Двукратная олимпийская чемпионка по биатлону, депутат законодательного собрания Челябинской области Светлана Ишмуратова в эксклюзивном интервью агентству «Спортком» рассказала о своих планах и взглядах на последние события в сборной России по биатлону.
Накануне собрания сборной России в Остерсунде, где стартует следующий этап Кубка мира, вам не довелось оказаться в её составе. Как и на предсезонных сборах…
Я ушла на самоподготовку, так как после Олимпиады возникли проблемы со здоровьем, которые я откладывала. Наконец, мне кажется, что у меня появилось полное право заняться своим состоянием. Прошли две стоматологические операции по вживлению имплантатов, остались еще две. Хочется быть красивой. Как только врачи дадут разрешение, я решу, буду ли в команде. У меня составлен график, позволяющий совмещать депутатскую деятельность и тренировки. Карелин же был депутатом, но стал серебряным призером Олимпиады в Сиднее.
Вступите ли вы в состав команды во время кубкового турнира?
С командой СБР у меня договорённость: поддержка доступна только на чемпионате, но не на этапах Кубка мира. Я поддерживаю физическую форму и уверена, что быстро вернусь к необходимой для соревнований форме.
Как вы следите за своей физической формой?
С самого раннего времени каждое утро занимаюсь пробежками и разными упражнениями, тренируясь. В нашем городе Златоуст, к слову, множество холмов – везде горы на горах.
Как вы справлялись с потерей личного тренера Виталия Фатьянова, случившейся 10 августа?
Очень тяжело. Был мне как отец. Именно он «родил» меня, как олимпийскую чемпионку. Когда на предолимпийском сборе в Италии заболела и две недели пролежала пластом, принимая антибиотики, Виталий Николаевич бросил свою работу, примчался ко мне и был со мной денно и нощно. Именно с его помощью поднялась на ноги. Это было очень серьезно. Из-за гриппа, который подкосил тогда чуть не всю команду, качало-мотало, я и есть-то долго нормально не могла.
Рассказывают, что почти угостили оленина?
Фатьянов с Тихоновым всячески старались поставить меня на ноги. Фатьянов привез из России сало, а Тихонов строгал какую-то диковинную рыбу. Мне нужно было хоть немного поправиться, чтобы ощутить силы. По всей видимости, я переболела более тяжелой формой гриппа, чем остальные. Не зная, что со мной делать, Валерий Николаевич Польховский хотел отправить меня в Москву.
— И тогда – прощай, Олимпиада?
Категорически запрещено было это делать. Жизнь на высоте требует адаптации. А резкий спуск с горы был смертельно опасен. Понимание имелось о том, что лечение в горах проходит гораздо медленнее, чем на равнине. Но выхода не было. Несмотря на то, что не считаю себя слишком умной, понимала, что спускаться вниз нельзя. Если бы больную, еле стоящую на ногах и с температурой за две недели до Олимпиады отправили в Москву, то на Олимпиаде либо вообще не выступила, либо не выступила так успешно. Польховский говорил о желании помочь. Но если после Москвы вернулась бы обратно в горы, то не успела бы пройти необходимый адаптационный период и потом, как говорим, «встала». Не смогла бы передвигать ногами.
О олимпийских победах речь даже не могла идти.
Победы не было бы однозначно. Когда на сборе появились Тихонов с Фатьяновым, занялись мною конкретно. Варили какую-то козлятину – дичь, словом, сбили температуру и делали со мной сначала пешие прогулки.
— Козлятину в номере варили?
Нет, в номере уже на Олимпиаде для меня варили что-то особенное. А на сборе для всех готовили на кухне в отеле. Главное, что на сборах у меня пропала вера в себя. Но Виталий Николаевич постоянно твердил мне, что обязательно пробьемся и у меня на Олимпиаде будет медаль. Эта его уверенность очень сильно поддерживала меня.
По вашему мнению, Фатьянов тогда действовал с обманом?
Однозначно — нет. Еще осенью, когда я обратилась к нему в аховой для себя ситуации, когда уже не верила в тренеров сборной, Фатьянов просто пришел на мою тренировку. Посмотрел и тогда же сказал: «Свет, у нас с тобой все получится». Мой друг Игорь всё пытал его, Виталия, а из чего ты исходишь, говоря Свете, что все у неё получится? «У меня есть, с чем сравнивать,- сказал Виталий Николаевич. — Я сравниваю её с Галиной Куклевой образца 1998 года, когда она в Нагано стала олимпийской чемпионкой. Считаю, что готовность Светы выше. Поэтому мы обязательно поймаем медаль. Даже в «личке». Фатьянов даже губернатору пообещал, что Ишмуратова завоюет в Турине личную медаль.
Каким образом вы прибыли в Турин с физической точки зрения?
Чувствовала себя не вполне отдохнувшей. Весь вопрос состоял в том, что индивидуальный план Фатьянова составлялся ещё осенью и не совпадал с планом сборной. В моём плане были прописаны каждый день до каждой выходной. Первая олимпийская гонка на 15 км назначена была на 13 февраля, а уже 8-го в Турине запланирована контрольная тренировка. После гриппа сил не хватало. Дело было в том, что Валерий Польховский считал, что девочкам нужно ускоряться через 12 км, а по моему плану – только через 7,5 км с четырьмя огневыми рубежами. Представляете, бежать по такой сложной трассе и на такой большой высоте 12 или 7,5 км – разницы огромная. После 12 км я не успела бы восстановиться к 13 февраля. Тем более у меня был плохой опыт Солт-Лейк-Сити. Там тоже была контрольная тренировка, и мы с Ольгой Пылевой бежали 12,5 км. Куклеву тогда Польховский после двух кругов снял с дистанции. Мы с Пылевой пробежали всю дистанцию и потом всю программу. Хотя на тот момент я была здорова. Так что у меня уже был опыт, на что смотреть, на что равняться. Фатьянов в этот раз меня строго предупредил: не вздумай 12 км бежать. Он обратился к Тихонову, который своим волевым решением снизил нам километраж той контрольной тренировки. Когда мы пробежали 7,5 км, я спросила девочек, мол, ну как? Все признались, что им было очень-очень тяжело. А представьте, если бы мы пробежали 12 км? Я бы к первому старту точно не восстановилась.
— Все бежали 7,5 км?
Все участники соревнований кроме Ольги Зайцевой бежали по плану. Ее тогда немного приболело, и Польховский освободил от дистанции. В этот день никто не пробежал 12,5 километров. Девочки так ничего и не узнали о ситуации с 12-ю и 7-ю километрами. Подумали, что смена расстояния – решение главного тренера.
— Вы с Фатьяновым строили планы на будущее?
После эстафеты, где все сложилось хорошо, у нас появились планы добраться до Ванкувера. Не просто туда попасть, а отдохнув год, так же успешно выступить и в Канаде. Фатьянов сказал мне: «Света, мы с тобой не просто доберемся до Ванкувера, а завоюем еще и медали». Как же не вовремя все это получилось…
— Разве смерть бывает вовремя?
Нет, конечно. Просто всё произошло очень неожиданно. Мы были в Новосибирске, где я прошла операцию, попрощались с Виталием Николаевичем и поехали домой, в Златоуст. Он обещал приехать через пару дней. Мы приехали, звонит водитель Фатьянова и сообщает, что Виталий Николаевич умер.
В тот момент я совершенно не думала, что произойдет со мной. Мне было сложно поверить, что Фатьянова нет больше. Мы с Игорем сели в машину и сутки ехали на похороны. Я стояла с Александром Карелиным в почетном карауле. Через 40 дней приехал Тихонов. Игорь хотел обратиться к Александру Ивановичу, чтобы тот меня дальше вел, потому что больше мне было не к кому обращаться.
Виталий Фатьянов — личность, которую невозможно заменить никем. Несмотря на то, что говорят, что незаменимых не существует, он исключение из правил. Тренироваться в команде бессмысленно.
— Почему?
Из-за этого снова будут непрекращающиеся трудности и конфликты, подобные моим прошлым. Хочу — поставлю тебя в зачетную группу, хочу — нет. Я уже не ребенок. Вот поэтому это всегда угнетало и оскорбляло меня.
— А теперь и ставить-то особо некого…
Это проблемы других. Возможно, теперь оценят. Бывало, вытаскивала команду, но никто и лаской не отмечен, ни словом благодарности. Не просила этого, но можно было бы как-то оценить? Так быть опять в команде с этими бесконечными интригами? Нет, не хочу.
В России много любителей биатлона, но резервного состава недостаточно.
В прошлом году считаю, второй состав «полег» в Нерюнгри. Полный сбор должен был быть в Австрии, но его сократили. В горах нужно минимум 17-21 день, а в Рамзау в октябре нам дали только 8. За это время мы должны были получить экипировку и лыжи. Некоторые лыжи получили, с экипировкой накладка – Адидас не была предупреждена о нашем отъезде. Нам сократили сбор, команда вылетела в Нерюнгри. Идея была Польховского. Я отказалась от этой идеи, обратилась к Тихонову письменно, он поговорил со мной и мое заявление подписал. Хотя ему тоже было неприятно, что человек, я то есть, отделился от команды. Как президента, его понимаю. Но я взрослый человек и знала на что шла. Тем более тренер у меня был Фатьянов, которого Тихонов по работе давно знал. Поэтому и подписал. Слава богу, что это сделала. Полетев в итоге на сбор в Саяны, потратила в итоге в десятки раз меньше, чем команда в Нерюнгри на одного человека. В три раза дешевле оказался один проезд. Там в Ергаки мы готовились с Ольгой Пылевой и Валерием Медведцевым рядом с командой лыжников Юрия Бородавко. Хотя условия были не ахти. Мы затратили на весь сбор в три раза меньше, чем они на одну дорогу в Нерюнгри. И, между прочим, первую золотую медаль для лыжной сборной завоевал в Турине Евгений Дементьев, который жил со мной в Ергаки в соседнем номере, а для биатлонистов первыми медалями стали моя и Ольгина.
Какова была причина, по которой Валерий Польховский решил поехать с группой в Нерюнгри?
Ранним снегом состоялось второе занятие. Там Николай Лопухов был со своей женской сборной по лыжным гонкам. Возможно, Польховский верит в этого тренера и решил тренировать биатлонисток по примеру лыжниц. Не хочу вторгаться в его мысли, но на мой взгляд, тренировать биатлонисток как лыжниц нельзя.
— Почему?
Винтовка – психологическая нагрузка, которая постепенно переходит в физическую. Сочетание этих нагрузок означает выполнение двойного объема работы. Требование таких же ускорений и спуртов, как в беге на сто метров, для биатлона невозможно.
Так получается, что причина не в локации, а в способах занятий?
В Нерюнгри рудники какие-то. Что касается тренировок, то они были очень тяжелыми. Из-за этого некоторые молодые девушки просто не выдержали. Например, Ульяна Денисова. Она хорошо передвигается ногами, и ей нужно только поставить стрельбу. Очень жаль, что никто из тренеров не занимается с ней индивидуально. Это главная ошибка. Потому что как только поставят стрельбу, она больше не будет зацикливаться на этом и думать, когда бежит быстро, что промахнется. Моё мнение – у девушки очень хороший шанс. Юля Макарова, наоборот, очень хорошо стреляет, но в беге проигрывает Ульяне. Но, думаю, мы ее потеряли на какое-то время. На этапах она не засветилась. Ходом стала проигрывать, потому что, думаю, не переварила тренировочную нагрузку. Когда купили билеты в Нерюнгри, Игорь спросил Тихонова: Иваныч, а ты там хотя бы раз был? Он сказал: там никто не был. Если так решили, пусть получают. Мы от этого отказались. Там нет стрельбищ, ничего. И зачем они туда ездили, одному Богу известно. А почему нет пополнения? Понимаете, у нашей сборной хорошая база – мы почти все бывшие лыжники. А сейчас чаще тренируют чистых биатлонисток. У них, считаю, есть некоторые упущения в спортивной базе. Наката лыжного нет. Да и все тренеры стремятся получить сразу всё: зарплату и прочие блага. Поэтому стараются форсировать подготовку молодых, и у кого-то что-то не выдерживает. Спортсмен не справляется ни с нагрузкой, ни с объемом. Смотрю, сейчас опять начали лыжников потихоньку брать – например, Евгению Кравцову. Сама не видела, но говорят, она тренируется неплохо. Понимаете, всё зависит от тренера, который будет с тобой работать. Но если ты сразу попадаешь в сборную, толку не будет.
— Поясните.
В начале тренеры должны находиться рядом со своими воспитанниками в сборной, но раздельно. Один инструктор по стрельбе должен обслуживать группу из двух-трех человек. Больше учеников нецелесообразно, это бесполезно. Сначала тренер вместе с вами ложится на коврик и производит каждый выстрел. Только полтора-два года такой тренировки дадут результат.
Что случается с лыжником, попавшим в состав сборной по биатлону?
В сборной внимание тренера всем не хватает. Тренер по стрельбе тренирует. Что-то подскажет. Но новому человеку с винтовкой постоянно нужно работать. Подтачивать всё, чтобы удобно было. Лыжник не поймет эти нюансы. Сам знаю, как неудобно мне ложиться на ложу – то голову поверну не так, то щекой не так надавливаю. Главное, не перейти черту, когда человек может психологически сломаться и возненавидеть винтовку, если стрельба не идёт. Этот момент тренер должен прочувствовать, в коем случае нельзя доводить человека до него. Сам спортсмен этого момента не поймет. А когда поймёт – будет поздно, и он больше винтовку в руки взять может и не захотеть. Вот зачем нужен индивидуальный тренер.
— У вас такой тренер по стрельбе был?
Олимпийская чемпионка Елена Головина передавала нам свои переживания, подробно описывая все чувства, которые нужно испытывать во время выступления. Текущие тренеры по стрельбе такого не говорят.
— Потому что не может?
В сущности, да. Если делал это сам, то давно. Не все тренеры владеют методикой перехода лыжника в биатлониста. Лыжники бегают иначе, чем биатлонисты. Чаще и с разной скоростью. Биатлонисту иногда нужно притормозить перед стрельбой, а иногда нет. Лыжник может приехать на стрельбище с сильным сердцебиением и не успеет восстановиться. Когда он становится биатлонистом, ему долго приходится учиться гасить скорость перед стрельбой.
Собраны ли самые талантливые тренеры России в национальной команде?
В сборной, кажется, практически никого нет. Хороших тренеров в России много, но работать в команде их не устраивает. Им неинтересны интриги.
— В чем суть, как вы выразились, интриг?
Если тренер хорошо разбирается в своем спортсмене, то чувствует, что тому необходимо. Может быть, не всегда может объяснить, но чувствует это. А если тренер сборной говорит: нет, дескать, я так решил… Вот это словосочетание «Я так решил» и абсолютное нежелание слушать спортсмена. А если у спортсмена иное мнение, и сам он так не считает? А если спортсмен 25 лет в спорте и сам знает, что ему нужно, а тренер сборной говорит: «Я так решил»? Это выражение просто выбивает из колеи.
Главный тренер лыжной сборной Юрий Бородавко, возможно, единственный подобного рода…
У Бородавко все молодые спортсмены, старых нет. А у меня большой опыт выступлений. Фатьянов часто говорил мне: «Света, думай!». Главное – думать. Я думала и выиграла 15 км на кубковом этапе в Осрбли и на Олимпиаде. Проанализировав, выяснилось, что обе гонки были похожими, с теми же ошибками. Я знала об этом и Виталий Николаевич говорил: «Света, ты не готова стрелять ноль». То есть психологически я не была готова к этому. Стреляя три ноля, на четвертом рубеже я бы точно сломалась, как Хенкель и Пуаре. Поэтому в Турине повторила то же самое, что сделала в Осрбли. Конечно, рассчитывала скорость кругов. Главное, чтобы лыжи работали нормально. Промахнувшись на третьем рубеже, я сняла с себя напряжение.
В чём причина, что в женскую биатлонную сборную мало молодых специалистов-тренеров?
— А кто туда пустит? Честно говоря, даже не знаю, кто бы хотел. В эти интриги никогда не лезла. Но если внимательно посмотреть, то за 10 моих лет в команде тренеры ходят по кругу – сегодня его уволили, завтра взяли обратно. Слышала, хотели взять Анатолия Ждановича, воспитанника Фатьянова из Новосибирска, – он стрелок от бога, а стрелков в команде не хватает. Сразу возникла куча проблем, и его на пушечный выстрел не подпустили. Медведцев неплохо ставит стрельбу и очень хорошо пристреливает. Есть молодежь, которая может и хочет. Но люди боятся, знают, что все равно не прорвутся, все равно им дороги не дадут. Может, в душе и готовы, но даже свою кандидатуру на рассмотрение не выставляют. Знают, что, если выставят, то их потом заклюют и еще проблемы будут. Так что работают в своем крае потихонечку. И пропади всё пропадом.
— Своего рода круговая порука?
Значит так получается. А ещё вот что интересно: если девчонка показывает какие-то успехи, её сразу приглашают в сборную. И куда ?
— К Польховскому.
Закончено. Личные тренеры могут стоять у ограды на соревнованиях. Если захочешь присоединиться к команде, скажут: «Взять свою девушку обратно» и всё. Закончено. Либо я, либо никто. Всё. Плохо ли это?
— А как должно быть?
Если бы я была старшим тренером, то тоже не желала бы, чтобы личные тренеры вмешивались в мою работу. Но тогда мне нужно было бы встречаться с личными тренерами спортсменок и обсуждать: как им кажется, что необходимо для их подопечных. Важно постоянно общаться с личными тренерами, узнавать о спортсменках больше, их человеческие особенности, и не принимать решения в одиночку, не говоря «я так решил и всё». Необходимо смотреть на все вопросы подготовки шире, обращать внимание на нюансы, а не считать себя самым умным.
Тихонов был категорически против участия папы Николая Круглова в тренировочном процессе. Владимир Рекунов, личный тренер Сергея Чепикова, также находится в отдалении от сборной, как и личный тренер Сергея Рожкова.
Согласна. Тренировочный процесс без участия не допускать. Но общение необходимо: сядьте, расспросите о деталях. Личные тренеры хотя бы на одной тренировке присутствуют. Как в школе, родитель должен знать, что с его ребенком все хорошо, его воспринимают и он не боится высказаться. С каждым годом опыта накапливается, знаем, какое лечение помогает, а какое – нет. В тренировочном процессе тоже так: если чувствую нужно, делаю это. Если нет – делаю вид, что надо, а на самом деле другое. Старший тренер должен разговаривать с личными тренерами и спортсменами. А не говорить: «я так решил и пошли вы».
Вы общаетесь с Ольгой Пылевой, и вам кажется, что ей хочется вернуться.
Отъезд Ольги из биатлона был болезненным. Возможно, в глубине души она желает вернуться, чтобы вернуть славу и доказать свою невиновность. Произошедшее — случайная ошибка, глупость, и Ольга здесь ни при чем. Но куда ей возвращаться? В какую команду? Кто ее там встретит? С высоты птичьего полета она может подумать: «Пропади все пропадом, зачем мне это нужно?».
У меня был разговор с Тихоновым о сокращении срока дисквалификации Пылевой. Каждый спортсмен знает, что просить скостить срок можно только спустя год. Тихонов поддерживает эту идею и, вероятно, будет ее реализовывать, подготавливая Ольгу к разговору о возвращении. А сейчас этими слухами вокруг Пылевой мы лишь мучаем ее душу.
Я знаю по себе, что Александр Иванович никогда не бросает русского спортсмена в беде. Он всегда помогает, даже мелочами. Всегда трудится и отстаивает нашу команду во всех вопросах.
Ваше мнение по поводу руководства спортивных организаций людьми, имеющими отношение к спорту, как вы оцениваете это?
Это не просто хорошо, это здорово. Пройдя испытания, человек разбирается и в планах, и в подготовке, сам может понять чувства спортсмена. Меня лично спасли Тихонов и Фатьянов. Был разговор, я все разложила по полочкам. Тихонов – спортсмен, он прошел всё «от» и «до». Хорошо, я двукратная чемпионка, а он – четырехкратный. Человек, добившийся большего в спорте, «Биатлонист ХХ века». Таких званий не дают просто так.
Не считаете ли вы, что Тихонов может устать от всего этого? И от интриг, разумеется. И тоже захотеть сказать – да пошли вы…
Человек — не машина. Зная Тихонова, не представляю, чтобы предал нас. Тихонов все-таки русский, и такое поступок ему не свойственен. Если так случится — команда распадется.
Придёт богатый человек, если захочет, и всё станет прекрасно.
Человек, ради денег согласный оставаться в стороне, будет сидеть и слушать то, что ему скажут. Он не узнает всю суть и не поймет её с внутренней стороны. Деньги, конечно хорошо. Но мы защищаем честь России, которую ни за что нельзя продать или купить. Миллионы людей смотрят на нас, болеют за нас. А что нам сказать им: «Нам заплатили деньги, поэтому мы почему-то бежать не можем»? Надо почувствовать ситуацию. Мне кажется, спорт должны руководить люди из числа бывших спортсменов. Только им всё дано знать изнутри.
— Но и без денег нынче никуда.
Три года спонсорства «Мечела» прошли хорошо. Большую благодарность хочу выразить Игорю Зюзину. Но во время последней встречи со Зюзиным на Олимпиаде после гонки я все поняла и, конечно же, было обидно.
— За что?
За предвзятость взглядов, зависевших лишь от слов чужих. И постыдным было это, включая некачественную гостиницу, где устроили его. И всё сложилось так, словно виной всему является Тихонов.
— А на самом деле?
В действительности, товарищ Польховский не позволял Зюзину попасть в команду.
— Почему?
Не знаю. Самому мне это было интересно. Почему Зюзин, приехав в Австрию на Кубок мира, отказался встречаться с командой? Почему на Олимпиаде ему не сделали приглашения в Русский дом на встречу со сборной? Можно было сделать. Так почему же Польховский, пригласив главу «Мечела» на Олимпиаду, этого не сделал? Почему Зюзин, плативший нам гранты, унижался – куда-то все звонили, пропуск ему выписывали?
— А не были ли все эти вопросы в компетенции Тихонова?
Скорее всего, Зюзину донесли информацию так, чтобы вызвать недоверие к команде и Тихонову. Тихонов общается с влиятельными людьми и разбирается в таких вещах, как получение разрешений и бронирование отелей – ему это знакомо не понаслышке. Но приглашал Зюзина Польховский, и Тихонов вероятно полагал, что для него все уже давно зарезервировано. Когда я после этого услышала от Зюзина его высказывания, мне стало удивительно и действительно жаль его, как человека, и всю команду.
— Какие речи?
Игорь Зюзин был обижен на команду за то, что его поселили в неприглядной гостинице и не оформили необходимую аккредитацию. С гостями ему пришлось пробираться по сугробам до биатлонного стрельбища. Это унижение. Неужели нельзя было заранее позаботиться? Тем более ведь знали, что приезжает генеральный спонсор? Понимаю, что трудно, но это можно было сделать. Ему очень обидно, что он вкладывает деньги, а команда к нему небрежно отнеслась. Если мы его даже не видим, не можем с ним поговорить, нас не допускают до него, как так? Мне было неприятно и обидно, что у достойного человека, наверное, сложилось такое нехорошее мнение о нашей команде.
Рассказывают, что Зюзин после этого довольно резко высказывался?
Да, именно так. Я всё поняла и даже частично согласна с этим мнением. Не нужно было сталкивать спонсора и Тихонова друг против друга.
— Вы думаете, что это было сделано сознательно?
А иначе как? Так и было. Меня это очень не устраивало. Когда Зюзин поздравлял, то заявил, что компания Мечел сотрудничает с нами до первого марта, потом договор аннулируется, и всё, дальше компания не будет с нами работать.
Во время переговоров Тихонова с VIESSMANN спортсмены с апреля зарплату на карточки не получали. Именно этим воспользовались критики. Ситуация накалялась: всё было хорошо с «Мечелом», а с Viessmann возникли трудности. Спортивные деятели обвинили Тихонова во всем. Как только временные проблемы будут разрешены, уверена, всё затихнет. Всё ясно и понятно. Правда, не для всех. По событиям последних недель…
После Олимпиады Виссманн, спонсор международного биатлона, пригласил в Германию всех медалистов. Там я с ним познакомилась. Мы провели там день и уехали. Затем Тихонов встретился с Виссманном, чтобы обсудить спонсорство российской команды. Немцы решили подумать. Потом ответили согласием. В сентябре Александр Иванович на совете СБР официально объявил, что в июле подписан контракт и назвал сумму, которую Viessmann готов платить СБР ежегодно на весь олимпийский цикл. Скоро каждый спортсмен узнает, какую сумму он будет получать ежемесячно в зависимости от ранга и заслуг. Если Мечел хочет быть спонсором команды, пусть будет. Немцы все увешены рекламой, и это нормально. А не будет, ну и не надо. У нас же получилось, что когда мы нацепили мечеловские шевроны, сразу начались проблемы. В начале прошлого года мы писали заявления товарищу Зюзину, в которых должны были обосновать, зачем нам нужны другие, личные, спонсоры и зачем мы наклеиваем их рекламу. Нам сказали, что кому-то из нас Мечел якобы запретил иметь личных спонсоров.
— Кому, например?
Во время первого этапа кубка меня заставили снять наклейки западно-сибирских железных дорог. Цилько Александр Витальевич из Новосибирска хотел платить большей части сборной. У Анны Богалий и меня был с ним контракт. Но Польховский, который сам родом из Новосибирска, сказал: снимайте эти наклейки, Мечел не хочет. Мне было непонятно. Если бы Зюзин попросил через помощника Свету разобраться, проблем бы не было. А когда ко мне перед соревнованиями подошел Польховский и снял наклейку, это меня озадачило. Мы ждали встречи с Зюзиным, приехавшим позже в Хохфильцен, но встречи так и не было. Нам заставили написать заявления о необходимости другой рекламы, помимо Мечеловой. Коле Круглову хотя бы дорогу из Ханты-Мансийска оплачивали западно-сибирские дороги… У кого-то были личные спонсоры. Но мы написали эти заявления. Потом оказалось все нормально и можно было иметь наклейки. Цилько и Зюзин разобрались, а Польховский уехал в космос.
Олег ШИРОКОВ, ИА «Спортком»
