Более десяти лет Николай Альмуков, родившийся в Тюменской области, трудился с лыжниками и биатлонистами в Африке.
Сын Его Алексея Альмукова стал призером Всемирной Универсиады и признан лучшим биатлонистом страны.
В 2017-м он принял решение вернуться на родину, приобрел дом неподалеку от арены «Жемчужина Сибири» и сдает его командам во время сборов и соревнований. Также оказывает консультацию сборной Татарстана.
В эксклюзивном интервью Metaratings.ru специалист поделился информацией об экзотике австралийского биатлона и особенностях местного менталитета.
Техника катания на лыжах у российских биатлонистов оказалась недостаточно хорошей.
Как вы оцениваете чемпионат России, прошедший в Тюмени?
Соревнования прошли на высоком уровне, эта тренировочная база лучшая в мире.
Спортсменов как тренера беспокоит слабая техническая подготовка передвижения на лыжах. В этом направлении я помогаю команде Татарстана последние годы. Нужно обратить внимание руководству и тренерскому штабу на ребят из резерва, чтобы поддержать их и включить в пул подготовки. Важно, чтобы не потерялись.
– Кто из спортсменов произвёл на вас наибольшее впечатление?
Серохвостов хорошо физически готов. По его технике видно, почему он быстро бежит.
В чём причина снижения спортивных результатов некоторых атлетов после перехода в национальную сборную?
Много причин такому положению дел: недостаточно эффективное взаимодействие личных тренеров с тренерами сборной и западение скорости на последнем круге. Последнее – следствие проблем технического характера, а не функционального состояния или физической подготовки.
С 2008 года, работая на Кубке мира, заметил: первые два круга спринтерам необходимы для решения тактических задач, и спортсмены бегут в собственном темпе. На последнем же круге все бегут на максимуме, а у нас растет отставание, возникает «западенье скорости».
Каковы ваши ожидания по развитию биатлона в Татарстане?
Его масштабы обусловлены вниманием Ильдара Нугманова (президента федерации) к делу и поддержкой развития биатлона региона за счет собственного бизнеса. В настоящий момент нет взрослых спортсменов, есть юниоры и воспитанники с потенциалом, нуждающиеся в тренировках. Ильдар старается привлекать лучших тренеров во всех направлениях. Мы нашли общий язык, ему понравился мой взгляд на биатлон, особенно на работу над техникой лыжного хода, требующую научного подхода.
Многие полагают, что в спорте важнее силы и здоровье, а техника не играет роли. Это заблуждение. Дайте лыжи чемпиону мира по марафону или триатлону, и он уступит спортсмену с хорошей техникой. Раньше я обсуждал с тренерами технические моменты, но чувствовал разницу в понимании. С Ильдаром у нас сразу возник контакт. Мы продолжаем работу с спортсменами и наблюдаем прогресс. После чемпионата России их отпустили на отдых, а с началом тренировочного периода будем заниматься более интенсивно.
Зарплату мне выдавали монетами в пакете из полиэтилена, который весил более килограмма.
Расскажите о своём приезде в Австралию и начале работы тренером.
В двадцать три года в восьмидесятые я начал заниматься тренерской работой. В период перестройки тренировал сборную России среди спортсменов с нарушением зрения и ездил на Паралимпийские игры в Лиллехаммер как главный тренер. В 1997 году, во время «лихих девяностых» из-за обстановки в стране я уехал в Австралию, а спустя год перевёз туда семью.
Традиция спорта сопровождала всю мою жизнь, поэтому заинтересовался Австралией в лыжных гонках и биатлоне. Начал работу со своим сыном Алексеем в лыжных гонках, а затем перешёл на биатлон вслед за ним, когда сменил специализацию. Мои ученики продолжали выступать на Кубке мира по лыжным гонкам. В 2017 году после окончания карьеры сыном я решил вернуться в Россию.
– Почему решили вернуться?
– Наш спорт круглогодичный, а в Австралии зимой лето, поэтому выезжали на полгода в северное полушарие. Дом, купленный в 2000 году, пустовал, поэтому решили его продать и построить новый возле «Жемчужины Сибири».
Чем напоминают лыжные гонки и биатлон Австралию? Являются ли эти виды спорта полулюбительскими там?
У них есть так называемый «туринг», который там очень развит. Это поход в горы с рюкзаком за плечами на широких лыжах с насечкой и короткими палками. Также австралийцы катаются в горах в стиле телемарк, которое популярно в Норвегии и прижилось и в Австралии.
Я поселился в штате Новый Южный Уэльс. Мной было сказано, что для занятий лыжами лучше ехать в столицу штата Виктория – Мельбурн, поскольку он ближе к Антарктиде. Недалеко оттуда находится Фолс Крик, где проводится популярный лыжный марафон и сосредоточен весь лыжный спорт. В качестве специалиста высокого уровня мне посоветовали переехать туда.
– Как они это определили?
Когда я начал работать со школьниками, они побеждали почти во всех соревнованиях по всем возрастам, но я решил остаться в Новом Южном Уэльсе и конкурировать с «викторианцами». В итоге сильнейшие лыжники Австралии вышли из моего штата. Однажды бизнесмен, который нам помогал материально и с которым мы до сих пор общаемся, удивился, узнав, сколько я получаю. «А я думал, ты миллионер. Когда поднимаешься в горы, все только и говорят об Альмукове».
– А сколько вы зарабатывали?
В начале работал почти бесплатно. Приносили зарплату монетами в целлофановом пакете, весом больше килограмма, потому что родители скидывались на каждый урок и каждое выступление в школе. Потом, добившись успехов с воспитанниками, стал работать уже в лыжной сборной. У меня был солидный пул спортсменов, которые ездили со мной по сборам. В Словакию сумел вывести даже 27 детей. Когда решил сосредоточиться на спорте высших достижений, времени заниматься детьми уже не было, но появились последователи. Даже нынешние члены сборной команды – это ещё плоды той работы.
На гонки австралийцы могут надевать костюмы, как на Новый год, например, кенгура или супермена.
– С какой австралийской стороной у вас сейчас контакты?
Сын мой Алексей остался там, недавно приезжал к нам. Из-за пандемии, а сейчас из-за событий на Украине у меня нет возможности выехать сначала. Уже третий год не получается приехать. Во время локдауна Австралия полностью закрылась, посадили все самолёты и даже из дома никого не выпускали. Но при этом хотят видеть меня в августе в начале соревновательного сезона, когда старты проходят почти каждый день. Сезон там короткий, но очень интенсивный и собирает много народа.
Популярность лыжных гонок и биатлона в Австралии возросла. Сейчас возможно достичь более высоких результатов, но возраст уже не позволяет всё начинать с начала. Можно организовать процесс так, чтобы спортсмены ехали в Австралию для тренировок.
– В августе много европейцев ездит в Австралию, чтобы покататься на снеге?
Много человек посещали это место. Среди них Настя Кузьмина с мужем Даниэлем, Юрий Каминский с Никитой Крюковым, Александр Легков с Ильёй Черноусовым. В августе можно съездить на высокогорный снежный сбор в штат Виктория, а затем заниматься на базах, таких как «Жемчужина Сибири». Швейцарский тренер Рето Бургермайстер, работавший с российскими лыжниками, часто приезжал туда. В конце концов, женился на австралийке и сейчас живёт в Австралии.
– При открытии этого комплекса вы привезли сюда команду. Какие ощущения у австралийцев возникли по поводу подготовки, что она им принесла?
Во-первых, улучшение показателей. Во-вторых, в одном классе учился Каллум Уотсон, который бежал с Алексеем на Кубке мира.
Каллум держит рекорд Австралии по максимальному потреблению кислорода, опережая победителя «Тур де Франс» Кэдела Эванса. Результаты могли быть лучше, но одному тяжело работать, а отдалённость от дома я переносил с трудом. Поэтому планировал держать спортсменов рядом на «Жемчужине Сибири», чтобы результат был лучшим, но вмешались непредвиденные обстоятельства.
– В чём особый колорит австралийских соревнований?
Его сложно описать словами. На чемпионате страны бегут спортсмены высокого уровня, ветераны, моряки, полицейские, дети. Все в одном стартовом листе. Особенно популярным и массовым считается марафон Кенгурухоппет. Австралийцы одеваются на гонку как на Новый год: в костюм кенгуру, супермена или какую-то прикольную одежду, а их семьи, включая детей в колясках, ждут их по семь-восемь часов до финиша. Для них это праздник, спортивный фестиваль, а для нас любой марафон – соревнования. Уровень подготовки у нас другой.
Мужчина из Австралии отдыхал на полу рядом с моим ребёнком, посещал уборную на улице и умывался из тазика.
В чем разница в мышлении австралийских и российских спортсменов? Был ли с ними проще работать?
В отношениях тренер-спортсмен равноправие. Это не начальник и подчиненный, а партнеры равного статуса. Даже дети и подростки не ощущают превосходства учителя. Поэтому нельзя кричать, показывать эмоции, разговаривать грубо, но за всё говорят спасибо. От последнего отучил, потому что доходило до абсурда: попросил ручку, сказал «спасибо», а возвращаю — «спасибо» мне. Поинтересовался: «А мне-то «спасибо» за что? Ведь ты же мне дал ручку». Тут уже «спасибо» неуместно, принижается значение благодарности. Нельзя произносить это слово по поводу и без повода, потому что в этом случае ты не будешь чувствовать реальной благодарности.
– Что ещё вас удивило в Австралии?
– Нужно всегда улыбаться даже во время фото для паспорта, а на свадьбах не все делают это. Однажды спросили меня: «Ник, почему на всех групповых фотографиях все улыбаются, а ты нет?» Я ответил, что просто не почувствовал счастья. Все смеются, всем весело.
В 2000-х премьер-министр посетил Афганистан и встретился с военным контингентом, включавшим австралийцев. Он взял два гроба погибших солдат. В аэропорту – фото на память: самолёт, солдаты и два гроба, накрытые австралийскими флагами. Солдаты стоят нормально, а премьер-министр улыбается. Не является ли это печальным моментом? Просто привычка постоянно улыбаться без причины. Когда я привёл этот пример своим спортсменам, улыбки во время общения со мной прекратились.
– С кем из наших соотечественников познакомились в Австралии?
В этой стране большая русская диаспора. Кто-то эмигрировал, кто-то приехал как специалист. Друг мой приехал на марафон, а потом сбежал. Приглашение на соревнования было поводом для получения визы, но он не сел на обратный самолёт и просто убежал. Несколько лет он жил гастарбайтером. Нашёл человека, который строил дом, и тот использовал его как дешёвую рабочую силу. В конце концов, он достроил этот дом, в котором жил больше года, и ему пришлось выселяться. Хозяин спросил его, кем он по профессии, и, узнав что он инженер реактивных двигателей, посоветовал обратиться в небольшой местный аэропорт, где летали в основном частные самолёты. Он отвёз его к начальнику аэропорта, который быстро понял, что это реально высококлассный специалист в авиации, позвонил в Сидней и рекомендовал его в крупную авиакомпанию. В итоге после поступления на работу ему постоянно продляли визу уже на легальной основе. Он дослужился там до начальника цеха, после чего его перевели в военный департамент, который курировался американцами. Но когда пошли обострения, его уволили первым. Сейчас он работает у моего ученика Бена Сима.
– Бен Сим оставил след в истории австралийского лыжного спорта. Каким он был для вас?
Многие помнят победу в Тобольской гонке, которая была престижной. В неё приехали сильные лыжники из Москвы, члены сборной России, а он всех обыграл, будучи юниором. Кстати, он выиграл чемпионат Мурманской области. Мы с ним ездили на юниорский чемпионат мира в Финляндию прямо отсюда на моей машине, а перед этим тренировались в Тюменской области, в деревне Солобоево. Бен спал на полу вместе с моим старшим сыном, мылся в бане из ковшика, ходил в туалет на улицу. Однажды он пришёл и говорит: «Ник, мне нужен лом. Там в туалете сталагмит вырос». Парень несколько лет жил у нас в семье, и я воспитал его как русского, став вторым папой.
Каковы связи между биатлоном Австралии и Новой Зеландии? В Новой Зеландии сейчас появился перспективный юниор Кэмерон Райт, выступающий в топ-30 этапов Кубка мира среди взрослых.
— О нём знаю, и о мне знает, но Австралии нет связей с Новой Зеландией. Федерация биатлона никак не связалась друг с другом, и по каким-то причинам желания контактировать у них не было. В Новой Зеландии есть база «Сноу Фарм». Меня звали туда работать и говорили, что условия такие, что могу тренировать прямо из окна: домик там прямо на рубеже, и откуда видно мишени. Но я отказался, потому что у меня свои спортсмены были уже на подходе, и бросить их не мог.
Пройдя гонки, перемещался вдоль линии и собирал пули.
Всё ещё иногда пробегаете марафоны и принимаете участие в ветеранских состязаниях. Что подталкивает к этому?
Всегда стремился быть в форме, вести здоровый образ жизни. Работа такова, что еду вместе со спортсменами и учу их кататься правильно. Ведь если тренер сам не ощущает это, то ученику поставить технику сложнее. Не каждому по силам после 60 лет бежать вместе со спортсменом. Любовь к лыжам появилась с детства.
Расскажите, как именно научный подход проявляется в изучении лыжной техники.
Я остаюсь сотрудником Института спорта Нового Южного Уэльса. Там две девушки занялись наукой. В институте установили специальный тредбан, на котором можно тренировать технику. Первый раз такой увидел в шведском Торсбю. Сбор там прошел отлично, мне всё понравилось, и я решил заниматься этим направлением. Я увлекся техникой лыжного хода с научной точки зрения и выработал свой собственный принцип. Сейчас я даже среди членов сборной России вижу такие кардинальные ошибки в технике, что рассчитывать на высокий результат можно только если все сильные соперники не смогут стартовать. Это очень сильно режет глаз.
– Сын у вас чем занимается в Австралии?
В августе состоится его свадьба с девушкой, с которой прошло пять лет совместной жизни. Француженка приехала туда студенткой, окончила учебу и трудится менеджером в ресторанном секторе. Алексей поддерживает связь с американцем, с которым бегал, и занимается интерне Business.
– Сам он тренировать не хочет?
Он трудился в Олимпийском комитете Австралии и посетил юношеский олимпийский фестиваль, где выступал лицом австралийского спорта. Под крылом олимпийского комитета он путешествовал по многим школам Австралии, снимал рекламный ролик популяризации биатлона, рассказывал о тренировках, беге и стрельбе, старался донести соревновательную атмосферу Кубка мира. Сам ему тренировать некогда, и он ощущает, что это не его уровень – надевать на спортсменов крепления.
В качестве тренера трудность заключается в том, что беру юных спортсменов с нуля: обучаю использованию креплений и довожу до уровня мастера спорта. Мой сын Алексей достиг норматива мастера спорта международного класса, став бронзовым призёром Всемирной универсиады в Трентино в 2013 году.
Не кажется вам жаль, что ваше творчество не ценят дома?
Многие говорят мне, что я ничего не достиг, но мало кто знает, что после гонок я ходил на рубеж и собирал патроны, выпавшие из-за осечки, чтобы их потом использовать. На Кубке IBU спрашивал у многих команд, кто богат патронами – просил дать хоть одну пачку. Это реально спасало нас. Однажды Илья Трифанов пришёл в гости, а у нас на стенке три пары лыж: классическая, тренировочная и гоночная. Он спрашивает, а где ваши лыжи и мази? Я показываю на стенку, а потом достаю бабушкин тряпочный мешок на тесёмочке: «А вот это наши мази». Вот в таких условиях мы бегали и не были худшими. На Кубке мира я был пять в одном: папа, мама, тренер, смазчик и повар.
