Алкоголь, катастрофа и заключение в жизни Петтера Нортуга

* * *

Я несся галопом. Преодолел барьер на дороге и спустился по обрывистому снежному холму, скрывающемуся за его границей.

Я бежал далее, мимо машин на маленькой парковке, позади гаража, мимо сада с большим трамплином, между двумя прильнувшими друг к другу домами, выбежал на темную площадку и увидел, что кровь течет вниз по руке и капает на белый снег.

Бег мой продолжался до заднего двора магазина, вдоль платформы с аккуратно сложенными картонными коробками, далее по асфальтовой дороге. Срезая угол на перекрестке возле детской площадки с горкой, песочницей и лазалками, мимо школы я направился в сторону тропы. Вверх по склону по улице Магнуса Олстеда до самого дома.

Нашел ключ, распахнул дверь и сразу отправился в туалет. Включил горячую воду и некоторое время простоял, подставляя руку под струю.

Я возможно глянул в зеркало, а потом мог просто лечь и заснуть.

Не знаю, о чем думал. Не помню это. Знаю, что произошло, потому что кто-то следил за моим маршрутом с собакой прямо до дома. Взломали дверь, вошли и нашли меня.

Всё, что осталось, это короткие вспышки, фрагменты событий. Как двое полицейских разбудили меня. Как вывели из дома. Я сижу на заднем сиденье машины, небо светлеет. Приезжаем в приемный покой больницы. Проверяют состояние, просят постоять на одной ноге с закрытыми глазами. Берут анализ крови. Снова заднее сиденье полицейской машины. Потом всё исчезает, и следующее, что помню, это как проснулся в изоляторе, как бешено билось сердце и как меня перекрыли чувства, когда я понял, что всё закончилось.

* * *

Суббота, в доме тихо.

После расставания с Рэчел я проживал один, но в подвале имелся квартиросъемщик. В моем возрасте. Забавный человек, которого называли просто Вирром.

Вирре отличался странным нравом, обожал шумные мероприятия и прекрасно дополнял уют в доме.

Дом мрачный и чересчур большой для проживания одним человеком. Вживается в жилой район, с небольшим садом и гаражом.

Отправившись в тренировочный забег, я позавтракал и надел спортивную форму. Затем достал лыжероллеры, палки, рюкзак, наполнил фляжку водой, вышел из дома, погрузил экипировку в багажник машины и поехал.

Серый Audi A7, который стал моим автомобилем пару лет назад, был подарен мне компанией Audi, моей спонсорской организацией.

Я проехал мимо домов на улице Одда Хусбю к кольцевой развязке около школы Ставсет, затем по Конгсвеген мимо Флатосена до «3Т-Ростена» в Тиллере – самого большого тренировочного центра в Тронделаге. Припарковался, надел лыжероллеры и побежал.

Ишел моросящий дождь, дорога была мокрая, воздух прохладный, всего 4-5 градусов тепла.

Я сделал небольшой пробег, подошёл к машине и стал заниматься на тренажёрах.

Мой друг отмечает день рождения, поэтому я пошёл на вечеринку.

Встретили немного людей, все беседовали и пили. Преимущественно лыжники. Спустя некоторое время появилось желание отправиться в город.

Тогда часто бывали в популярном тронгхеймском ночном клубе «Студио 26».

В клубе было много людей. Все приехали с вечеринки, но потом распределились по всему помещению. Я немного поговорил с парнем, которого раньше пару раз встречал. Весёлый человек, похоже, любит такие заведения. Назовем его Кристиан. Он знаком с некоторыми лыжниками.

Неделю назад у меня гостил он. Был день рождения Томаса, и Аре пришел с солодовым пивом, которое мы оставили в гараже. Когда несколько часов спустя появился Кристиан, то был настолько пьян, что сразу отправился в гараж и стал опрокидывать бутылку за бутылкой. Движения его становились все более беспорядочными, хотя даже не понимал, что пиво было безалкогольным.

Кристиан исчез, я встретил двух знакомых девушек, постоял и поговорил с ними. Постепенно я потерял всех, кто пришел со мной. Я немного искал, но никого не нашел. Вероятно, все уехали домой, уже поздно было. С девушками мы договорились продолжить вечеринку у меня.

Кристиан вышел на дорогу и меня увидел. Я предложил ему присоединиться.

Из клуба мы с двумя девушками направились на параллельную улицу Фьюргата и там поймали такси. Время было около половины третьего ночи. В доме мы укрылись в гостиной, слушали музыку и нашли алкоголь.

Кое-что домашнего приготовления, из Мусвика.

Через четверть часа, около трёх fifteen, подъехал по вызову такси Кристиан.

Через десять минут домой вернулся мой жилец Вирре. У него была бутылка напитка из виски и молока. Это, конечно же, был не настоящий виски, а что-то домашнее с экстрактом виски. По словам Вирре, очень вкусное.

Мы провели вечер за разговорами, музыкой и напитками, но постепенно стали менее активны. Вирре выглядел особенно уставшим. Вспомню, как нам пришлось его поддерживать при спуске по лестнице и помочь уложиться в постель. Потом спать ушли девушки, остались только я и Кристиан.

Было чуть позже четырех.

Это примерное последнее, что хорошо помню. Всё остальное – лишь вспышки и вещи, восстановленные по рассказам других. Вспоминается, что я пошел и лег спать. Когда почти уснул, пришел Кристиан и начал меня поднимать. Я вышел с ним и сказал, что закругляюсь, нужно спать. Затем, видимо, уснул. Потом он снова пришел и разбудил меня. Почувствовал раздражение. Пьян и устал. Думаю, принял решение отвезти парня домой.

* * *

Полицейские отчеты, прочитанные мною позже, утверждают, что дорога была мокрой, но не скользкой. Мы, должно быть, сели в машину, выехали на дорогу, повернули направо по улице Одда Хусбю и продолжили движение в сторону круговой развязки на улице Генерала Банга – развязки, которую я, видимо, упустил из виду.

Из всего этого память ничего не сохранила, разве что мгновенье, когда остановился. Но было уже поздно.

Машина проезжает поворот неудачно, задевает разделитель полос и попадает на траекторию в сторону развязки. Там машина врезается в фонарный столб, взлетает при ударе таким образом, что столб выбивает тормозной механизм и механизм управления.

Подушки безопасности не срабатывают. К счастью, иначе будут задействованы, а машина в этот момент пролетает 16 метров на высоте 38 см, приземляется и врезается в ограждение. Вот тут срабатывают подушки, одновременно гармошкой складывается капот, силой удара машина на метр выносит ограждение.

Голова ударяется вперёд, о руль и лобовое стекло, всё темнеет в глазах.

Я не помню этого. Знаю, что так было, потому что позже обнаружили осколки моей челки в лобовом стекле.

Я помню, как приходил в себя и понимал, что был без сознания. Осмотрелся и понял, что сижу в машине с раздутыми подушками безопасности. Не знал, где нахожусь, вокруг темно, лобовое стекло разбито. Посмотрел на Кристиана, спросил, всё ли в порядке, он ответил «да» и спросил меня об этом же. «Да», – так же ответил я.

Потом, как мне помнится, он произносит фразу, и у меня складывается впечатление, что это очень ему по характеру.

— Багдад, — сказал он. Вероятно, из-за происшествия.

Стараюсь открыть дверь, однако та не открывается. Открываю окно, вылезаю наружу. В этот момент впервые осознаю своё местоположение, вижу дома и округу, понимаю, что всего в 250 метрах по прямой от дома.

Я всё ещё не понимаю, что случилось. Знаю, что была авария, и я потерял сознание, но только раздражение от этой неловкой ситуации мелькнёт в голове. «Что это за безобразие?» — думаю.

В нетрезвом состоянии, потерял сознание и сейчас пребываю в потрясении.

Я просто устал и хочу спать.

Кристиан не вполне понимает всю важность ситуации.

«Я в порядке», – говорит он.

«Просто уходи».

Я приглядываюсь в открытое окно.

«Беги», – говорит он.

Повествование словно бы обыденное. Никто из присутствующих не осознает тех испытаний, которые прошли.

Потом я бегу.

* * *

Должно быть, дверь выломали. В любом случае, двое полицейских стоят около кровати и будят меня. Помню, что один из них был высоким и мощным.

— Иди с нами, — второму сказано.

Из дома меня выдворяют, садят в служебный автомобиль.

За окошком приемного покоя больницы кто-то сидел, но в комнате было немного людей. Ещё слишком рано. У меня нет мыслей о том, что я совершил и какими будут последствия.

Берут анализ крови, просят поднять одну ногу, стоя с закрытыми глазами. Отвечаю на вопросы, затем осматривают на предмет травм. Проблемы с коленом, ушибы груди и головы. Несколько порезов, вероятно, от лобового стекла. Синяки.

Выходим из больницы, и полицейский произносит фразу «все в жизни допускают ошибки». В этот момент мне впервые полностью осознаётся то, что случилось.

На тот момент у меня промилле 1,65.

Меня везут в отделение полиции.

Впустили внутрь, но обстановка мне неизвестна. Помню только, что сели в лифт. Не помню, едем вверх или вниз, но меня вывели к изолятору. Возможно, все так и было, потому что очнулся в камере.

На пластиковом матрасе под одеялом сижу. Рядом туалет. В этот момент впервые понял тяжесть произошедшего.

«Что же я натворил?» – именно так подумал. Потом начал отжиматься. Повторял движение быстро, как в старые добрые времена после вечеринок в школе. Когда отжиматься уже нельзя, перехожу к приседаниям и продолжаю до тех пор, пока не появятся за мной.

Меня ведут в кабинет.

* * *

Два часа назад Аре увидел фото аварии в интернете и узнал машину. В тот момент он был моим менеджером. Незамедлительно отправился ко мне домой и увидел открытую дверь. Входя, обнаружил пятна крови на полу и сделал вывод.

Он находит адвоката.

Придя в кабинет следователя, увидел мужчину, который заявлял о том, что является моим защитником.

Всё ещё пью и ужасно хочется спать. Не совсем осознаю значимость слушавшего.

В комнате только мы двое.

— Когда закончим, я смогу уйти? — спрашиваю я.

«Да», – говорит он.

«Хорошо», – отвечаю я.

– Нужно узнать одну вещь, Петтер, – обращается к нему – Ты управлял автомобилем?

Я смотрю на него.

«Нет», – говорю я.

Мне хотелось покинуть участок и возвратиться домой спать. Соображал, что наипростейшим способом быстрее уйти отсюда станет утверждение о том, что за рулём находился не я.

Полицейская входит в комнату, где будет проходить допрос.

Допрос начинается.

Тогда мне было неизвестно, что отделение полиции посетило множество журналистов из разных городов страны.

В другой комнате сидят Аре и ждут меня. Общается с несколькими журналистами, пишет, что ничего не может подтвердить и что единственное, что знает, — это то, что Петтер разговаривает с полицией.

В полицейскую машину меня посадили и вывезли из гаража мимо журналистов, из центра города и дальше к аэропорту Варнес. Там адвокат меня подбирает и везёт в Стьердал. Чуть позже появляется Аре. Я пересаживаюсь в его машину, пока адвокат с ним разговаривает и сообщает, что, по моим словам, за рулём не был я.

Когда Аре садится в машину, мне всё становится понятно.

«Нам нужно вернуться», – говорю я.

Аре смотрит на меня.

«Вернуться?» – спрашивает он.

Я предлагаю вернуться в отдел полиции.

«О чем ты?» – спрашивает он.

«Я должен рассказать правду», — говорю. — «За рулём был я».

По пути в Тронхейм меня охватывает полнота осознания произошедшего. Через меня проходит цунами горя. Думаю о папе и маме, о братьях. Начинаю понимать, как подвел их. Когда дают столько, сколько дали мне, нет права так сильно разочаровывать родителей.

Меня это настолько трогает, что я едва удерживаюсь.

Несколько секунд понадобилось, чтобы разобраться в обстановке: я оказался в коттедже шведского Оре. Прибыли сюда накануне днем из полицейского участка Тронхейма. Мама с папой приехали вечером предыдущего дня. После объятий и слез мы ужинали.

Мне купили яйца и икру Kalles. Мою любимую.

Я всё переработал в себе.

И я пытался найти способ все исправить.

Произошедшее нельзя изменить. Нельзя вернуться к тому, как всё было прежде.

Мы отправились в Стурлиен, поселение между Оре и Мерокером. Там произошла встреча со специалистами из Adresseavisen, VG и TV2. После этого мы вернулись в Оре.

На следующий день провёл время, лежа на диване. Практически не разговаривал, лишь апатично лежал и смотрел «Симпсонов». Затем лёг спать. В последующие сутки снова провёл время на диване.

В какой-то момент я будто проснулся.

Зашнуровав кроссовки, сообщил Аре, что надо выходить, чтобы проветрить голову.

И побежал.

По тропинке возле коттеджа, в сторону горнолыжного центра направился я. Дошёл до домов у подножия горнолыжной трассы. Отворил заржавевшие ворота и бегом поднялся на гору.

Дойдя до места, повернулся и взглянул на долину. Старался сгладить ритм дыхания.

Я предал ожидания семьи, друзей, коллег по команде и спонсоров. Огорчил всех в Норвегии, кто верил в меня и поддерживал меня на протяжении всей моей карьеры в лыжах.

Я не мог изменить прошлое. Я мог только сожалеть.

И я мог сделать то, что всегда делал.

Я мог быстро бежать на лыжах.

Следующий чемпионат мира пройдёт в Фалуне (Швеция).

И я принял решение, стоя там, на вершине.

До чемпионата мира остаётся чуть больше года. За это время я придя к своей лучшей форме.

Шаг на пути к тому, чтобы все исправить.

Я заберу шведское золото.

Перевод с норвежского, Northug. Min Historie

Фото:globallookpress.com/Johanna Lundberg/Bildbyrån, Hendrik Schmidt/dpa; facebook.com/Studio26Trondheim; commons.wikimedia.org/NAPkjersti; REUTERS/Henrik Sundgard/NTB Scanpix; globallookpress.com/Jon Olav Nesvold/Bildbyrån, Carl Sandin/Bildbyrån; EPA/Ned Alley/Vostock Photo; haugenbok.no