих бегунов на значимых стартах и постепенно перестала переживать по этому поводу. Также поняла, что биатлон — это не только ноги. Всё равно не люблю, когда люди, изучая протоколы гонок, обращают внимание не на итоговый результат, а на разницу в количестве пройденных ног.
— Почему именно контактных?
— Там ты всегда сам решаешь, как поступать в каждой ситуации. Можно избегать прямого столкновения и одержать победу. А кто-то ошибается на рубеже и вынужден бежать сломя голову. Но ведь я никому не мешаю стрелять или убегать. У каждого спортсмена всё зависит от его собственных действий. Поэтому рассуждать о результате с позиции, что кому-то повезло больше, а кому-то меньше, мне кажется, неправильно.
— Встречали ли вы когда-нибудь помехи при стрельбе?
Не вспоминаю подобных случаев. С юниорских лет привыкла к тому, что на старте всегда остаюсь одна. Во время самого старта реально ничего не слышу и не вижу. Иногда замечаю шум трибун, когда много зрителей, но нет такого соперника, чтобы отвлечь или вызвать нервозность.
— Короче, определились с позицией, и все равно всё как-то неважно?
— Грубо говоря, да.
В процессе профессиональной деятельности вам довелось сотрудничать с Виталием Норицыным и Михаилом Шашиловым, однако полное взаимопонимание с каждым из них так и не сложилось. В чем секрет?
Может быть, я слишком капризная. шутка, конечно, но работа у нас не сложилась. Так бывает. Для спортсмена большая удача найти своего специалиста. Когда в сезоне 2018/19 я впервые тренировалась с Падиным, поняла, что он мне подходит.
— По каким признакам это становится понятно?
В начале нашего совместной работы с Андреем Викторовичем я ничего о нём не знала: его характер, методы тренировок, общение со спортсменами оставались для меня загадкой. Не то чтобы предупреждали, но бывало слышно, что Падин меня разрушит.
— Это не пугало?
Я много работала с разными тренерами, начиная с юниорской сборной, всегда полностью доверяя им. Считала, что мы одинаково заинтересованы в моем результате, поэтому никогда не сомневалась в словах наставника. Какого смысла работать, если не верить человеку? Так было и с Падиным. Я решила сразу не слушать никого и выполнять все предложенное. Думаю, именно поэтому у нас с Андреем Викторовичем наметился прогресс: на этапах Кубка IBU я достойно выступала, ход появился неплохой, стрельба стабилизировалась. Было очень обидно, когда Падина уволили и мне стало не с кем работать.
— А потом вы попали в группу Норицына?
Работала там весь сезон и ещё два у Шашилова. Потом решилась заниматься самостоятельно.
— Отношений с Михаилом Викторовичем это не испортило?
Мы с ней оба понимали: так сложились обстоятельства. Сначала заболела COVID-19, потом по какой-то причине не прошла отбор на международные старты. Уже тогда начала просить Падина помочь. Мне в тот период даже планы никто не писал.
Когда решался вопрос о том, буду работать в сборной или останусь в регионе, я не колебалась с решением. Знала, что смогу тренироваться самостоятельно. Хотя Андрей Викторович тогда сильно переживал и постоянно спрашивал: уверена ли, что справлюсь?
— Работать в одиночку оказалось сложно?
— Скажу по секрету, необычно. Но лишь на начальном этапе.
— Не возникает сейчас нравственных затруднений? Продолжаете ли вы трудиться фактически в изоляции?
Я не одинок. Вокруг меня региональная команда, люди помогают, поддерживают и переживают за меня. Перед Спартакиадой сильнейших, например, сбор прошёл в Сочи, сервис-бригада готовила лыжи. Летом подготовка лыж не нужна, поэтому я могу куда-то поехать сама.
— То есть по жизни вы одиночка?
Мне нравится проводить время в одиночестве, в тишине. При выборе между обществом и домашним уютом я скорее выберу второе.
— Часто слышу от легкоатлетов и пятиборцев: если спортсмен не бежит, его нельзя обучить. Так ли это в биатлоне?
Для увеличения скорости необходимо много тренироваться и, самое важное, заниматься этим правильно. Падин сделал из меня спортсмена, который по результатам бега ног занимает третье или пятое место среди всех российских спортсменов.
Я стараюсь разобраться, как тяжело вам приходится.
— Он большой. Уделяем ему много времени. Нет, я не единственная такая, но в работе всегда стараюсь быть максимально эффективной. Сейчас ясно, что быстрый темп приносит хорошие результаты. Мотивирует очень сильно.
— Три медали, выигранные в Златоусте, внушают мысль о том, что можно выступать ради удовольствия.
Завоевав серебряную медаль в спринте, я сказала себе: «Медаль есть, можно выдохнуть». Но аппетит, как говорится, приходит во время еды! Поэтому буду бороться во всех оставшихся гонках, включая эстафетные. Ведь у нас не только личный, но и командный зачёт.
— В эстафетах предпочтение по этапам у вас есть?
— Мы пока ещё это не обсуждали.
— А в прошлой жизни?
Я обычно разгоняюсь и веду первый этап гонки. Мне нравятся контактные соревнования, часто слышу об этом от зрителей. В массовых стартах почти всегда попадаю в шестёрку или рядом с ней. Но не скажу, что люблю толкаться. Наоборот, стараюсь быть аккуратной, никого не наступать и не мешать.
Представила себе: Сливко начинает – и сразу спрашивает: «Не помешала вам?». Мужские контактные виды спорта вообще не сравнятся с женскими по напорному бою за место под солнцем.
— Ах да, верно! Мне нравится наблюдать за гонками с общего старта у молодых спортсменов. Там падения происходят только в тех случаях, когда они совершенно неизбежны, как крайняя ситуация. А у нас это обычное дело.
Каждая стремится опередить всех остальных, применяя любые методы. Несомненно, каждый определяет самостоятельно, как вести гонку, а лично меня радует осознание того, что я не причинила вреда соперникам и никто не пострадал из-за меня.
Попыталась уговорить девушек поехать спокойно до первого рубежа, а там решить всё.
— Убедили?
— Не туда! Мне сказали: «Конечно, вместе дойдём до линии, ты быстро постреляешь и пойдёшь дальше, а остальные — на штрафную?».
