На пресс-конференции Юрлова-Перхт говорила о стрельбе, борьбе на заключительном круге с Маргаритой Васильевой и завершении сезона победой. Но интервью началось с обсуждения Олимпийских игр 2018 года.
Как тебе удалось оставаться на тренировках, узнав, что олимпийских соревнований у тебя больше не будет?
Только семья помогла мне в трудный момент, потому что все мои близкие были рядом тогда, когда это было важно.
— Где вы в тот момент находились?
В Рамзау приехала сразу после этапа Кубка мира в Антхольце. С тренерами решили, что продолжу готовиться к Играм индивидуально, как делала большую часть сезона. В Рамзау нашла очень хорошую трассу, похожую на корейскую. С очень затяжными подъемами, которые хотелось отработать как следует. Это важно, когда ты не только физически, но и психологически готов к таким участкам. Тренировалась и представляла себе, как буду бежать эти подъемы в Корее. На сбор привезла с собой всю семью: папа тренировал, мама помогала с дочкой.
— От кого вы узнали о том, что не едете на Игры?
Прочитала в интернете. Сначала не поверила не из-за фамилии, а потому что знала о приезде комиссии МОК в Москву. Думала, что названные фамилии просто идут по алфавиту: Акимова, Бабиков, Елисеев, Кайшева… Что до меня просто еще не дошла очередь. Три дня надеялась на объявление, что и я еду на Игры, но этого так и не произошло.
После этого последовало несколько писем в Международный олимпийский комитет, на которые не поступило ответов. Затем Антон Шипулин выступил с предложением привлечь юристов…
В каждом нашем разговоре в течение сезона я чувствовал, что на ваших глазах крупным шрифтом было написано одно слово – «Олимпиада». Какова была причина такой важности этого старта для вас?
Соревнования — цель любого спортсмена высокого уровня, вершина карьеры. В силу возраста для меня это была последняя Олимпиада. Найти мотивацию и силы на ещё четыре года было бы очень сложно.
Я была сильно мотивирована, все поддерживали. Ведь были неудачные попытки отбора на прошлые Игры — в Ванкувер, в Сочи. Здесь я постоянно чувствовала: вот мой шанс. Я способна пройти все отборы и реализовать себя.
Недавно мне рассказал один спортивный руководитель, что четыре года назад вас не отобрали на Игры в Сочи не из-за решения тренеров. Вас забыли включить в список допинг-тестирования перед началом сезона, а это было обязательным условием для выступления в олимпийской команде.
Я не имею информации об этом. До игр в Сочи существовали две женские команды, и я попала между ними. В конечном итоге оба состава остались без меня. На мой взгляд, именно в этом кроется риск индивидуального тренинга.
Непринятое решение
Какие у вас были мысли во время Игр в Пхенчхане: о самом участии или о медали?
Думала об этом, понимала, что будет непросто. Сейчас высока конкуренция, много сильнейших спортсменок способных войти в десятку. Нужно смотреть на ситуацию реалистично, но Ханна Эберг выиграла индивидуальную гонку, только-только начав выступать в взрослом спорте и не показывая стабильных результатов. Если судить по её показателям в Кубке мира до Игр, никто бы не рискнул предсказать её успех в Корее. Поэтому настраивала себя на то, что будет сложно, но шансы есть.
Если готовились к тому, что Игры в Пхенчхане стали бы заключительными в карьере, то почему приехали в Ханты-Мансийск на национальное первенство? За наградами?
Мы с отцом решили отправиться в Ханты-Мансийск и там принять решение о старте. Провели две тренировки, и я решила выступить. Приехать на соревнования и не выйти на старт было бы неправильно, даже психологически. Рада, что удалось хорошо выступить, пусть и не все проблемы со стрельбой остались без решения. Решила приехать в Ханты-Мансийск – правильное решение.
Вы определились с планами на будущее?
Нет пока ничего конкретного. Желание — отдохнуть, вернуться домой, обнять ребёнка, наконец увидеть мужа, с которым не виделись с января, а потом уже принимать решения. Очень хочется обрести мотивацию для продолжения выступлений, и знаю, что семья в этом меня поддержит.
Хотела спросить: как чемпионке страны удаётся соперничать с молодыми, здоровыми спортсменами, свободными от семейных и других обстоятельств, мешающих тренировкам? Супруг продолжит работу с горнолыжниками и снова будет в разъездах. Неужели задумались о завершении карьеры? Или сил уже не хватает?
Остались силы. Сейчас многое будет зависеть от изменений в СБР, его руководителя и отношения нового руководства к моим пожеланиям.
Будет ли возможность готовиться по-прежнему индивидуально, как и раньше?
— Да.
Какие помехи можете представить?
Предпочитала бы подождать более чёткой информации, прежде чем высказываться по этому поводу.
Как построить команду
Смотрели ли вы Олимпийские игры? Было тяжело?
Нет, я не смотрела их специально. Думала о друзьях, выступающих в Пхенчхане, переживала за Настю Кузьмину, у которой прошлый сезон не удался, а сейчас она так собралась, что поразила всех. Хотелось поддержать и наших четырёх ребят.
Вернувшиеся с Игр говорили о том, что у нас не было команды. Хотя, казалось бы, сама ситуация должна сплотить людей. В те периоды, когда вы находились в сборной по ходу сезона, эта разобщенность ощущалась сильно?
В начальной стадии – нет. Все были слишком увлечены собственной подготовкой. А вот когда сезон запустился, и рядом оказались другие команды… Я наблюдала со стороны людей, которые делят радость и горечь друг друга. У нас же после неудач люди закрывались и не желали общаться.
— Имеете в виду спортсменов?
— Да. Никто не желает общаться, не хочет помогать.
— А сейчас речь о тренерском штабе?
Нам не хватает нормального общения, чтобы понять, чего хотят и ждут от тренеров спортсмены, а тренеры – от спортсменов.
В другом случае построить команду я просто не вижу. Если разобраться, у нас больше негде искать поддержку, кроме как друг в друге. Ведь после любой неудачи важно иметь возможность не только выговориться и сбросить негатив, но и быть уверенным, что тебя поймут и поддержат. У нас ведь сильные спортсмены. Просто иногда куча энергии уходит на то, чтобы мысленно себя терзать и думать о том, что в той или иной ситуации скажут тренеры или болельщики.
В связи с этой темой вспоминается Вольфганг Пихлер, который много трудился для создания атмосферы, о которой вы говорите.
Несмотря на все усилия Вольфганга, между нами было немного разговоров. Частично из-за языковых трудностей. Но он старался. Собирал нас на совместные ужины, приглашал в кафе и рестораны, хоть не всем это нравилось.
Из-за необходимости говорить весь вечер на иностранном языке?
Именно по этой причине кто-то желал отдыха – просто расслабиться и ничего не предпринимать. общение – двухсторонняя работа, создать атмосферу в коллективе требуется совместно, со всех сторон.
Не возникло ли у вас чувства, что русские спортсмены часто неосознанно ожидают, что тренера вынудят трудиться, а он будет отвечать результатами?
Нет. Вероятно, причина в том, о чем я уже говорила. Недостаток общения, отсутствие диалога. Работа, которая приносит результат, прежде всего — это диалог. Спортсмены, попадающие в сборную, как правило, люди, достигшие чего-то, имеющие опыт и свой взгляд на подготовку. Помню, когда в 2010 году мы начали работать с Хованцевым в сборной, он перед каждой тренировкой спрашивал нас о самочувствии, о настроении. Мы знали, что никакой тренировочный план не является догмой. Что-то не сделал на одной тренировке, значит, сделаешь на другой.
Зная о вашем сотрудничестве с Анатолием Хованцевым, задаюсь вопросом: если допустим вероятность его возвращения в национальную команду, будете ли вы вместе со всеми готовиться под его руководством?
С ним у меня наверняка получилось бы найти общий язык в вопросах моей подготовки. Ведь Хованцеву известно, что я уже достигла возраста и статуса, когда не нужно следить за мной, руководить мной или заставлять работать. Достаточно дать задание, и дальше всё будет само собой. Если спортсмен не выполняет нагрузку, то от этого ничего не меняется — тренируется он с командой или в одиночку.
