Заболевания, связанные с нарушением пищевого поведения, ранее распространенные в гимнастике и фигурном катании, теперь все чаще встречаются и в лыжных гонках.
Выяснилось, что олимпийская чемпионка Джессика Диггинс, известная своей харизматичной личностью и обаянием, также столкнулась со значительными трудностями в вопросах питания.
В марте американка представила свою автобиографию, в которой поделилась историей своего карьерного старта и рассказала о тех сложностях, с которыми ей пришлось столкнуться на этом пути. После этого она дала обширное интервью норвежскому телеканалу NRK, где говорила о борьбе с булимией и подчеркивала важность не только осознания проблемы, но и принятия себя и своего тела.
«Мои собственные мысли были полны самых неприятных слов, которые я никогда не произнесла бы вслух»
15 февраля 2018 года. Олимпиада в Пхенчхане: Джессика делает выпад левой ногой на финишной черте. В этот момент она понимает, что это забег всей ее жизни. Она не потеряла ни одной сотой на подъеме, в повороте или во время спуска. Затем Диггинс смотрит на экран: 5-е место, отставание от призового места – 3,3 секунды.
– Мой мозг был расколот надвое: одна его часть убеждала меня, что это была фантастическая гонка, – делится Диггинс спустя два года. Я выложилась на все сто, поэтому должна была испытывать гордость за себя.
Вместе с тем в мыслях раздавался злобный голос, будто эхо из прошлого. Этот голос принадлежал расстройству пищевого поведения, которое когда-то могло стоить Джессике жизни, но теперь, по всей видимости, находится под контролем.
– Часть моего мозга, отвечающая за расстройства пищевого поведения, сказала: «Ты понимаешь, как можно улучшить результат на 3,3 секунды? Если бы не лишний вес!» Он говорил мне самые неприятные вещи, которые я никогда бы не сказала никому. По какой-то причине эта часть меня считала допустимым говорить мне подобное, – объясняет Диггинс.
В своей автобиографии «Достаточно храбрая» Джессика поделилась этой историей, надеясь, что это поможет другим преодолеть трудности, с которыми ей пришлось столкнуться.
В своей книге она делится воспоминаниями о радостном и насыщенном детстве в любящей семье. Ее родители, Деб и Клэй, родом из Канады, а у нее есть младшая сестра Маккензи. Заинтересовалась лыжными гонками благодаря отцу, который был хоккеистом, и которого с этим видом спорта познакомили финские товарищи по команде.
С самого начала стало очевидно, что Джессика обладает талантом: у нее все получалось. Она характеризует себя как человека типа «А» – перфекциониста. Однако стремление к идеалу, которое она считала необходимым для себя как лыжницы в подростковом возрасте, стало началом сложного, негативного и рискованного пути.
– Чтобы достичь идеала, я считала, что в моем теле не должно быть жира. Я осознавала, что это недостижимо и нездорово. Особенно это опасно для девушек, находящихся в подростковом возрасте и переживающих период полового созревания. Однако тогда я была убеждена в своей правоте и стала чрезмерно строга к себе, – рассказывает Диггинс.
«Тебе не хватает усилий, тренировки недостаточны, ты потребляешь слишком много пищи», – звучал внутренний голос, и Джессика ему верила.
Сначала она начала разделять пищу на «полезную» и «вредную». То, что впоследствии стало расстройством пищевого поведения, начиналось с небольших отклонений в пищевых привычках. Постепенно белый хлеб и хлопья заменялись цельнозерновым хлебом и овсянкой.
– Все началось с дисгармонии между мной, моим телом и питанием. Затем ситуация усугублялась. После тренировок, когда я что-то ела, возникала мысль: «Я не должна была это съесть». После этого я выходила на пробежку. Это был замкнутый круг: человек употребляет пищу в большем количестве, чем считает приемлемым, а затем пытается от нее избавиться, тратя энергию.
Началом жизни стало состояние, известное как «нервная булимия», которое характеризуется эпизодами переедания, за которыми следуют действия, направленные на компенсацию».
«Наследственность создает предпосылки, а факторы окружающей среды определяют их реализацию»
– Ты занималась этим, чтобы стать выдающейся лыжницей?
– Да. Во время реабилитации я узнала фразу: «Генетика создает предрасположенность, а окружающая среда запускает процесс». Важно осознать, что расстройство пищевого поведения – это психическое расстройство. Это не твоя ошибка, это не проявление плохого поведения, и это не делает тебя плохим человеком. Я полагаю, у меня была склонность к этому, а стремление стать выдающимся спортсменом послужило тем фактором, который запустил процесс и привел к срыву.
В данный момент обсуждение переедания было неактуально. Даже умеренное питание, которое могло быть недостаточным для человека с таким образом жизни, провоцировало у нее чувство вины. Бег она воспринимала как способ «компенсации».
– Самым страшным было ощущение, что это не мой осознанный выбор. Она пыталась заниматься домашним заданием, но чувствовала, что не может сконцентрироваться, пока не совершит пробежку. Это стало навязчивой идеей: она чувствовала, что должна это сделать, иначе не сможет нормально дышать и продолжить день, – делится Диггинс.
Родители заметили, что с Джессикой происходят перемены. Они попросили её поговорить с ними по важному вопросу, поскольку обратили внимание на то, что она отказывается от некоторых продуктов и переусердствует с физическими нагрузками, выходя за рамки установленного плана.
– Моя мама всегда говорила, что я красива как внешне, так и внутренне, и что я – выдающийся человек и спортсмен. Она подчеркивала, что я не должна обязательно выходить на пробежку после каждого приема пищи. Ее слова были правильными, однако в тот момент я была полностью поглощена своим расстройством пищевого поведения. Я не слушала ее, не могла поверить в то, что она говорит, – делится Джессика.
По ее словам, ее разум будто бы опустел. Внутренний голос отреагировал на слова матери просто: «Она не понимает, о чем говорит. Чтобы стать настоящей спортсменкой, необходимо прикладывать усилия».
– Этот голос словно захватил мой разум и наставлял: «Скажи ей, что все идет по плану. Ты должна это сделать, чтобы добиться успеха». Расстройство пищевого поведения стало способом справляться со стрессом, поэтому, когда родители пытались помочь, я испытывала гнев и отвергала их поддержку, так как опасалась: «Что произойдет, если я лишусь этого?» – рассказывает Диггинс.
Сразу после окончания средней школы Джессика начала разделять пищу на здоровую и вредную.
«После завтрака я почувствовала стыд и страх, будто эта пища оказалась внутри меня»
Все началось с привычного семейного завтрака, включавшего блинчики. В тот день Джессика планировала поработать в магазине, принадлежащем ее родителям. Во время еды она услышала голос, который предостерегал: «Не ешь это, это опасно для тебя, как крысиный яд».
– Неожиданно я почувствовала отвращение к этой еде. Я не хотела, чтобы она была внутри меня, я не смогла бы перенести это чувство насыщения. Самым ужасным было то, что по моему внешнему виду никто не догадался бы, что я переела. Я позавтракала совсем немного, но стыд, тревога и страх охватили меня от осознания того, что пища находится в моем организме.
По пути на работу я решила заехать на заправку, побыстрее сходила в туалет и впервые ощутила тошноту. Это было крайне неприятно. Я помню, как смотрела в зеркало, и по моему лицу текли слезы. Я не испытывала стресса; тревога отступила, и внутренний голос перестал твердить, что я совершила ошибку.
После того, как меня вырвало, я осознала: люди пристрастаются к наркотикам, поскольку они лишают тебя способности испытывать чувства. Я была лишена эмоциональной чувствительности. Я понимала, что это нелогично, и думала: «Боже, это же расстройство пищевого поведения». Я не могла игнорировать свои поступки, но меня пугало то, насколько я отрицала серьезность ситуации, – делится Диггинс.
Неожиданно она обнаружила то, что казалось ей прекрасным выходом из всех трудностей, возникавших у нее ежедневно.
– Будь то стресс, тревога, чрезмерная нагрузка домашней работы, неудачное выступление в забеге или, наоборот, успешное – не имело значения. С того момента мне казалось, что рвота дает возможность начать все сначала. Я чувствовала, что плыву по течению. Самым пугающим было то, что я стала зависеть от этого ощущения освобождения от стресса. Хотя я осознавала, что это вредно для меня, – говорит Джессика.
Она окончательно утратила самообладание. Тошнота стала возникать всё чаще, и вскоре она начала избавляться от съеденного. Изначально она питалась, как и прежде. Но затем осознала, что после выведения пищи из организма можно без труда увеличить порцию.
– Я начала употреблять продукты, вызывающие более неприятную тошноту, которые раздражали горло. Это была своего рода зависимость, и я ощущала потерю контроля над собой. Я не могла прекратить, даже когда думала: «Завтра у меня запланирована интервальная тренировка, это важный день, и мне необходимо получить энергию». Я понимала, что это нездорово, убеждала себя, что больше не буду так поступать. Но, разумеется, продолжала.
– «Я осознаю, что расстройство пищевого поведения способно привести к трагическим последствиям. Однако я не находила в себе силы прекратить». В книге вы пишете так. Что может объяснить этот внутренний конфликт?
– Это весьма непросто. Родители говорили мне: «Мы хотим оказать тебе поддержку, но не можем понять». Люди нередко дают советы вроде: «Не вызывай негативных эмоций!» или просто: «Ешь», «Поедай и не высказывай свои чувства, это не так уж и трудно». Однако, когда у тебя есть расстройство пищевого поведения, это становится самой сложной задачей, – рассказывает Джессика.
Родители осознавали, что проблема приобрела серьезный характер, и вновь расположились напротив дочери. На этот раз они не допустили, чтобы Джессика говорила без перерыва. Ей вручили телефон и попросили связаться с «Программой Эмили» – организацией, оказывающей поддержку людям, страдающим от расстройств пищевого поведения.
«Иногда случаются обстоятельства, когда избежать гибели невозможно. Однако, мне представилась возможность сохранить свою жизнь »
В конечном итоге Диггинс обратилась за квалифицированной поддержкой. Однако улучшение давалось непросто, и этому была причина.
– Моя цель заключалась в том, чтобы успокоить родителей. На каждой сессии терапии я повторяла, что чувствую себя хорошо. Но часть моего сознания говорила: «На самом деле ты не желаешь выздороветь. Тебе нечего будет, если ты поправишься». Именно так расстройство пищевого поведения повлияло на мое восприятие. Поэтому я обманывала родителей, уверяя их в улучшении, хотя ситуация только ухудшалась, – рассказывает Диггинс.
Пока Джессика проходила ежедневные занятия в рамках «Программы Эмили», ее дедушка Билл был госпитализирован с запущенной формой рака легких. Врачи прогнозировали ему всего несколько недель жизни, когда его родные собрались рядом с ним в больнице штата Миннесота.
«По словам Диггинс в своей книге, именно кончина деда стала причиной спасения её жизни. Наблюдение за семьей, переживающей горе, является весомым доводом.
– Я осознала, что существуют обстоятельства, когда смерть неизбежна. Однако, увидев, какое влияние это оказало на мою семью, я поняла, что и сама оказалась на грани. Вопрос заключался не в том, произойдет ли это, а в том, когда, если я продолжу жить в таких условиях. И я поняла, что у меня появился шанс спасти свою жизнь, – рассказывает Джессика со слезами на глазах.
– У меня есть сестра, она на пять лет младше меня, и я размышляла: «Боже, она могла бы закончить так же, как и я». Мне постоянно говорят: «Ты старшая сестра, ты должна быть образцом для подражания». И я подумала: «Возможно, я не тот пример для подражания, который ей необходим. Я не могу поступить подобным образом ни с ней, ни с родителями». Поэтому, когда умер дедушка, я решила: «Пора что-то менять».
Неожиданно в ней проснулось желание поправиться. Однако она по-прежнему полагала, что булимия помогает ей показывать хорошие результаты в лыжных гонках. Но опасения за жизнь и тревога из-за возможной боли, причиненной близким, оказались сильнее. Диггинс стала более восприимчива к советам, получаемым в лечебном центре. Она освоила новые методы управления стрессом и психологическим давлением. Кроме того, она следовала рекомендациям диетолога, который подчеркнул важность разнообразного рациона и умеренности во всем.
– Джессика рассказывает, что начала постепенно включать в свой рацион продукты, которые раньше вызывали у нее страх. Затем она стала приучать себя к тому, чтобы вызывать рвоту все реже и реже.
«Я испытывала ощущение, что мне не хватает качеств, чтобы соответствовать требованиям»
Удержать пищу в организме оказалось непростой задачей. Первоначально целью было сохранение хотя бы один прием пищи. Затем последовал переход к проглатыванию пищи на целый день, затем на двое суток, потом на трое, а затем на неделю.
– Когда возникал стресс, я вызывала у себя тошноту – таким образом сбрасывался счетчик. Но я стремилась продлить эту последовательность. Это был процесс, занимавший несколько лет. Возможно, раз в год, когда происходило что-то крайне беспокоящее, я не справлялась. Весь процесс тесно связан с психологией – с самопринятием и принятием своего тела, с умением преодолевать стрессовые ситуации.
Диггинс с удивлением обнаружила, что ее скорость на лыжах возросла после того, как она начала принимать пищу. Джессика делится историей, произошедшей во время ее первого выступления на чемпионате мира в Холменколлене:
– Я «прибегала к проявлению симптомов» во время ЧМ-2011. Перед первой гонкой я чувствовала себя крайне плохо: оказаться на чемпионате мира, ощутить давление, а затем осознавать, что я допустила ошибку, особенно учитывая, что на следующий день меня ждала гонка.
«Под «использовать симптомы» подразумевается, что она спровоцировала рвоту накануне спринта, в котором ей не удалось занять более высокого места, заняв 25-ю позицию.
– У меня связано очень много приятных воспоминаний о тех временах, однако расстройство пищевого поведения омрачает их и придает им оттенок грусти, – отмечает Диггинс.
Ей потребовалось немало времени и усилий, чтобы обуздать заболевание. Это также способствовало ее достижениям. Начиная с 2012 года, Джессика регулярно занимала призовые места на Кубке мира, несколько раз финишировала в десятке лучших. В 2013 году она одержала победу на чемпионате мира в Валь-ди-Фьемме (в командном спринте вместе с Киккан Рэнделл) – это стало первой золотой медалью для США в истории лыжных гонок.
«Внутренний голос, вызванный расстройством пищевого поведения, повторял: «Я предупреждала – ты не в форме, ты неэффективна»
После своего первого участия в Олимпийских играх в Сочи в 2014 году, где она заняла восьмое место, Джессика продолжала испытывать беспокойство. Весной семья Диггинс организовала встречу для друзей и людей, которые когда-то были связаны с карьерой Джессики. Замечание бывшего тренера обернулось трагическими последствиями.
– Джессика делится: «Более всего меня удивило, что он, кажется, произнес это как похвалу: «Ты выглядишь гораздо больше, чем в старшей школе». Я уловила лишь слово «больше». Никаких упоминаний о том, что я стала сильнее, быстрее или «ты так долго к этому стремилась». Я услышала «больше», и мой синдром расстройства пищевого поведения тут же откликнулся: «Я же предупреждала – ты полная, ты неэффективна.
После этого она вновь провоцировала рвотные позывы. На восстановление контроля потребовалось всего несколько недель, однако это стало поводом для беспокойства, по крайней мере, по двум причинам.
Прежде всего, это стало напоминанием о том, что даже небольшое высказывание способно оказывать значительное воздействие на людей. Именно поэтому Диггинс настоятельно рекомендует всем обдумывать свои слова, особенно учитывая, что говорят родители в присутствии детей.
– Это может оказать негативное влияние, если маленькая девочка наблюдает за тем, как ее мать собирается на работу и высказывает: «В этих штанах я кажусь полной, мне необходимо похудеть». В этом случае маленькая девочка может прийти к выводу, что иметь большую комплекцию – это нежелательно, и что мы постоянно должны выглядеть стройными. Подобные установки можно заложить ребенку в очень раннем возрасте, – предостерегает Джессика.
Во-вторых, этот случай позволил ей осознать, что расстройство пищевого поведения скрыто внутри, и об этом следует постоянно помнить.
– Диггинс отмечает, что человек, находящийся в процессе отказа от алкоголя, может говорить о «завязке», а не о полном излечении. Она подчеркивает необходимость постоянной заботы о себе, поскольку в периоды сильного стресса или жизненных потрясений в её сознании возникает мысль: «Ты знаешь, как справиться с этим стрессом, мы можем использовать знакомые симптомы». Ей приходится прилагать усилия, чтобы противостоять этому, но с течением времени это становится проще.
«Победа над булимией – это важнейшая победа, достижение которой оказалось наиболее трудным»
Мы возвращаемся в Пхенчхан, где Джессика Диггинс набиралась сил после завершения дистанции в 10 километров.
Она заявляет прессе о своей радости по поводу такого результата (5-е место). Однако, внутренний голос нашептывает ей совсем другую историю – о том, что она могла бы получить олимпийскую медаль, если бы продолжала прибегать к искусственной рвоте. По пути от журналистов Джессика сталкивается с важным выбором: прислушаться к этому внутреннему голосу или выступить против него.
Диггинс опровергает обвинения, связанные с прошлым: «Нет! Я буду принимать восстановительный напиток. Я позабочусь о себе. Пищевое расстройство не ускорит меня. Оно причиняет страдания».
– Это была моя самая значительная победа, и во многих аспектах она оказалась самой трудной в моей жизни. Она продемонстрировала мою способность видеть ситуацию в целом. Когда голос расстройства пищевого поведения звучал в моей голове, я отстранилась и сказала: «Нет, ты ошибаешься. Я знаю, что ты не прав».
Это было 15 февраля 2018-го.
21 февраля 2018 года Джессика вновь завоевала золотую медаль в командном спринте, выступая в паре с Киккан Рэнделл. На заключительном этапе Диггинс превзошла Стину Нильссон и Майкен Касперсен Фаллу, показав выдающийся результат. Это стало первой олимпийской золотой медалью для США в лыжных гонках.
Фото: globallookpress.com/Mathias Bergeld/ZUMAPRESS.com, Carl Sandin/ZUMAPRESS.com, CARL SANDIN/imago sportfotodienst, Ulrich Zillmann, CHROMORANGE / Bilderbox; instagram.com/jessiediggins
