Один из самых быстрых биатлонистов Кубка мира Андрей Расторгуев, выступающий за Латвию, в эксклюзивном интервью Sportbox.ru рассказал, за счет чего ему нет равных на лыжне, поделился проблемами латвийского биатлона и признался, что слушает группу «Любэ», но большим её поклонником не является.
— Заключая этап в Оберхофе, нельзя не отметить вашу скорость. В спринте лучший результат, в масс-старте вы в шестёрке. В чём ваш секрет?
— На самом деле показывать высокую скорость я был готов и раньше. Но в прошлые сезоны частенько что-то не получалось. Мы с тренером всегда делали большой акцент именно на скорость в тренировках. Сейчас работа дает свои плоды, и наконец, в Оберхофе мои результаты стали не так уж и плохи.
— Но это же общие слова, вы согласны? В условиях высокой конкуренции в мужском биатлоне ваша скорость явно бросается в глаза. Может, вы просто очень талантливый человек?
— Думаю, секрет в моих тренировках. С тренером работаю индивидуально. Другие команды так не поступают. Зная, что скорость — мой сильный навык, стараемся делать на этом акцент.
— Это тренировки на высоте или интервальные?
— Да, высокогорные тренировки имеют место быть. Но это не главное. Мы уделяем много времени силовым упражнениям. Чтобы развить высокую скорость, нужно много сил, как вы понимаете. В межсезонье я набираю большой объем работы, то есть километраж. Потом «разбегаю» всё это, и получаю скорость. Но это все слова, на деле получается очень много работы до тошноты, до седьмого пота.
— Вы никогда не задумывались о том, чтобы попробовать себя в лыжных гонках?
— Все не так просто, как кажется со стороны. В биатлоне бежишь три километра, делаешь паузу на стрельбу, встаешь и бежишь снова. Это совсем иначе, чем встать и гнать, например, десять километров от старта до финиша. Совсем другая работа, другая специфика. Поймите, не каждый биатлонист может прийти в лыжи, а наоборот. Если бы я хотел попробовать себя в лыжах, к этому нужно было специально готовиться летом, а не просто так в один день переметнуться и надеяться там на победы. К тому же, скажу честно, биатлон в моем сердце.
— Как считаете, почему тогда у вас до сих пор не удаётся закрепиться в элите биатлона? Главная проблема — стрельба? Или не получается совместить её с высокой скоростью?
— Здесь у меня настоящий замкнутый круг. Если в тренировках делаю акцент на скорость, то стрельба от этого страдает. К тому же в сборной элементарно не хватает персонала. Даже скажу иначе, его просто нет. Мне приходится думать о стольких вещах, о которых биатлонисты из сборных России или Норвегии, может быть, даже и не знают. Возможно, из-за этого упускаю тот результат, на который потенциально способен.
— Что вы имеете в виду?
— Вот смотрите. Теоретически в сборной есть массажист, физиотерапевт, но нет возможности постоянно иметь их на этапах Кубка мира. Когда соперники после гонки идут на массаж, я сам ищу варианты восстановления. Вы спросили о стрельбе? А у нас вообще нет тренера по стрельбе. То есть мой личный тренер отвечает сразу за скорость, за стрельбу, за восстановление. Это очень сложно. Просчитаться и что-то упустить очень просто.
— Учитывая все эти сложности, сам собой напрашивается вопрос: почему вы выбрали биатлон? Зная о ваших сильных сторонах, не проще было попробовать свои силы в бобслее или скелетоне, где латвийские спортсмены так сильны?
— Вы правильно заметили, что в Латвии очень сильная школа бобслея. И с точки зрения поддержки со стороны государства там совсем все иначе. На нее работают и лаборатории, и штат врачей и тренеров огромный. Скелетон у нас тоже в почете. Наши спортсмены который сезон в лидерах Кубка мира. Но сердцу же не прикажешь, правда? И потом, когда я влюбился в биатлон, сборная Латвии была иной. Давайте не будем забывать призера чемпионатов мира Илмарса Брициса. Или вспомним Игры-1998 в Нагано. У нас была сильная эстафетная четверка, и мы всерьез претендовали на пьедестал, но стали шестыми. Так что говорить, что у нас нет традиций биатлона — это неправильно. Есть проблемы — да.
— Понимаю, что вы оказались в момент возрождения латвийского биатлона.
Примерно так. Такая у меня миссия. Старики ушли, а молодые еще не успели набрать обороты. Элементарная смена поколений. Сейчас потихоньку поднимаем все с нуля. Пока не всё получается. Посмотрите на меня, мне 26 лет, а я — самый опытный и возрастной в команде. Подрастают хорошие атлеты, но чтобы их заинтересовать, и чтобы у них был шанс проявить себя, нужна поддержка.
— Я видела, вы общаетесь с ребятами из российской команды. Вы что-то перенимаете у них в плане тренировок, может быть, иногда занимаетесь вместе?
Даже если что-то интересно, с тренером стараемся придерживаться системы, выстроенной годами. Что-то новое придумываем сами, ищем варианты. Приходим к результату методом проб и ошибок.
— Есть ли у вас поддержка со стороны Федерации? Выделяется ли финансирование на сборы, поездки на этапы Кубка мира?
— Сейчас стало немного лучше. Мне стыдно об этом говорить, но было очень тяжело. Почти все делали за свои деньги. Переезды, тренировки, проживание на соревнованиях, представляете? Но, к счастью, потом подключился Олимпийский комитет и здорово помог. Сейчас у меня появился первый личный спонсор, и дышать стало полегче. Но глобальных проблем это не решило. Все равно многого не хватает. Сейчас главная проблема для меня лично — отсутствие сервис-бригады. Думаю, вы понимаете, какая может быть разница в результатах с неправильно подобранными и подготовленными лыжами. У нас в команде всего один человек работает, в то время, как у некоторых сборных есть целые вакс-грузовики. Целые лаборатории.
— Вы сами лыжи строгаете?
— Нет. Это всё немного иначе работает. Смотрите, нам Олимпийский комитет выделяет определённую сумму на сезон. Её, конечно, как вы поняли, на все не хватает. И мы сами решаем, что и где можем себе позволить. То есть оплатить массажиста, физиотерапевта и сервисмена на всех этапах Кубка мира мы не можем. В Оберхофе сервисмен с нами был. Вот вам и мои результаты по скорости.
— Но насколько мне известно, основная работа с лыжами и их подбором идёт в межсезонье.
— Всё верно. Ну, а что поделать? Выкручиваемся, как получится.
— Напоследок, чтобы закончить разговор всё же на позитивной ноте, не могу удержаться и не задать вам этот вопрос. Знаете культовую российскую группу «Любэ»?
— А как же!
— А вы в курсе, какая фамилия у ее солиста?
— Конечно! Расторгуев! Вы знали, что в действительности он мой отец и поэтому у меня такая фамилия?
— Что, простите?!
— Шучу я, конечно. Группу «Любэ» хорошо знаю. Не могу сказать, что фанат. Но основные песни перечислить могу. Просто сейчас настроение хорошее, и решил над вами пошутить. Не обижайтесь. Мне на самом деле приятно, что мы делаем интервью. Значит, интересен. И все мои труды не напрасны.
Татьяна Помельникова, «Sportbox.ru»
