В сезоне дебютирует биатлонistinа Кристина Резцова, дочь трёхкратной олимпийской чемпионки Анфисы Резцовой.
Ей удалось взять бронзу на масс-старте в Анси — это первая награда для российской женской сборной по биатлону за два года.
Кристина дебютировала на Кубке мира в 2018 году, примерно два года назад утвердилась там, но особых результатов не показывала. Сейчас в сборной нет никого быстрее: Резцова лидирует среди российских спортсменов по общему зачёту, приближается к пьедесталу и уже думает о медали Пекина-2022.
В прошлом сезоне спортсменка отсутствовала, уйдя в декрет. До 8 месяца тренировалась, а в феврале 2021 года родила дочь Сашу. Муж Кристины – лыжник Иван Анисимов. На эту зиму Резцова готовилась отдельно от команды: помогали муж, отец тренер Леонид Резцов, регион (ХМАО) и экс-тренер сборной России, а теперь шеф Болгарии Виталий Норицын.
Кристину отобрали на ноябрьский отбор Кубка мира, где спортсменка реализовала свой шанс. История действительно впечатляющая: за семь месяцев без условий, приближенных к тренировочным для основной команды, Кристина нашла свой уровень суперформы.
Мама Анфиса любит повторять: Кристинка вся в меня. Речь не только о классной скорости и не очень надежной стрельбе – темпераментом тоже схожи. Но в спорте Резцова повзрослела: гонки в нижнем белье поверх комбинезона позади – замужество и самостоятельная работа заставили Кристину многое пересмотреть.
В продолжение следует обстоятельное интервью капитана команды.
***
– Тренеры перед сезоном говорилиРаботаем «вслепую» и не знаем точно результата — всё станет понятно в декабре. Как вы оцениваете свою форму за последние месяцы?
Форма оставалась для меня тайной всё межсезонье, ведь я не могла найти себе равных. В команде хоть примерно знаешь состояние подруг.
Работала в одиночку. Первые старты летнего сезона не давали полного понимания ситуации. На летний чемпионат России выходила, словно впервые бегу. К отбору в ноябре предполагала быть в неудовлетворительной форме – скоростных работ выполнила немного, лишь несколько подготовительных. Еще за неделю до отбора заболела, два дня пролежала с температурой, но уже на третий день восстановилась и тренировалась.
Задавал ли этот нечёткий план волнения или вдохновлял на рискованное предприятие?
Не беспокоила. Состояние неизвестности может успокаивать, потому что не знаешь, как всё сложится. Не настраиваешься: вот да, сейчас могу! Не тратишь энергию понапрасну, а собираешься и работаешь, ничего лишнего не придумывая.
В период вынашивания ребёнка и после появления малыша Вы размышляли о предстоящей Олимпиаде? Сколько времени осталось до неё, какой план тренировок необходим?
После завершения сезона 2019/20 у меня возникли сомнения. Было ощущение измотанности, а беременность подарила мне покой и отпуск. Не стремление вернуться быстро, а необходимость перевести дух.
Оказалось, жить без спорта не представляется возможным. Прошло несколько месяцев с момента, как узнала о беременности, и поняла: хочу заниматься спортом, поддерживать себя в форме. Сезон начался у девушек, а я смотрела на все это и говорила себе: да, хотелось бы вернуться, по крайней мере, попробовать.
Родив ребенка, сразу подумала об Олимпиаде, но знала: все может сложиться по-разному, зависит от меня. Быстро восстановилась, и с мая начала тренироваться вместе со всеми девушками.
– В 2020 году, до беременности, у вас были колебания по поводу того, продолжать ли?
Я находилась в эмоционально трудном состоянии. Устала тренироваться ежегодно: такой режим почти лишал меня личной жизни и отдыха. Даже межсезонье не всегда позволяло отдохнуть так, как хотелось бы. Постоянная занятость поглощала много сил.
Сезон-2019/20 стал для меня первым в Кубке мира. В личных гонках результат не был успешным. Возможно, у меня пропало желание и мотивация. Сейчас я отношусь к этому иначе и получаю больше удовольствия от происходящего, не работая 24/7.
***
– По весне прошлого года вы сказали, что хотите вернуться – к кому обратились?
Когда я начала потихоньку восстанавливаться, позвонила Виктору Майгурову и Михаилу Шашилову с вопросом о дальнейшей судьбе. Получила ответ: включили меня в состав Б, но тренироваться нужно в сборной обязательно. Я ответила, что не готова ехать в команду, оставлять дома двухмесячную дочку. Поняли мою ситуацию, но сказали, что условия для всех одинаковые: надо быть в команде.
В голову мне сразу пришла мысль обратиться к Виталию Норицыну за помощью. К счастью, отказа не было. Более того, согласился с удовольствием – и с этого момента я начала тренироваться под его руководством. Но всегда помнила: из-за отсутствия в команде могут не взять, не допустить никуда меня и все.
– Организовать самоподготовку – это тяжело?
– Да, очень. Первые месяцы особенно сложны, когда не понимаешь, что происходит.
Выбрать места сборов несложно. Нам определились с необходимыми для подготовки средствами. В июле — лыжный тоннель, то есть Санкт-Петербург, потому что выехать из России невозможно. Два горных сбора – май и август: Эльбрус подходит по высоте, плюс Семинский перевал.
В мае решили отложить стрельбу ради сбора пожертвований.
Мы обсуждали: в этом сезоне нам важнее высота или стрельба?
Договорились, что стрельбу восстановить проще, чем здоровье; поэтому на Эльбрус я даже не брала оружие.
С размещением постоянно были трудности на каждом сборе. Я не могла остановиться в отеле из-за необходимости кухни для ребёнка. Поэтому приходилось арендовать квартиры, желательно поближе к комплексу. Такой вариант не всегда был доступен.
По приезде в Петербург проходил чемпионат Европы по футболу. В радиусе 20 километров от стадиона не было мест для проживания. Кавголово и так был популярным курортом с большим количеством отдыхающих, а Евро еще сильнее сказалось на ситуации. Потому каждый день ездили туда-обратно на две тренировки вместе с малышом. К тому же начался летний сезон, время объемных тренировок – все это было очень тяжелым.
Сложнее всего было разобраться с организацией: хранение оружия, договоренности о трассе и стрельбище… Сначала я понятия не имела, что и как делать. Даже вне сборной всё, как правило, решает тренер.
Я, не бронируя гостиницу, сразу ехала на стадион и договаривалась с оружейником: а примите ли вы у меня винтовку? Во время Евро сложилась непростая ситуация с провозом и хранением оружия – Росгвардия постоянно проверяла. Проблем было много – но к счастью, всё удалось решить.
– Кто регулярно присутствовал на ваших тренировках?
Муж и я ездили на сборы в июнь и июль: папа между своими приезжал на пять дней. В Петербурге мужчина помогал с оружием, поскольку мне нужно было отрегулировать новую ложу и исправить грубые ошибки. Я полтора года не стреляла. В августе Леонид Мякишев тренировал меня на Семинском перевале – по организации это был самый легкий сбор.
Рядом был только муж: пристреливал меня, потом уходил на тренировку. Если требовалась помощь — посмотреть, как я стреляю, или помочь в функциональном плане, я просила его, и он делал это, а затем шел тренироваться. Больше никого рядом не было, осталась предоставлена самой себе.
О чем шла речь в работе отца?
Он предложил помощь еще в мае, когда я сообщила о проблемах с прежней ложей. Он осмотрел ее и сказал, что требуется многое изменить. Возникли нюансы со «щекой» – она была не очень надежно прикручена и двигалась. Возможно, из-за этого лежка была плохой. В целом требовалось изменить много деталей, поэтому папа предложил срочно сделать новую ложу.
Я дала согласие. Новая ложа имеет те же размеры, что и старая, но изготовлена из дерева, а предыдущая была из карбона. При изготовлении ложи папа приходил посмотреть, как правильно я лежу, стою, какая длина приклада. Еще мы немного изменили «грибок» – рукоятку, на которой стоит винтовка.
Я от отца просила только о стрелковой подготовке.
– Мама участвовала в процессе?
В отношении тренировок – совершенно нет. Мама может рассказать кое-что из личного опыта: как это было, какие чувства и переживания испытывала, чего можно ожидать негативного. Но вмешиваться в подготовку – нет, такого никогда не делала.
***
В течение всего лета сделала только одну процедуру массажа – назначила встречу с девушкой из Петербурга, разумеется, за оплату. У супруга имеется массажер, которым использовали вместе. Медиков и биохимиков не привлекали.
– Каким образом осуществлять мониторинг в таком случае? Следить за лактатом, биохимией и другими показателями, которые команда контролирует.
Я много лет занимаюсь спортом и хорошо знаю своё тело. Нужно было понимать, что после родов организм не готов ко всем нагрузкам. Однако не было никакой системы контроля: ни лактомера, ни других приборов, только собственные ощущения.
Тренировки были преимущественно объемными – первая-вторая зоны без интенсивных нагрузок. Мне не нужен был полный контроль, но после каждой тренировки я сообщала Норицыну или с мужем просчитывали следующую стратегию. При плохом самочувствии или излишней усталости план сразу корректировался.
Виталий Викторович и я хорошо общаемся, между нами сложились дружеские отношения, которые закрепились давно. Я отправляла ему сообщения, всегда получала ответ; если нужен был важный разговор или срочно требовалось что-то обсудить, мы связывались по телефону.
Вы высоко оцениваете Норицына, говоря, что ему доверяете не всем. Когда и по какой причине произошла такая оценка?
Много лет сотрудничаю с Норицыным: началом было совместная работа в юниорской команде, затем в молодежной сборной ехали на Кубок IBU, помощь оказывал и во время тренировок у Падина.
В прошлом сезоне спортсмен играл в основном составе, а я – в резервном. У нас всегда была связь: кто как тренировался, что делалось правильно, что нет – я в любой момент могла спросить. Доверие формировалось годами.
Меню методика ему была мне близка, я знала, что он сможет всё доходчиво изложить и я всё пойму. Не просто «ты сегодня делаешь 4 часа потому что так надо», а развёрнутое объяснение каждой тренировки. У нас с Норицыным всё получится.
– Говорят, недостаток самостоятельной тренировки – это нехватка спаррингов. Были ли у вас хоть какие-нибудь варианты?
Летом я дважды пробежала кросс-тест по стадиону. С мужем пробегала первый раз: он бежал не всю дистанцию, а подключался отрезками. Второй раз – с Ларисой Куклиной, и мне стало легче.
Я увидела, как Лариса готова к тренировке. Она готовится вместе с группой – значит, уровень всех примерно одинаковый. Я пробежала с Ларисой и поняла: наверное, я в достаточно хорошей форме, чтобы начинать работу не в восстановительном режиме, а в подготовительном к соревнованиям.
Летом у меня не было ни одного спарринга в стрельбе. Когда случались возможности, я наблюдала за парнями во время тестов друг против друга. Старалась понять, могу ли стрелять так же быстро, как и производить выстрел.
Работая без спарринга, можно ограничивать себя по времени. Просила мужа засекать меня при достижении рубежа – у меня были определенные стандарты, за сколько я способна стрелять. Это время сокращалось на каждом сборе, и я старалась укладываться в эти рамки.
Насколько отсутствие спаррингов затрудняет самостоятельную подготовку?
С функциональной точки зрения – не уверен. Тренируясь в сборной, сложно объективно оценить свою форму. Кто-то быстро набирает кондицию, а ты медленнее и не понимаешь: делаю всё также – почему отстаю? Начинается паника – хотя, возможно, нужно больше времени.
Уделяя время самостоятельным тренировкам, ты выполняешь только то, что необходимо именно тебе, не беспокоясь о сравнениях с другими.
Считают, что спарринги помогают привыкнуть к стрессовой ситуации соревнований. Но если стресса не испытываешь вне сезона, то давление на этапах может стать сильнее.
Я раньше также так считала. Непрерывно наблюдала за соперницами: как выполняют выстрелы, быстрее ли действуют, чем я?
Теперь изменила взгляд: приду на старт и буду работать только над собой. Зачем всё время следить за другими? На старте спортсмену не должно быть ни кого ни чего вокруг.
В тренировках искусственно вызывают напряжение для того, чтобы в соревнованиях это напряжение присутствовало. Без первоначального напряжения нет смысла его создавать позже.
– Появится ли такая возможность, то повторили бы этот опыт самостоятельного обучения?
Подготовка зависит от партнёра по работе. При планомерности команда действует организованнее. Восстановление имеет значение. Каждый спортсмен определяет приоритеты. Для меня важно было готовиться с учётом организма после родов – функциональная подготовка в первую очередь, остальные аспекты на втором.
Если получится сотрудничать с нужным тренером, разумеется, приму участие. Зачем изобретать велосипед? В противном случае предпочту работать со своим наставником.
В чем психологически основное отличие команды от индивидуальной подготовки?
В межсезонье мне удавалось работать с удовольствием благодаря семье, которая поддерживала меня эмоционально.
Редко когда в команде царит дружеская атмосфера, всё прекрасно. Обычно она напряженная, и ты преимущественно ищешь положительные эмоции где-то на стороне. Я не имею в виду определенных людей: коллектив большой, все разные – у каждого свой режим, своё понимание жизни, тренировок. Можно не ужиться даже с доктором — опять же, не о конкретном человеке речь, просто пример.
Нам удобно жить с теми, кто нам нравится. То же самое и с работой: когда всё устраивает, хочется трудиться, появляется много желаний. Когда нет, приходится терпеть.
В этом сезоне я была максимально мотивирована и отдавалась тренировкам с полной отдачей.
***
Вы замечали, как некоторые биатлонщицы заметно улучшают свои результаты после рождения детей?
Не уверена, насколько это связано с родами. В этом сезоне у меня больше, чем раньше — самый насыщенный за всё время. Практически нет выходных, можно пересчитать на пальцах дни, когда я не занималась.
Не могу утверждать, чем роды повлияли на мое состояние, но сейчас я себя функционально лучше ощущаю. Перед любой тренировкой чувствую организм на 98%. Возможно, раньше я не умела реагировать на сигналы своего тела. Давали нагрузку, выполняла и не задумывалась: хорошо это мне или плохо? Следующий день — новая тренировка, а я не знаю: стоит ее делать или нет?
– Известно, что многие из мира биатлона, услышав о подготовке Кристины Норицыным, полагали, что ее выступление после декабря снизится. Как считаете?
Мы готовились так, чтобы в декабре выступать стабильно, избегая пика формы. Виталий Викторович всегда сдерживал меня: Кристина, тебе пока не нужно этого делать. Даже когда мы готовились к отбору, сказал: ничего страшного, если ты поедешь на Кубок IBU – ты только начинаешь разгоняться.
Не знаю, почему возник такой стереотип о его работе. Думаю, после декабря результаты будут только расти, надеюсь на это. Мы не делали ставку на отбор или декабрь. Чувствую, что разгоняюсь от гонки к гонке. Выходя на старт, понимаю: сегодня стала чуть сильнее, чем вчера. Это видно по результатам чистого хода – прибавляю.
Как связаться с главным тренером Михаилом Шашиловым, если он не ведет вашу тренировку?
После летнего ЧР мне сказали, что для допуска на отбор нужно присутствовать на сборе в Тюмени. Сначала я поняла, что буду тренироваться вместе с командой. Приехав в Тюмень, я подошла к Шашилову и спросила, как тренироваться. Он ответил: зачем тебе вникать в нашу подготовку – ты готовилась сама по себе, продолжай так же.
Выбравшись, он повторил: если есть готовый план – всё в порядке, действуй по нему; если команда отдыхает, а тебе нужна тренировка, окажут помощь, привезут и у odbiorят.
Это был обычный разговор, обсудили рабочие вопросы. Предполагаю, что Михаил Викторович доверяет моей работе и не видит смысла ее менять. Все мы работаем на результат. Какой смысл в том, где и с кем я буду тренироваться, если показываю результат? Результат важнее, чем сам процесс тренировки.
***
– Мы помним вас задорной девчонкой, способной Надев нижнее белье под комбинезон, участник может пробежать гонку. Вы недавно упомянули о том, что являлись нерадивым человеком. Кажется, у вас появилось новое отношение к работе.
– Я точно ощущаю это, и мне очень нравится. Раньше не понимала, что такое большой спорт, нельзя к нему без серьезности относиться. Всегда подходила к тренировкам как к игре. Сейчас осознаю, что во мне больше осмысленности: для чего это делаю, куда иду. Многое изменилось именно в подходе к делу.
Спасибо мужу за понимание, взрослее меня, помудрее. Пояснил, что детство прекрасно, но оставаться его в некоторых сферах. Я всё тот же веселый человек, например, в семье – могу пошутить, посмеяться, поиграть. Но всё должно быть вовремя и на своём месте: если это тренировки или соревнования, всё должно быть серьёзно.
А после можешь вернуться домой – поиграй с мячом по всем комнатам, если это приносит тебе радость.
– Когда произошёл решающий разговор, когда вы всё осознали?
Не было разговоров. Каждую раз пересматривала свое восприятие ситуации. Получала советы, объяснения, почему делаю не так, неправильно отношусь к чему-то или почему-то у меня что-то не получается. Исходя из этого, воспринимала повторяющуюся ситуацию по-другому, старалась исправить. В итоге пришла к тому, что имею сейчас.
– Как вы сейчас общаетесь с дочерью?
Ответить на вопросы о ней трудно. Очень скучаю и общаемся мало — хотелось бы чаще, но возможности нет. Связываюсь с семьей около трёх раз в день. Утром специально встаю пораньше, чтобы позвонить, пока дочка не уснула после первого дневного сна. Потом после тренировки. И вечером перед их сном ещё на полчаса. К сожалению, вот так приходится.
Последнее наше свидание было до моего отъезда из России – примерно 18 ноября. Возможно, встретимся на новогоднем собрании, если всё пойдет гладко. Сейчас с поездками сложностей много.
– На вас давит фамилия?
Нет, ко всему происходящему с мамой и связанному с ней отношусь спокойно. У нас общая фамилия, но у каждого своя жизнь, свой путь. То, что было у мамы, это её величие. Было бы здорово, если смогу стать такой же. Если не смогу, от этого жизнь плохой не станет.
