Александр Большунов отправился в Москву, будто в длительное путешествие: багажник и заднее сиденье подаренного ему «олимпийского» BMW были практически полностью заполнены вещами, а лыжи проходили насквозь салон. Текущая ситуация с пандемией коронавируса требует от российского лыжника постоянной готовности. Единственное, что он не берёт с собой, — это гречка. В беседе с RT обладатель «Большого хрустального глобуса» поведал, как подшутил над Йоханнесом Клэбо во время одной из соревнований и познакомился с Вегардом Ульвангом в Осло на «Ски-туре». Многократный призер Олимпийских игр также высказался о трассе в Малиновке, объяснил свою позицию относительно выступлений под нейтральным флагом и признался, что не планирует соревноваться до сорока лет.
Встретившись с Большуновым у телецентра «Останкино», где ему предстояли съемки в «Вечернем Урганте», я не удержалась и спросила его: «Лыжи-то вам сейчас зачем?» Ответ последовал незамедлительно: «Закатываться, — сказал он. — А где — неизвестно…»
— В вашей биографической статье на «Википедии» настолько многочисленные данные, что сложно сразу определить ключевые моменты. А какое личное отношение у вас к вашим достижениям? Какие гонки вы считаете наиболее запоминающимися с точки зрения полученного результата или развития событий?
— Все происшествия, возникающие во время гонки, не затягиваются, они длятся недолго, обычно до вечера. Затем наступает новый день, и все размышления сосредотачиваются на результате. Если он достигнут, это свидетельствует о том, что тренировки были проведены корректно, и подготовка к старту была выполнена верно. В начале этого сезона, после финиша на пятой позиции в Руке, у меня было немало размышлений о том, насколько правильно я действую и как мне следует работать, чтобы подобной ситуации больше не возникало.
— Первую олимпийскую бронзу вы получили в Пхёнчхане в спринте, где, как вы сообщали в интервью того времени, стартовали без каких-либо надежд на награды, с единственной целью «продышаться».
— Это не совсем так. Конечно, я думал о медали. Я понимал, что спринт — моя специализация, и должен был бороться за призовое место. Однако мне было необходимо восстановиться, так как перед Играми я перенес продолжительную болезнь, и я не мог оценить свою готовность и реальную возможность побороться за медаль.
— Тогда вам было проще, чем сейчас?
— В настоящее время уделяется значительно больше внимания психологической подготовке. На чемпионате мира в Зеефельде на дистанции 15 километров было оказано большое давление, поскольку перед этим я дважды побеждал на аналогичных соревнованиях. Соответственно, ожидания были высокими, в том числе и мои собственные. Однако, ничего из задуманного не получилось. Именно там я осознал, что лучше не возлагать никаких ожиданий на соревнования заранее, а просто готовиться и демонстрировать результат.
— Олимпийский чемпион Лиллехаммера Владимир Смирнов признавался, что одна из его двух «серебряных» гонок, в которой он уступил норвежцу Бьорну Дэли всего по фотофинишу, стала самой напряженной в его спортивной биографии, несмотря на то, что она принесла ему больше выгод в плане рекламы, чем победа. Были ли в вашей карьере моменты, сравнимые с этим по степени драматизма?
— Здесь не требуется далеко уходить: проигрыш в «тридцатке» на «Ски-туре» стал для меня болезненным опытом, поскольку сразу несколько факторов сложились не в мою пользу — неудачный выбор лыж и неблагоприятные погодные условия. Это вызвало сильные переживания и оставило глубокий след. После той гонки я получил необычайно много сообщений от людей в интернете.
— Вы трижды занимали второе место на Играх в Пхёнчхане и ещё четыре раза — на чемпионате мира по биатлону, проводимом после Олимпиады. Какую из полученных на этих соревнованиях наград вы бы назвали выигранным серебром, а не упущенным золотом?
— По моему мнению, подобное утверждение уместно только в отношении медалей, присуждаемых в индивидуальных гонках. Серебряная медаль на олимпийской дистанции в 50 км – это, несомненно, проигрыш. Аналогично я расцениваю и чемпионат мира. Дважды я ощутил горечь поражения, не завоевав золото, а получив лишь серебро.
— В Зеефельде я отметил, что состязание должно быть эстетичным. Что вы под этим подразумеваете?
— Мне интересно не только скорость, но и возможность пообщаться с соперником, например, на старте гонки. Однажды такое произошло с Йоханнесом Клэбо. Мы преодолели дистанцию в 34 километра, и я предложил ему сделать перерыв и попить из своей фляги, на что он сразу же ответил взаимным предложением.
— Разве вам не объясняли, что не следует пить из бутылок, не принадлежащих вам?
— Я понимаю, что это невозможно, но мы просто ради забавы… Понятно, что Клэбо отказался, но почему бы не предложить? Заодно можно показать Йоханнесу, что мне не трудно на дистанции, и при этом пошутить.
— Когда вы впервые начали участвовать в профессиональных гонках, не чувствовали ли вы неловкость на старте, когда вас толкали, и хотелось дать отпор, но не хотелось проявлять грубость по отношению к лидерам?
— Если исходить из такого предположения, то можно и вовсе отказаться от участия. К тому же, понятие лидера весьма условно, поскольку им потенциально может стать любой. Каждая гонка обладает достаточным потенциалом для существенной переоценки текущего положения дел.
— Поскольку вы сейчас находитесь на вершине, я полагаю, вы сами сталкивались с ситуацией, когда ощущали преследование…
— Иногда возникают подобные обстоятельства. Для меня такой поворот событий даже обеспечивает ощущение уверенности: например, вся сборная Норвегии стремится меня переиграть, а я, в свою очередь, намерен обыграть их всех, несмотря на то, что мне пытаются помешать. Поэтому я стараюсь продвигаться вперёд: желающие могут догнать.
— Когда вы впервые осознали, что стали целью преследования?
— Подобное неизменно случается, когда начинаешь побеждать в значимых соревнованиях. Лично я не придаю этому особого значения. Каждая гонка начинается с нуля — именно так я всегда подходил к делу. И я не рассматриваю себя как лидера.
— Я не могу в это поверить. Еще год назад тренер Юрий Бородавко заявил: «Саша определил для себя задачу стать одним из лучших и будет двигаться к ее достижению».
— Заявленная цель существенно отличается. Если бы я не определил для себя такую задачу, тренировки были бы излишни.
— Однако на старт вы всё равно выходите, ощущая на себе значительный груз чужих ожиданий…
— Я не придаю этому значения. Важно, чтобы это не препятствовало тренировкам и выступлениям.
— Норвежцы мешают?
— В последней гонке я бы сказал, что они меня приняли как своего.
— В чём это выражалось?
— Например, в том, что они не поддержали Клэбо. У них была возможность дождаться его и помочь мне набрать необходимое количество очков.
— Существуют ли какие-либо причины, по которым норвежцы не предприняли подобных действий?
— По моему мнению, ключевым фактором стало то, что гонка проходила на домашней трассе. Если бы все вновь начали поддерживать Клэбо, болельщики не простили бы им этого. Вероятно, наступило время, когда каждый сосредоточился исключительно на собственных интересах. Возможно, повлияли слова Вегарда Ульванга, который незадолго до гонки дал интервью, где подверг резкой критике тактику, применяемую норвежской командой.
— Мы встретились на «Ски-туре». Даже успели сфотографироваться втроём перед полуфиналом: это был я, Вегард и нынешний старший тренер сборной Норвегии Эйрик Носсум.
— Возможно, вам неизвестно, но Владимира Смирнова и Алексея Прокуророва связывала крепкая дружба с Ульвангом в период его спортивных выступлений. Они часто навещали друг друга, устраивали походы в горы и проводили совместные тренировки…
— У меня осталось ощущение, что Ульванг – очень добропорядочный человек. В Осло, перед 50-километровой гонкой, за день до старта я проводил тренировку и встретил Ульванга на трассе – он просто катался с приятелем. Мы обменялись парой фраз, я выразил сожаление о том, что погода снова будет неблагоприятной, а он пожал плечами, извинившись. Мы проехали рядом около полукилометра, Вегард даже попытался увеличить скорость вместе со мной на подъёме.
— Прокурор отмечал, что Ульванг — очень трудолюбивый спортсмен, объясняя это своей симпатией к совместным занятиями. Можете ли вы назвать среди ваших зарубежных конкурентов биатлониста, с которым вам было бы приятно тренироваться вместе?
— Я преимущественно занимаюсь самостоятельно, как на лыжах, так и на роллерах. Возможно, можно было бы тренироваться с Йоханнесом, но лишь в рамках сборов. В целом, мне удобнее заниматься на лыжне в одиночестве.
— Большинство лыжников не могут эффективно работать в одиночку. Например, Смирнов признавался, что самым трудным для него перед Играми в Лиллехаммере было то, что в течение трех лет он тренировался без поддержки и помощи окружающих…
— Это действительно непросто. Однако я к этому привык. Я могу провести совместную тренировку с Алексеем Червоткиным, чьим примером я вдохновлялся, когда четыре года назад присоединился к группе Юрия Викторовича Бородавко, но такие занятия обычно не длятся долго, поскольку кто-то из участников неизбежно начинает испытывать трудности. Со мной сложно работать. Я, к примеру, не могу принять участие в пробежке без определенной цели, чтобы просто идти в спокойном темпе. Я всегда поддерживаю достаточно высокую скорость. Другие участники в курсе этого, поэтому и не проявляют особого желания тренироваться со мной вместе.
— Мой отец вспоминал после Олимпиады, что в детстве я неизменно побеждал во всех начинаниях. Было ли для вас настолько важно быть первым во всём?
— Скорее, это получалось само собой.
— Однако сейчас вы так же нацелены превзойти всех, как на самой трассе, так и в процессе тренировок…
— Да, это происходит постоянно. Мне хочется превзойти не только соперников, но и самого себя. После каждой тренировки я испытываю сложность от того, что, возможно, не выложился на полную.
— А на шпагат сесть можете?
— Нет, но я прилагаю усилия. Растяжка — наиболее эффективный метод восстановления мышечной ткани после интенсивных тренировок. Мне сложнее выполнять упражнения на растяжку, чем проводить даже самые сложные тренировки.
— Существует ли какое-нибудь место на планете, где вам особенно нравится заниматься тренировками?
— В Малиновке. Там находится чрезвычайно сложная трасса с подъёмами длиной до 500 метров. Подобных трасс не существует даже в Квебеке.
— В настоящее время немало прославленных спортсменов уделяют значительное внимание вопросам повышения узнаваемости и продвижения в сети. Насколько вы сами обеспокоены такими аспектами?
— С одной стороны, это кажется необходимым, однако с другой – я не уверен. Когда человек всерьез занимается спортом, важно четко определить для себя: либо здесь, либо там. Я предпочитаю не распылять свои усилия.
— Причина столь сильного дискомфорта от вашей текущей медийной известности?
— Я воспринимаю это как время, которое необходимо просто вытерпеть. Гораздо легче провести полноценную тренировку на природе, чем посещать собеседование.
— Алексей Прокуроров однажды высказывал мнение, что лыжные гонки — достаточно безопасный вид спорта с точки зрения риска получения травм. Что вы думаете по этому поводу?
— Я не согласен с этим утверждением. Необходимо учитывать разные точки зрения. Спуск может быть настолько крутым, что последствия будут серьёзными.
— Какая лыжная дисциплина, по вашему мнению, наиболее точно характеризует вас?
— В любой раздельке происходит борьба исключительно с самим собой. Ты начинаешь один, и бежишь один. Преодолев собственные ограничения, ты сможешь превзойти и соперников.
— Какой из конкурентов может побудить вас к немыслимым поступкам на трассе?
— Только Йоханнес. Он лучший в спринте. Эта мысль постоянно возникает у меня, когда я тренируюсь. Ради этого я даже готов работать в спарринге.
— Знакомо ли вам чувство, что жизнь ускользает, пока вы посвящаете себя изнурительным тренировкам и постоянным соревнованиям?
— Нет, такое со мной не случается. Я абсолютно уверен в своих желаниях и не намерен менять свою жизнь на что-либо взамен. В настоящее время весь мой мир — это лыжные гонки. И это меня устраивает.
— Есть ли у вас конкретные возрастные рамки, после которых вы начнете размышлять о завершении профессиональной деятельности?
— До сорока лет я не планирую участвовать в соревнованиях. Однако, как будет развиваться моя карьера в будущем, предсказать пока затруднительно.
— Бывало ли у вас мысль о том, чтобы представлять другую страну?
— Нет.
— Что произойдет, если российским спортсменам будет отказано в праве участвовать в международных соревнованиях под российским государственным флагом?
— Я придерживаюсь мнения, что необходимо решать возникающие проблемы по ходу их появления. Откровенно говоря, перед Олимпиадой в Пхёнчхане я не уделял особого внимания вопросу о том, под каким знаменем мне предстоит выступать. Олимпийские игры даже не занимали мои мысли — куда больше меня беспокоило то, что требовалось выздороветь. В тот сезон я испытывал серьёзные проблемы со здоровьем.
— Моя коллега, чемпионка мира Антонина Ордина, которая ранее несколько лет представляла Швецию, делилась со мной, что в этой стране очень распространен принцип, названный по мотивам популярного романа о жителях города, постоянно следящих друг за другом, чтобы никто не выбивался из общего потока. И что даже в спорте принято придерживаться мнения о необходимости соответствия общепринятым нормам.
— Я тоже так считаю, кстати.
— Разве чемпион — это не тот, кто по своей сути не может быть обычным? И я полагаю, вы это осознаете…
— Я говорю не о спорте, а о человеческих качествах. Да, возможно, вы являетесь самым сильным участником гонки, однако, после того как вы сойдёте с подиума, стоит снять медаль. Корону – тем более.
— Я знаю, что вы планировали выступить на чемпионате России в Тюмени, но соревнования были отменены. И, откровенно говоря, не вижу смысла в этом старте для спортсмена, который завершил сезон настолько успешно. Также мне непонятно, почему вы продолжаете тренироваться, вместо того чтобы пойти на заслуженный отдых?
— Сейчас мне не особенно требуются соревнования, особенно учитывая, что сезон оказался весьма плотным. Однако стремление к выступлениям никуда не исчезло: я действительно хотел принять участие в Тюмени. Тем более что и последние этапы Кубка мира у нас были отменены. И это чувство незавершенности вызывает заметный дискомфорт. Необходимо хотя бы десять дней спокойно покататься, чтобы восстановить организм.
— Обстоятельства, связанные с коронавирусом и отменой ряда соревнований, существенно скорректировали ваши планы на заключительную часть сезона?
— Я совершенно не представляю, когда смогу вернуться домой, и не знаю, как удастся организовать тренировочный процесс. Поэтому всегда имею в автомобиле всё необходимое.
— И гречку тоже?
— Вот её забыл взять.
— И где же намереваетесь кататься?
— Я не уверен. Честно говоря, не знаю. Снега, по всей видимости, нигде не предвидится. В Подывотье, у нас дома, его этой зимой практически не выпало.
— Имеете ли вы финансовую защиту?
— Трудно согласиться. Однако я склоняюсь к такому мнению. Пытаюсь заранее спрогнозировать дальнейшие события. Альтернативные решения имеются.
— Распространено мнение, что лыжный спорт не является способом получения значительного дохода.
— Это смотря как бегать…
