Александр Кружков, «Спорт-экспресс»Двадцать лет назад Павел и Алевтина Колчины, олимпийские чемпионы по лыжному спорту, отказались от московской суеты и переехали в Эстонию. С тех пор они живут на хуторе близ городка Отепя. Специальный корреспондент «СЭ» побывал у четы Колчиных в гостях.
Найти хутор, где живут Колчины, непросто. Павел Константинович, узнав о предстоящем приезде, сразу предложил встретиться на автобусной остановке в Отепя.
Подумайте, что дальше вам дорога не покажется.
Сразу стало ясно, что это не преувеличение — едва старенькая «шкода» свернула с шоссе и покатила по петляющей тропе сквозь густой лес, укутанный заснеженной простыней. Через два километра, не сбавляя скорости, Колчин махнул рукой в окно.
— А вот и наши владения начались.
Край оставался прежним. Высокие ели, сосны и березы всё так же окружали пространство. Дом же нигде не виден.
Колчин, как будто читая мои мысли, сказал: «Тут рядышком, ещё пару километров осталось».
— И что, это все ваше?!
— Ну да, — чуть смущенно признался он. — Участок у нас приличный. Двадцать четыре гектара. Большая часть охвачена лесом. Грибы и ягоды под своим окном собираем. А зверушек сколько! Дикие козочки, зайцы, лоси. Красотища! Раньше два сохатых частенько к елке, что у нашего дома растет, приходили спать. Летом аисты прилетают, бродят целыми днями по траве. Правда, недавно местный бизнесмен задумал здесь поле для гольфа построить. Соседи продали ему свой надел леса, а мы наотрез отказались. Пока живы, пусть природа остается нетронутой.
Из-за поворота на опушке появился ухоженный двухэтажный домик с баней, курятником и деревянным сараем, служащим загоном для коз. Несколько лет назад Колчины держали также коров и овец.
Только после начала выплаты олимпийского пособия с января 2005 года в Эстонии, где олимпийским чемпионам с 53 лет ежемесячно начисляют по 10 тысяч крон (примерно 650 евро), нам наконец удалось отремонтировать дом. Подкрасили, утеплили. Была настоящая избушка на курьих ножках: крыша протекала, щелей хватало, которые сами кое-как пытались залатать.
Типичный эстонский хутор — это отрезанный уголок подальше от любых влияний цивилизации. В нем люди стараются избегать друг друга, если этого не требует необходимость. У Колчиных, к примеру, ближайший сосед живет в километре за лесом. Именно поэтому на хуторе царит необычайная тишина, и кажется, что время остановилось.
В этом необычном месте поселилась супружеская пара, прославившаяся на лыжной трассе несколько десятков лет назад.
С ТОГО СВЕТА
С именами этих спортсменов связана целая эпоха лыжного спорта. Перечень наград поражает воображение. Павел Колчин побеждал на Олимпийских играх, неоднократно становился призером первенства мира, двенадцать раз выигрывал чемпионат СССР. У Алевтины Колчиной помимо олимпийского золота семь побед на чемпионатах мира и тринадцать в первенстве Союза. Вначале у обоих ничего не предвещало блистательной спортивной биографии. Скорее, наоборот.
В тринадцать лет Алевтина заразилась туберкулёзом и попала в больницу, где врачи теряли надежду на выздоровление. Ей удалось выжить благодаря чудесному повороту событий.
Каждый день ко мне в санчасть приходила бабушка и приносила тёплый жир. Превозмогая отвращение, я запихивала его по чайной ложке. Что это был за жир, она так и не рассказала. Но к весне, когда больные туберкулезом обычно умирают, я вдруг начала поправляться. В мае 45-го, едва кончилась война, на всю Пермскую область выделили одну путевку в детский санаторий в Евпаторию. И меня отправили лечиться к морю. Два месяца там провела. Приехала домой — опять к доктору. Слушал он меня фонендоскопом, слушал и радостно сообщил: «Вылечили тебя, дочка! Здоровенькая ты теперь».
Я уже училась в ремесленном училище. На носу была лыжная гонка, по лыжам я ходила с детства и решила выступить. Победа оказалась моя. Меня и ещё двух девушек отправили на чемпионат Пермской области. Бежать предстояло эстафету по три километра. С нами был физрук в длинной шинели, за которой мы укрывались от ветра на старте. Я выпорхнула из-за неё, побежала по лыжне и пришла к финишу первой. Две другие девушки не справились. Та, что побежала за мной, закончила гонку на предпоследнем месте. Видя, что всё плохо, физрук неожиданно спросил: «А может, ты и третий этап осилишь?» — «Ладно», — ответила. Снова вылетела из-за шинельки, обогнала всех и обеспечила училищу победу в эстафете!
Кто-то заметил дважды мой старт. Начался спор. В итоге меня отправили к врачу. Он осмотрел меня скептически и сказал: «Вы с ума сошли! Эта девочка такая слабая, что никак не могла пробежать шесть километров».
Весной я фактически возродилась, и менее чем через год достигла наилучшего результата в своей области. Удивительно! Я больше не жаловалась на здоровье. Ведь своё последнее золотое медаль завоевала в 37 лет.
Меня направили из училища учиться в Москву, в физкультурный техникум «Трудовых резервов». Вручили билет на поезд. Без денег уехал — семья большая — девять детей. Отец погиб на фронте… В общем, тридцать километров от Павловска до станции я шла пешком, держа фанерный чемоданчик в руках. Ушла учиться как Ломоносов, — с улыбкой сказала Алевтина Павловна.
Детство Павла Колчина проходило в поселке неподалеку от Ярославля. Павел был последним, восьмым ребенком в семье. Мать работала прядильщицей на фабрике, отец — сторожем на складе. Жизнь была нелегкой.
Павел Константинович рассказывал: «Родился слабеньким, могли и не вытянуть. Мама молока не имела, об искусственном же в те годы не думали. Поэтому я пил подслащенную сахаром воду или просто хлебный мякиш сосал. Даже рахит был. Со временем излечился, в чем немалая заслуга спорта. До школы постоянно по три километра на лыжах накатывал, в футбол на пустыре с ребятами любил гонять. И работать пошел рано.»
Во время войны приятель и я работали на дровяном складе, пилили бревна, двое юных парней… Год отработал на токарном станке. Мелкий был — чтобы до него добраться, мужчины ставили под ноги ящик. В четырнадцать лет поступил в Малаховский техникум физической культуры. И, представьте себе, на вступительных экзаменах ни разу на перекладине не смог подтянуться. «Зачем нам этот слабак?» — недоуменно пожал плечами один из членов приемной комиссии. К счастью, за меня вступился другой преподаватель: «Зато у парня уже второй разряд по лыжам. Да и не в гимнасты же он собирается». Зачислили с трудом.
И МУЖ, И ТРЕНЕР
Алечка и Павлуша, как по сей день трогательно называют друг друга, познакомились в 1953 году. Павел выступал за сборную Советского Союза и параллельно за Московское пограничное училище, куда он поступил после техникума на спортивный факультет. Первенство погранвойск проходило в Кавголове, где именно на сборах с женской командой лыжниц тренировалась Алевтина.
На лыжне я увидела Павлушу и влюбилась! Он по ней будто парил, так стремительно носился по горам, что кисточка от шапки его буквально стояла торчком. Эта картина до сих пор у меня перед глазами. Через полгода мы вновь встретились — на сборе в Златоусте. Я заболела ангиной. Павлуша регулярно заходил меня проведать и развлекал тем, что залезал на стол и делал стойку на руках. В нем притягивала доброта, интеллигентность, надежность. Сразу было видно, что это не нахал и не подлец. Откровенно говоря, у меня было много ухажеров. Но рядом с Павлушей и близко никто не сравнится.
Мне Алечка тоже с первой встречи понравилась, — улыбнулся Павел Константинович. Симпатичная, спокойная, работящая. Осенью 1954 года мы расписались. Все в том же Златоусте, куда приехали на очередной сбор. Так что недавно отмечали золотую свадьбу. Знаете, иногда нас спрашивают: как, дескать, надо жить, чтобы полвека прожить вместе? Мне кажется, главное — всегда оставаться внимательным друг к другу.
Алевтина Павловна добавила: «Ещё нужно многое прощать. Идеальных людей не бывает. Порой вспыхнешь, а когда остынешь, подойдёшь к мужу, обнимешь: «Ой, миленький, ну извини». И всё, конфликт исчерпан». Руководство сборной к нашему браку отнеслось с прохладцей. Нас принципиально никогда не селили в одном номере. Хотя Павлуша был не только моим мужем, но и тренером. Это сама я хотела. Понимала, что могу у него чему-то научиться, да и доверяла больше, чем другим. Тренировалась с его группой, всё выполняла наравне с мужчинами. Никаких поблажек он мне не давал. У Павлуши потрясающий тренерский дар. Сам как спортсмен добился многого и другим в качестве наставника помог добиться успеха. Не всякому это по плечу. Среди его воспитанников множество известных лыжников, в том числе олимпийский чемпион-72 Вячеслав Веденин.
Мы творчески подходили к тренировочному процессу, стремились придумать что-то новое. В середине 50-х первыми решили использовать лыжероллеры в подготовке. Сначала над нами смеялись, а позже все последовали нашему примеру. До этого летом также первыми начали тренироваться на опилочной лыжне: сами на стадионе мастерили дорожки из опилок и часами наматывали по ним круги. Поверьте, это были упражнения на износ. Зато позволяли безупречно отшлифовать технику. Мы много трудились над ее улучшением. Тренировки я снимал на специально купленную за границей кинокамеру, анализировал все, вел конспекты.
ОЛИМПИЙСКИЕ ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ
За семь Олимпийских игр Колчины выиграли два золотых медали, оба добыты в эстафетах. Было бы больше наград, если бы не неудачи, которые преследовали их с 56 года, начиная со первой для советских спортсменов зимней Олимпиады в Кортина-д’Ампеццо.
В гонке на пятнадцать километров незадолго до финиша я шел третьим, отставая от лидера, шведа, всего пятью секундами. Финн занимал второе место. Когда на спуске я начал его обходить, он, оттолкнувшись палкой, случайно попал в мое кольцо. Пытаясь отцепиться, он заставил мою палку описать широкую дугу и улететь куда-то в лес. Я по инерции продолжал бежать с одной палкой, лихорадочно соображая, что делать. Метров через сто чешский тренер подскочил ко мне и сунул свою палку. Палочка была на пятнадцать сантиметров выше меня. Я кое-как схватил ее и помчался вперед. Догнать никого уже не удалось, но третье место удержал.
С Алевтиной Колчиной случилась неприятная ситуация.
В контрольной гонке на 10 километров я одержала победу с большим отрывом. Мечтала о победе и на Олимпиаде. Перед стартом Павлуша смазывал мне лыжу. Вдруг раздался хруст, под натиркой лыжа раскололась пополам. Сейчас все с собой по десять запасных комплектов таскают, а в 56-м у меня была единственная гоночная пара. Пришлось бежать на разных лыжах: одна гоночная, другая — допотопная, тренировочная. Какие уж тут медали… Реальная возможность завоевать золото появилась в эстафете. И Люба Козырева, и я на своих этапах победили с отрывом. На третий, заключительный, этап поставили Розу Ерошину. В середине дистанции на вираже она упала. Нет бы подняться скоренько и продолжить гонку. Вместо этого Роза закатила истерику. Стоит, ревет: «Я никуда не пойду». А мы с Козыревой ей кричим: «Розочка, успокойся, соберись. Это же Олимпиада! Вторыми будем — тоже хорошо». Ей-богу, с трудом уговорили.
В следующем турнире по Скво-Вэлли Колчины не завоевали медалей. Павел был поражен загадочной болезнью. предположительно отравлением. Виновников так и не обнаружили, а точный диагноз поставить не удалось.
В Скво-Вэлли я приехал чемпионом Америки. Год назад там на олимпийской трассе проходил открытый чемпионат США с участием сильнейших лыжников мира. В этой гонке я показал лучшее время, опередив всех и на контрольном старте за четыре дня до открытия Игр. Чувствовал себя в отличной форме.
В Олимпийской деревне кормили спортсменов так: приходишь в столовую — тебе вручают поднос с едой. После контрольной гонки мне стало плохо через два часа. Голова ясная, а ноги не слушаются. Нижняя часть тела фактически парализована. Наши врачи кололи антибиотики. Помню, шприц оказался с трещиной. Одноразовых у нас не было. «А если воздух в шприц попадет? Я ж моментально концы отдам?» — завопил я. «Не волнуйся, все сделаем аккуратно» — ответили. Несколько дней провел в таком состоянии — ни черта не помогает. Американцы, прослышав об этом, предложили услуги своих докторов. Поместили меня к ним в лазарет, дали какие-то таблетки, и на следующее утро я проснулся как огурчик. Но к гонкам восстановиться никак не успевал.
Возможно, меня отравили. В еду подсыпали что-то. Остальным участникам пока никто не жаловался. Организаторы Игр могли таким образом избавиться от главного соперника.
Алевтина стала жертвой внутренних конфликтов в Скво-Вэлли.
На той Олимпиаде у женщин были два старта: 10 километров и эстафета. Тренеры сборной, Болотова и Баженов, везли своих учениц. Зачем им Колчина? Поэтому меня выставили в индивидуальной гонке четвертым номером. Это значило, что я буду идти по лыжне в самой слабой группе, которая стартовала первой. При таком положении шансов на призовое место не было. Финишировала четвертой — позади всех остальных наших девушек. Соответственно, в эстафету не попала — женская команда состояла тогда из трех человек.
Колчина добилась триумфа на Играх-64, хоть и в Инсбруке были неудачи.
В гонке на десять километров я долго лидировала с отрывом в сорок секунд. Пошла на обгон финки Лехтонен. Она уступила мне часть лыжни, но, оттолкнувшись левой ногой, боковой частью своего крепления внезапно выбила дужку моей. Лыжа отстегнулась и скатилась с холма. Уверена, в действиях финки не было умысла. Правда, и мне от этого было не легче. В отчаянии завопила: «Дайте кто-нибудь лыжу!». Неподалеку стоял наш двоеборец. Протянул свою — длиннющую, толком несмазанную. К финишу приковыляла седьмой.
«Ну почему так не везёт?!» — обливала я в Олимпийской деревне слезами подушку. Как чемпионат мира — всё без сучка и задоринки. Семь побед там одержала (По этому показателю Колчина много лет была рекордсменкой, пока её не обошли Елена Вяльбе и Лариса Лазутина. — Прим. А.К.). А приезжаю на Олимпиаду — сплошная свистопляска. Словно кто-то наколдовал. В Гренобле, например, на своих четвёртых Играх, опять-таки лидируя, врезалась в огромный снежный ком, который невесть откуда свалился на лыжню прямо мне под ноги. И золотая медаль, до которой было рукой подать, сменилась бронзой. Эх…
СЫН
В 1957 году у Колчиных появился сын. Полтора года Алевтина брала малыша на все тренировки. Такое положение дел длиться долгое время не могло. Особенно если учесть, что шла подготовка к чемпионату мира.
Задумались о поисках няни. Но Феденька не желал оставаться с кем-либо. Вцепится в меня и плачет: «Мама, не уходи». Во время тренировок в Отепя начальник базы представил нам Марэ Унт. Приятная семнадцатилетняя девушка. Федя увидел ее, взял за руку и спокойно пошел с ней. С семьей Унт мы сразу подружились. Перед отъездом мама Марэ, Елена Питеровна, сказала: «Оставьте Феденьку у нас и занимайтесь своими лыжами. Не волнуйтесь, здесь ему будет хорошо».
Конечно, переживала, думала о том, чтобы оставить спорт и самой воспитывать ребенка. С другой стороны, жаль было останавливаться. Видела: Федя устроен надежно, ему действительно там хорошо. Да и навещала его часто. В Отепя порой по четыре месяца на сборах сидели.
Федя свободно говорил по-эстонски и по-русски. Позже, когда вырос, предпринимались многочисленные попытки забрать его в Москву. Но он категорически возражал: «Буду жить в Эстонии». В итоге сын окончил здесь школу и Тартуский университет. Он чемпион СССР по лыжному двоеборью, участвовал в Олимпиаде-80 в Лейк-Плэсиде. Затем работал тренером. В последние годы отошел от спорта. Работает на «скорой помощи», записывает музыку, иногда играет в ресторане для друзей. Живет с семьей по-прежнему в Отепя и никуда отсюда не хочет уезжать. Вот как судьба повернулась. Оставляли его на время, а получилось — на всю жизнь.
Став тренерами, мы часто ездили в Отепя, организовывали летние лагеря для учеников. Двадцать лет назад переехали туда окончательно, чтобы быть ближе к сыну.
Началось всё с двух гектаров. Остальное принадлежало совхозу. После распада Союза всем хуторам возвращали землю, которая была у них в независимой Эстонии. Новые владельцы её продали, и мы купили ещё двадцать два гектара по очень доступной цене.
РУССКИЕ ЭСТОНЦЫ
Благодаря активному характеру Колчиных в Отепя был заложен фундамент знаменитого центра подготовки лыжников, и теперь городок считается лыжной столицей Эстонии. Власти страны, однако, относились к Колчинам мягко говоря, неидеально.
Перед получением эстонского гражданства Колчины по общему правилу сдавали языковой экзамен. Готовились к нему основательно. Как в юности, усердно изучали учебники, даже дома общались между собой только на эстонском языке. Когда экзамен был сдан и оставалось лишь оформить документы, Колчинам сообщили о предоставлении гражданства «за особые заслуги».
Главная проблема осталась нерешенной. Проживать на маленькую пенсию было тяжело. Спасались деньгами, полученными от продажи московской квартиры, и своим огородом.
Колчины в отличие от других олимпийских чемпионов, проживающих в Эстонии, не получали никаких финансовых субсидий. Чиновники объясняли это тем, что Колчины выступали не за Эстонию, а за Советский Союз. Можно подумать, кто-нибудь из эстонских спортсменов в те годы представлял другую страну…
Дебаты о признании их «своими» или нет длились долго. В конце концов здравый смысл возобладал. С прошлого года Колчиным, наряду со всеми эстонскими победителями Олимпийских игр, достигшими 53 лет, выплачивают персональное пособие.
Бывшие ученики, уже ставшими тренерами, не забывают своих учителей. Те из них, кто живет поблизости — Анатолий Шмигун, Валерий Зеленцов и другие — навещают их на хуторе, помогают по хозяйству. Если сборная России готовится к сезону в Отепя или приезжает туда на январский этап Кубка мира, тренеры нашей команды обязательно становятся гостями Колчиных.
Однажды летом к воротам подъехал автобус. Из него вышла полсотни финских туристов, доехавших до эстонского хутора для знакомства с прославленными лыжниками. Это были пенсионеры, любители лыжных гонок, которые хорошо помнили Колчиных по выступлениям на соревнованиях.
— От неожиданности мы потеряли дар речи, — призналась Алевтина Павловна. — Первым делом выстроились в шеренгу и громко спели гимн финских пенсионеров — оказывается, у них есть такой. Потом фотографировались с нами. На прощание подарили большую книгу для почетных гостей. В ней теперь, как в музее, все оставляют свои отзывы и пожелания. Приезжали из Финляндии и журналисты — снимать о нас документальный фильм.
Колчины привыкли полагаться на собственные силы: заготавливают дрова, выкапывают картошку, убирают снег или расчищают лес вдвоем, несмотря на почтенный возраст. «Заржаветь» на хуторе нам точно не грозит», — рассмеялся Павел Константинович. В зимнее время каждый день встают на лыжи и катаются по два часа.
— Лыжня прямо от крыльца начинается, так что почему бы и нет? — пожала плечами Колчина. — Здоровье, слава Богу, позволяет. Иногда случается, что неважно себя чувствуешь, хандришь, а пройдешь по лесу на лыжах — и все болячки сразу улетучиваются.
… Последнее, что я слышал, уходя из тёплого, гостеприимного дома, были слова Алевтины Павловны.
Посмотри, Павлуша, какая толщина снежного покрова. Завтра с самого утра пойдем лыжную тропу делать.
Конечно, Алечка, — кивнул Павел Константинович. — Вставать на лыжи давно пора.
ДОСЬЕ «СЭ»
Павел КОЛЧИН
Родился 9 января 1930 года в Ярославле. Заслуженный мастер спорта и тренер СССР. Олимпийский чемпион 1956 года в эстафете 4х10 км. Серебряный призер чемпионата мира 1958 года в гонках на 15 км, 30 км и в эстафете 4х10 км. Бронзовый призер Олимпийских игр 1956 года в гонках на 15 км и 30 км, а также игр 1964 года в эстафете 4х10 км, и чемпионата мира 1962 года в эстафете 4х10 км. Чемпион СССР 1956, 1957, 1963 годов в гонках на 15 км и 30 км, 1963 года — в гонке на 70 км, 1953, 1954, 1955, 1957, 1964 годов — в эстафете 4х10 км.
Алевтина КОЛЧИНА
Родилась 11 ноября 1930 года в Павловске (Пермская область). Заслуженный мастер спорта. Олимпийская чемпионка 1964 года в эстафете 3×5 км. Чемпионка мира 1958 года на дистанции 10 км и в эстафете 3×5 км, 1962 года — на дистанциях 5 км, 10 км и в эстафете 3×5 км, 1966 года — на дистанции 5 км и в эстафете 3×5 км. Серебряный призер Олимпийских игр 1956 года в эстафете 3×5 км. Бронзовый призер Олимпийских игр 1964 года в гонке на 5 км и 1968 года в гонке на 5 км и в эстафете 3×5 км. Серебряный призер чемпионата мира 1966 года в гонке на 10 км. Чемпионка СССР в гонке на 5 км 1956, 1958, 1960, 1962, 1963 годов, в гонке на 10 км — 1959, 1962, 1963, 1964, 1967 годов, в эстафете 3×5 км — 1959, 1960, 1963 годов.
Александр Кружков, «Спорт-экспресс»
