Более десяти лет Николай Альмуков, 58 лет из Тюменской области, трудился с лыжниками и биатлонистами в Африке.
Сын его, Алексей Альмуков, является призером Всемирной Универсиады и лучшим биатлонистом в истории России.
В 2017 году человек принял решение вернуться на родину, приобрёл жильё неподалёку от арены «Жемчужина Сибири», которую во время сборов и соревнований сдаёт командам, а также оказывает консультации сборной Татарстана.
Специалист поделился информацией об экзотической стороне австралийского биатлона и особенностей местного мировоззрения в эксклюзивном интервью Metaratings.ru.
Лыжные навыки российских биатлонистов показались недостаточно развитыми.
Чемпионат России в Тюмени, что вы о нём думаете?
Соревнования прошли на высоком уровне, эту тренировочную базу считаю лучшей в мире. Что касается выступления спортсменов, как тренеру мне бросается в глаза их слабая техническая подготовка передвижения на лыжах. Именно в этом направлении я помогаю команде Татарстана последние годы. Есть ребята из ближайшего резерва, на которых нужно обратить внимание руководству и тренерскому штабу, чтобы поддержать и включить в пул подготовки. Важно, чтобы не потерялись.
– Кто из спортсменов произвёл на вас наибольшее впечатление?
Серохвостов технически подкован и быстро бежит из-за этого.
В чём причина снижения спортивных результатов некоторых атлетов после перехода в национальную команду?
Много причин этого явления, в том числе недостаточно эффективное сотрудничество личных тренеров с тренерами сборной. Также есть трудности с сохранением скорости на последнем круге. Это, разумеется, проблема технического плана, а не функционального состояния или физической подготовки.
С 2008 года, работая на Кубке мира, я заметил: первые два круга спринтера бегают в собственном темпе, решая задачи тактики, а последний круг все бегут на максимуме, у нас же увеличивается отставание и появляется просадка скорости. Техника не позволяет им бежать быстрее.
Каковы перспективы развития биатлона в Республике Татарстан?
Он внушительный по масштабам, так как Ильдар Нугманов, президент федерации, очень ответственно относится к своей работе и способствует развитию биатлона в регионе за счёт своего успешного бизнеса. В данный момент нет взрослых спортсменов, есть юниоры и восходящие спортсмены с хорошим потенциалом, которых необходимо тренировать. Ильдар стремится привлечь лучших тренеров во всех направлениях. Мы нашли общий язык, ему понравился мой взгляд на биатлон в целом и особенно на работу над техникой лыжного хода, где нужен научный подход.
Многие полагают, что в спорте главное — силы и здоровье, техника не важна. Это заблуждение. Лыжникам-чемпионам мира понадобится техника, чтобы победить начинающих спортсменов. Раньше я делил технические нюансы с тренерами в личных беседах, но у нас были разные представления. С Ильдаром у нас сразу возник общий язык. Мы продолжаем тренировать ребят и видим улучшения. После чемпионата России спортсмены отдыхали, а с началом нового периода мы будем работать более интенсивно.
Зарплату платили монетами в пакеты из целлофана, которые весили более килограмма.
Расскажите, пожалуйста, о вашем пребывании в Австралии и начале работы тренером.
В двадцать три года в восьмидесятых начал работать тренером. В период перестройки тренировал сборную России инвалидов по зрению и участвовал в Паралимпийских играх в Лиллехаммере в качестве главного тренера. В 1997 году, во время «лихих девяностых», из-за ситуации в стране уехал в Австралию, а через год перевёз туда семью.
Тратя жизнь спортом, начал обращать внимание на австралийских спортсменов в лыжных гонках и биатлоне. Сначала работал с сыном Алексеем в лыжных гонках, но после его перехода в биатлон следовал за ним. Мои воспитанники продолжали выступать на Кубке мира по лыжным гонкам. В 2017 году, когда мой сын завершил карьеру, решил вернуться в Россию.
– Почему решили вернуться?
Наш спорт круглогодичный, а в Австралии зимой лето, потому приходилось уезжать на полгода в северное полушарие. Дом, купленный в 2000-м, стоял пустым, поэтому решили его продать и построить новый возле «Жемчужины Сибири».
Чем заняты любители зимних видов спорта в Австралии?
В Австралии есть так называемый «туринг» – это поход в горы с рюкзаком на широких лыжах с насечкой и короткими палками. Также австралийцы катаются в горах в стиле телемарк, популярном в Норвегии.
Я обосновался в штате Новый Южный Уэльс. Мной было рекомендовано для занятий лыжным спортом отправиться в Мельбурн – столицу штата Виктория, расположенную ближе к Антарктиде. Недалеко оттуда находится Фолс Крик, где проводится популярный лыжный марафон и сконцентрирован весь лыжный спорт. Как специалисту высокого уровня, мне посоветовали переехать туда.
– Как они это определили?
– Когда я начал работать со школьниками, они побеждали почти во всех соревнованиях по всем возрастам, но я решил остаться в Новом Южном Уэльсе и конкурировать с «викторианцами». В итоге все сильнейшие лыжники Австралии в конце концов вышли из моего штата. Однажды бизнесмен, который нам помогал материально и с которым мы до сих пор общаемся, очень удивился, узнав, сколько я получаю. «А я думал, ты миллионер. Когда поднимаешься в горы, все только и говорят об Альмукове».
– А сколько вы зарабатывали?
Работал почти бесплатно. Помню, как мне приносили зарплату монетами в пакете из целлофана, весом больше килограмма. Родители скидывались на каждый урок и каждое выступление в школе. Потом я, добившись успехов с воспитанниками, стал работать уже в лыжной сборной. У меня был солидный пул спортсменов, которые ездили со мной по сборам. Как-то в Словакию сумел вывести даже 27 детей. Когда я решил сосредоточиться на спорте высших достижений, времени заниматься детьми уже не было, но появились последователи. Даже нынешние члены сборной команды – это ещё плоды той работы.
На австралийских гонках можно увидеть наряды, как будто это Новый год: костюмы кенгуру и супергероев.
– С какой австралийской стороной у вас сейчас связи?
Алексей, мой сын, остался там, недавно приезжал ко мне. Из-за пандемии, а сейчас из-за событий на Украине у меня нет возможности выехать. Уже третий год не получается. Во время локдауна Австралию полностью закрыли: посадили все самолёты и даже из домов никого не выпускали. Но при этом хотят видеть меня в августе в начале соревновательного сезона, когда старты проходят почти каждый день. Сезон там короткий, но очень интенсивный и собирает много народу.
Популярность лыжных гонок и биатлона в Австралии возросла до нового уровня. Сейчас возможно добиться еще больших успехов, но возраст уже не тот, чтобы начинать все сначала. Можно было бы организовать процесс так, чтобы не я ездил туда, а их ведущие спортсмены приезжали сюда для тренировок.
– В августе много европейцев ездит в Австралию кататься на снеге?
Известная вам Настя Кузьмина с мужем Даниэлем, Юрий Каминский с Никитой Крюковым, Александр Легков с Ильёй Черноусовым приезжали туда. В августе можно съездить на высокогорный снежный сбор в штат Виктория, а затем заниматься на таких базах, как «Жемчужина Сибири». Швейцарский тренер Рето Бургермайстер, работавший с российскими лыжниками, постоянно приезжал туда. В конце концов женился на австралийке и сейчас живёт в Австралии.
– При открытии комплекса вас привозили с командой. Как австралийцы оценивают подготовку, что они получили от неё?
– Прежде всего, улучшение результатов. Во-вторых, в одном классе учился Каллум Уотсон, который бежал вместе с Алексеем на Кубке мира. У него рекорд Австралии по максимальному потреблению кислорода, превосходящий результат победителя «Тур де Франс» Кэдела Эванса. Конечно, результаты могли быть и лучше, но работать в одиночку сложно, а удаленность от дома я переносил с трудом. Поэтому планировал собрать команду на «Жемчужине Сибири», чтобы результат был лучшим, но возникли непредвиденные обстоятельства.
– В чём особый колорит австралийских соревнований?
Его трудно описать словами. На чемпионате страны бегут элитные спортсмены, ветераны, моряки, полицейские, дети. Все в одном стартовом листе. Особенно популярен и массовый марафон Кенгурухоппет. Австралийцы одеваются на гонку как на Новый год: в костюм кенгуру, супермена или какую-нибудь прикольную одежду, а их семьи, включая детей в колясках, ждут их по семь-восемь часов до финиша. Для них это просто праздник, спортивный фестиваль, а для нас любой марафон – прежде всего соревнования. Уровень подготовки у нас другой.
Австралиец отдыхал на полу вместе с его сыном, посещал уборную на открытом воздухе и умывался ведром.
В чем разница в подходах к спорту у австралийских и российских спортсменов?
Отношения тренер-спортсмен в этой ситуации равнозначные, как партнёры. Даже дети и подростки не ощущают превосходства учителя. Поэтому там нельзя накричать, показать эмоции, разговаривать грубо, но при этом за всё говорят спасибо. От последнего я их отучил, потому что порой доходило до абсурда. Я попросил ручку, сказал «спасибо», а потом возвращаю, и «спасибо» говорят уже мне. Я поинтересовался: «А мне-то «спасибо» за что? Ведь ты же мне дал ручку». Тут уже «спасибо» неуместно, принижается значение благодарности. Нельзя произносить это слово по поводу и без повода, потому что в этом случае не будешь чувствовать реальной благодарности.
– Что ещё вас удивило в Австралии?
– Требуется постоянно улыбаться, даже при фото для паспорта, а на свадьбах у нас не все радуются. Как-то спросили меня: «Ник, почему на всех групповых фотографиях все улыбаются, а ты нет?» Я ответил, что что-то не испытал счастья. Все смеются, всем весело.
В 2000-х премьер-министр посетил Афганистан и пообщался с военным контингентом, где были австралийцы. Он взял два гроба погибших солдат. В аэропорту – фото на память. Возле самолёта солдаты и два гроба, накрытые австралийскими флагами. Солдаты стоят нормально, а премьер-министр улыбается. Разве это счастливый момент? Это просто глупая привычка всё время улыбаться без причины. Когда я привёл этот пример своим спортсменам, то заметил, что они стали реже улыбаться во время общения со мной.
– С кем из наших соотечественников познакомились в Австралии?
Там большая русская диаспора. Кто-то эмигрировал, кто-то приехал как специалист. У меня друг приехал на марафон и после этого сбежал. Приглашение на соревнования было поводом для получения визы, но на обратный самолёт он не явился и просто убежал. Несколько лет он жил гастарбайтером. Нашёл какого-то мужика, который строил дом. Тот использовал его как дешёвую рабочую силу. В конце концов, он достроил этот дом, в котором жил больше года, и ему пришлось оттуда выселяться. Хозяин спросил его, кто он по профессии, и, узнав что тот инженер реактивных двигателей, посоветовал обратиться в небольшой местный аэропорт, где летали в основном частные самолёты. Он его отвёз к начальнику аэропорта, который быстро понял, что это реально высококлассный специалист в авиации, позвонил в Сидней и рекомендовал его в крупную авиакомпанию. В итоге после поступления на работу ему постоянно продляли визу уже на легальной основе. Он дослужился там до начальника цеха, после чего его перевели в военный департамент, который курировался американцами. Но когда пошли обострения, его уволили первым. Сейчас он работает у моего ученика Бена Сима.
– Какой след оставил Бен Сим в истории австралийского лыжного спорта?
Многие до сих пор помнят, как он выиграл Тобольскую гонку, которая была очень престижной. В неё приехали сильные лыжники из Москвы, члены сборной России, и он всех обыграл, ещё будучи юниором. Кстати, он выиграл также чемпионат Мурманской области. Мы с ним ездили на юниорский чемпионат мира в Финляндию прямо отсюда на моей машине, а перед этим тренировались в Тюменской области, в деревне Солобоево. Бен спал на полу вместе со старшим сыном, мылся в бане из ковшика, ходил в туалет на улицу. Однажды он пришёл и говорит: «Ник, мне нужен лом. Там в туалете сталагмит вырос». Парень несколько лет жил у нас в семье, и я воспитал его как русского, став вторым папой.
Каковы связи между биатлоном Австралии и Новой Зеландии? В Новой Зеландии сейчас растет интересный молодой спортсмен Кэмерон Райт, который входит в топ-30 на этапах Кубка мира среди взрослых.
Я о нем знаю, и он обо мне знает, но нет связей между Австралией и Новой Зеландией. Федерации биатлона никак не взаимодействовали друг с другом, и по каким-то причинам у них не было даже желания контактировать. В Новой Зеландии есть база «Сноу Фарм». Меня приглашали туда работать, говорили, что условия такие, что могу тренировать прямо из окна: домик там прямо на рубеже, и откуда видно мишени. Я отказался, потому что у меня уже были спортсмены, и я не мог их бросить.
И после соревнований обходил ограждение, собирая пули.
– Все еще случаются пробежки на дистанции марафона и участие в соревнованиях для ветеранов. Что же подталкивает к этому?
Я всегда заботился о своей физической форме и здоровье. Моя работа связана с обучением спортсменов катанию, поскольку тренер должен сам владеть техникой для передачи ее ученикам. Не каждый в возрасте 60 лет способен бегать вместе со спортсменом. Любовь к лыжам у меня сформировалась с детства.
– Как именно проявится научный подход к лыжной технике?
Я до сих пор числюсь в Институте спорта Нового Южного Уэльса. Там две девочки пошла в научную работу. В институте поставили специальный тредбан, на котором можно отрабатывать технику. Впервые такой увидел в шведском Торсбю. Мы там провели сбор, всё мне очень понравилось, и я понял, что надо заниматься этим направлением. Ударился в технику лыжного хода с научной точки зрения, и у меня появился собственный принцип. Сейчас вижу даже у членов сборной России такие кардинальные ошибки в технике, что с ними можно рассчитывать на высокий результат только если все сильные соперники застрелятся. Очень сильно режет глаз.
– Сын у вас чем занимается в Австралии?
В августе у него состоится свадьба с девушкой, которой пять лет вместе. Она француженка, приехала туда студенткой, училась и работает менеджером в сфере ресторанного бизнеса. Алексей поддерживает отношения с американцем, с которым бегал, и занимается интернет-бизнесом.
– Сам он тренировать не хочет?
Он трудился в Олимпийском комитете Австралии и посетил юношеский олимпийский фестиваль, став лицом австралийского спорта. Под одобрием олимпийского комитета он побывал во многих школах Австралии, снимал рекламный ролик по популяризации биатлона, рассказывал о тренировках, беге и стрельбе, стремился передать атмосферу соревнований Кубка мира. Сам себе некогда тренировать было суждено, и он ощущает, что это не его уровень – надевать крепления на спортсменов.
Как тренер меня беспокоит тот факт, что я беру новичков, обучаю их надевать крепления и поднимаю до уровня мастера спорта. Мой сын Алексей выполнил норматив мастера спорта международного класса, став бронзовым призёром Всемирной универсиады в Трентино в 2013 году.
Не жалко ли вам, что ваш труд остался незамеченным на родине?
Многие говорят мне, что я ничего не достиг, но мало кто знает, что после гонок я ходил на рубеж и собирал патроны, выпавшие из-за осечки, чтобы их потом использовать. На Кубке IBU спрашивал у многих команд, кто богат патронами – просил дать хоть одну пачку. Это реально спасало нас. Однажды Илья Трифанов пришёл в гости, а у нас на стенке три пары лыж: классическая, тренировочная и гоночная. Он спрашивает, а где ваши лыжи и мази? Я показываю на стенку, а потом достаю бабушкин тряпочный мешок на тесёмочке: «А вот это наши мази». Вот в таких условиях мы бегали и не были худшими. На Кубке мира я был пять в одном: папа, мама, тренер, смазчик и повар.
