Эксклюзивное интервью российской биатлонистки, которой вчера МОК отобрал серебряную медаль и запретил участвовать в зимних Играх навсегда.
— Как вы узнали о решении МОК?
Открыв новости, узнала о решении. МОК не отправил мне специальных уведомлений. Знала, что его вынесут в ближайшее время. 13 ноября состоялись слушания, но решение тогда не было принято.
Когда лишили медалей других спортсменов, вы догадывались, что будет с вами?
Вначале, когда начинался процесс с лыжниками, была надежда на перемены. Но после ограничений для бобслеистов и скелетонистов стало ясно: дальше преград будет больше. Поэтому решение было предсказуемым, хоть и печальным. Все же надеялась на индивидуальный подход к рассмотрению дел каждого спортсмена.
Но где тут индивидуальность? У наших спортсменов нет весомых доказательств вины. Обвинение на слушаниях выглядело слабо: лишь одно слово «система» в каждом предложении. Ничего конкретного не предъявлено, а МОК вынес столь серьезный приговор.
— На этом заседании вы в основном слушали?
— Верно. Лишь в концовке появилась возможность высказаться. Всё.
— Что вы сказали?
Мы действовали в рамках правил, включая прохождение допинг-контроля, независимо от организации — ВАДА или РУСАДА. Условия всегда были одинаковы. Связь с представителями этих организаций осуществлялась исключительно через допинг-офицеров. Я, как и большинство спортсменов, Родченкова никогда не видела лично. Когда он возглавлял антидопинговую лабораторию, этот вопрос меня не волновал. Мы проходили все необходимые процедуры и выполняли все требования.
В конце прошлого года обвинения показались преувеличенными. Проанализировав показания Родченкова, возникает вопрос: где были представители ВАДА? Казалось, что в Сочи присутствовали только русские. Всё выглядит как фарс. Никаких доводов не принимают во внимание. МОК лично разочаровал. Я надеялась на взвешенное решение. Доклад Макларена и комиссии так ничего и не доказали, а решение всё же приняли.
С кем связались первым после того, как узнали о нём вчера?
Не вчера узнала о новости. В Омске около 12 часов появилась эта информация. В то время я уже лежала спать. Утром проснулась, пришли сообщения и другие известия. Никому не звонила. Какой смысл? Сегодня все мне звонят. Поэтому нет возможности кому-то позвонить.
Уже состоялся разговор о ситуации с Вилухиной и Зайцевой?
Вчерашняя беседа прояснила возможный исход. Прежде всего заявили о намерении бороться до конца, подав апелляцию в CAS. Решение не устраивает всех и признаётся не окончательным. У нас есть основания для опровержения вынесенного решения, которые мы непременно используем.
— Кто-нибудь предложил вам свою помощь?
Благодаря защите со стороны Союза биатлонистов России адвокаты нас поддерживали. Союз планирует и дальше нам помогать. Все это происходит не отдельно от других.
Это общая проблема, которую СБР, разумеется, поддерживает.
— Думали, с какими доказательствами пойдете в суд?
Все нужно согласовать и проконсультироваться с представителями СБР, которые будут нас представлять. Без помощи специалистов я недостаточно компетентна. Вместе мы разберёмся и составим единую стратегию.
— Вы задавали себе вопрос: почему я?
У меня было много вопросов. Главным доказательством вины спортсмена является его фамилия в «Дюшес-листе», составленном Родченковым. Понимаете ли Вы, что показаний одного человека недостаточно для обвинения и вынесения решений? Тем не менее это происходит.
— Вы говорили, что не собираетесь возвращать медаль…
Я повторю, МОК в сложившейся ситуации не соответствует моим представлениям об организации, действующей в рамках олимпийских принципов. В связи с этим, я выработал собственную позицию.
Общались ли вы по этому вопросу с Екатериной Шумиловой, спортсменкой, участвовавшей в той серебряной эстафете, к которой у МОК нет возражений, но медалей её тоже лишают?
Конечно, обсуждали. Екатерина не обвиняет нас. Она все понимает. Если так можно выразиться, ей повезло, что её в этом списке нет. Претензий к нам у неё нет. Внутри команды разногласий нет, придерживаемся одной позиции. Всё похоже на бред, который катится снежным комом. Заявления настолько абсурдны, что даже смешно, что такое можно сформулировать.
Что будет, если не получится доказать своё невинное?
Остаётся жить и работать. Работа связана с биатлоном. Не представляю, как общаться со спортсменами, рассказывать им о целях. Всё равно предстоит это сделать. Верю, что беспредел закончится, и пройдут обычные Олимпийские игры со всеми странами, в том числе Россией.
Эта олимпийская медаль – самое важное для меня в спорте. За нее буду бороться. Не хочется сейчас думать, что будет дальше, если ничего не удастся доказать. Верю, что всё получится.
Ольга Вилухина: «Не стоит ей радоваться, чешской биатлонистке. Медали за кровные старания я не отдаю».
